Авторов Коллектив - Детская книга войны - Дневники 1941-1945
20 октября. (...) В последнее время резко сократилось число писем от высланных в Германию. Последние письма очень похожи по тексту: «больше писем от меня не ждите, увидитесь со мной тогда, когда с дедушкой и бабушкой». А дедушка и бабушка уже давно «в раю». Люди, возвращающиеся оттуда - убежавшие или отосланные по болезни (тем особенно повезло), - рассказывают ужасы: рабочие мрут от голода. Надо надеяться, что мир узнает когда-нибудь об этих злодеяниях и злодеи понесут заслуженное наказание.
22 октября. Работаю на фабрике, зарегистрирован в арбайтсамте, имею «аусвайс», казалось бы - все в порядке, но все равно трясусь. Узнал, что для всей нашей школы приготовлены карточки, их будут рассылать на днях. Так что настроение собачье. Такая карточка - все равно, что смертный приговор. (...)
26 октября. Сегодня открыли продажу «мануфактуры», т. е. одежды убитых евреев. И есть люди, которые могут это покупать! Даже много, в очереди стояли... (...)
20 февраля 1943 г. Сегодня в три часа ночи отряд хорошо вооруженных людей, приехавших верхом и на велосипедах, совершил нападение на тюрьму. Предварительно они перерезали провода, расставили патрули с пулеметами. По улице в это время ехали телеги с огромными бревнами, везли поставки на станции. Телеги остановили, бревна бросили поперек мостовой. Охрану у ворот моментально и без шума разоружили, часть людей вошла в тюрьму, ворота заперли, и все приняло внешне обыденный вид. Отдыхающую смену шуцманов захватили врасплох, всех их заперли в одной камере. Заключенных отводили к задней стене тюрьмы, где приставили лестницу. Оттуда спрыгивали на растянутый снаружи брезент. Вот и все.
Теперь об этих партизанах. По рассказам, люди были одеты в одинаковые шинели (ночью всякая одежда может показаться одинаковой) и говорили по-русски. Большинство считает, что это были советские партизаны. (...)
23 февраля. В городе аресты и в связи с этим - в высшей степени напряженное состояние. Люди, которых взяли сегодня, ничего общего между собой не имеют. Среди них совершенно разные по положению, поведению и убеждениям лица. Напряжение усиливается еще и известием, что вчера в тюрьме рыли ямы...
24 февраля. Все арестованные, их было до 60 человек, вчера вечером расстреляны. Казнь проводилась на тюремном дворе, операцию видели жители соседних домов. Арестованных заставили раздеться, как это было и при убийстве евреев. Среди обреченных было несколько женщин. Был доктор Р. с женой, она - тоже врач. Ее тоже заставили раздеться. Доктор кинулся на гестаповца, вырвал у него револьвер, ударил рукояткой по голове, но в это время другой гестаповец уложил его выстрелом в спину. Во время расстрела раздавались страшные крики.
Город удручен. На улице ни души, ни одна щель не просвечивает. Все ждут: вот - моя очередь... Все теперь, даже самые ярые враги, питаются единственной надеждой - дождаться прихода большевиков. Большевики - избавители. Но как дожить? Ведь с приближением фронта зверства будут усиливаться. Рассказывают, что там, откуда немцы отступают, не остается живой души. И мы не будем исключением. (...)
10 марта. На днях вывезли всех обитателей дома инвалидов, стариков и калек. Утром, еще до рассвета, приехали машины, всех погрузили и увезли. По слухам, все они убиты. С немецкой точки зрения вполне правильная мера: ведь они даром ели хлеб. (...)
Ну, и настроеньище, я вам скажу, уважаемые граждане! А ведь я уже, дурак, надеяться начал. Ведь к Днепру подходили. Плакать хочется. (...)
23 марта. 21 марта партизаны сожгли три лесопильных завода в районе, при этом убили нескольких немцев. Немедленно последовали репрессии, сотни людей отправлены в ямы. 19-го, по-видимому, по распоряжению какой-то националистической организации, разбежались шуцманы в Ровно, Дубно и у нас в Кременце. Ясно, что действует какая-то сильная организация.
Сегодня ночью произведено нападение на дом ландвирта в Бережцах. Сам ландвирт сожжен живьем в погребе, куда спрятался, убиты еще несколько немцев, «начальник» района. (...) Ой, что будет с нами, когда нашего комиссара угробят? Неудивительно, что силы партизан растут, этому содействуют сами немцы своими постоянными расправами в селах. Ясно, что все уходят в леса. Но какой они при этом «окраски», совсем не ясно.
Увижу ли конец? Свой - скорее всего. Хотел бы только, чтобы мои записки послужили еще одним обвинительным документом против немцев. (...)
