Александр Бобров - Брусиловский прорыв
— наступление остановилось из-за численного превосходства противника, отсутствия у Брусилова резервов, бездарности М.В. Алексеева и командующего 8-й армией А.М. Каледина, “измены” А.Е. Эверта.
Обращение и к историческим трудам 20–30-х годов (как советских, так и зарубежных авторов), и к документам Российского государственного военно-исторического архива позволяет опровергнуть вышеизложенное. Вот плавные доводы.
1. Идея отвлекающего удара на Луцк высказана 1 апреля 1916 г. на совещании в Ставке начальником штаба Верховного главнокомандующего М.В. Алексеевым и лишь доработана Брусиловым в тактическом и оперативном плане.
2. Прорыв у Луцка и на Днестре действительно потряс австро-венгерскую армию. Однако уже к июлю 1916 г. она оправилась от поражения и с помощью германских войск смогла не только отразить дальнейшие атаки, но и разгромить Румынию. Согласно опубликованным архивным данным, противник потерял, включая больных, на русском фронте до конца года чуть более 1 млн. человек. Было переброшено против войск Брусилова 35 дивизий (в том числе с запада 8 сильно потрепанных и из Италии 6; из них 4 увезены обратно), т.е. меньше, чем потребовалось перебросить против румын (41).
3. Именно из-за выступления Румынии было остановлено германское наступление под Верденом; операция же против Италии заглохла еще до начала Брусиловского прорыва.
4. Метод “широкого наступления” — не изобретение Брусилова. Его применяли все стороны в кампании 1914 г., а в 1915 г. — русские войска Н.И. Иванова в Карпатах и наши противники в Галиции, на Волыни, в Польше, Прибалтике и Сербии. При укрепленном фронте успех мог быть достигнут только огромным численным превосходством или в условиях деморализации противника. Иначе лобовой штурм приводил к неоправданным огромным потерям. Противник уже в июне разгадал направление главного удара и затем отразил его с помощью мобильных резервов