7 мая. Ночью убили какого-то заведующего имением за укрывательство еврейки, убили и женщину. Его оставили на улице, ее свезли на еврейское кладбище и бросили там, «чтобы в городе не портила воздух». Факт обыденный. Более необыденное произошло сегодня утром: по пути из Кременца в Луцк убит митрополит украинский Алексий... (...)
8 августа. УРА, ТОВАРИЩИ! Прорыв на Восточном фронте совершен! Я прыгаю от радости. Сообщения последних дней об ожесточенных боях на всем южном фронте выматывали последние нервы. Я понимал, что там прорывают немецкие позиции, где они сосредоточили свои лучшие дивизии СС, куда они бросили своих «тигров», где все вооружены автоматами. Каждый день я спрашивал себя - уже? Ответ был - нет. Сегодня ответ - да, уже! (...)
9 сентября. Через два месяца Красная армия была бы ЗДЕСЬ, и я, наконец, бросил бы вести этот дурацкий дневник. Он мне порядочно надоел. Я решил вести его «от ухода до прихода», и самым счастливым днем моей жизни будет день, когда я смогу написать последние строки: «КОНЕЦ». (...)
11 января 1944 года. Долго не писал, не до того было. Сегодня фронт ровно в ста пятидесяти километрах от нас. Тут проводится эвакуация. Готовлюсь удрать в лес, а дневник сейчас закопаю. Буду счастлив, если придется когда-нибудь его откапывать.
ПРИВЕТ, ТОВАРИЩИ! СМЕРТЬ НЕМЕЦКИМ ЗАХВАТЧИКАМ!
Я уже в течение многих месяцев регулярно изо дня в день слушаю Москву и точно информирован обо всем, происходящем на фронте.
Бейте этих гадов до последнего, хотевших уничтожить нашу Родину. Еще никогда за время своего существования Россия не стояла так высоко, как стоит она сейчас.
Но СССР после войны будет стоять еще выше! Дожить бы и увидеть.
Дневник Ани Арацкой
Этот дневник вёлся под пулями, едва ли не на линии фронта...
Сталинград. В войну семья Арацких (отец - столяр, мама - домохозяйка), в которой было 9 детей, жили на поливаемой огнём улице у реки, по адресу: 3-я Набережная, дом 45, - недалеко от того места, где сейчас находится Панорама Сталинградской битвы. Текст дневника средней дочери начинается под обстрелами. И обрывается уже после того, как мать с детьми вступает в Красную армию, а брата Виктора Аня долго, слёзно провожает на фронт...
«Уволены из Красной армии были в связи с болезнью; выписали нам документ к родственникам в Красноярский край; к своим руинам в родной город вернулись после войны», - написала сестра Ани в справке, сопровождающей дневник, когда решила отдать его в Музей-заповедник «Сталинградская битва», сотрудники которого и передали «АиФ» эти записи.
«Немцы полностью уничтожены, и идут длинные вереницы пленных, - пишет Аня в феврале 1943 года. - Противно на них смотреть, идут обмороженные, полураздетые, сопливые. Гады проклятые, а кто вас сюда звал? Так бы и побить их всех. Хочется мстить за Папу, за раненую землю, за раздавленную свою молодость. Вчера был день моего рождения, а чем он был отмечен? Даже никто меня не поздравил с днём рождения. В огне пожара протекают мои юные годы, без радости и счастья. Мы голодные и холодные, разутые и раздетые».
Из сопроводительного документа ясно, что после войны Аня стала бухгалтером, проработала в Качинском высшем военном училище лётчиков более 30 лет, затем 10 лет - в тресте «Волгоградсельхозводстрой». Семья у неё не сложилась. Умерла в 1996 году - тогда-то сестра и принесла дневник в музей.
...А младший брат Виктор с войны не вернулся.
Сегодня 30 августа 1942 г. Воскресенье, вот уже целая неделя с того момента, как сидим в окопе, с 23 августа бомбежка, от Сталинграда одни обгорелые камни да жертвы ни в чем не повинных людей.
Сегодня 4 сентября, опять сидим в окопе, и не знаю, когда придет конец всему. Ведь столько слез пролито за эти 13 дней. Сегодня пятница, а в воскресенье 2 недели, бомбить все продолжает. Хотя бомбить уже нечего, а сегодня всю ночь бомбил и перед рассветом разбросал зажигательные бомбы на нашу улицу, одна упала к нашему забору от Кудрявцевых прямо в бак с галошами, но все затушили, упала к Богаровым, к Гореликовым, на улицу около Веденеевых, Вигилянские сгорели, мы были в огненном кольце, но Бог спас нас, и слава Богу.
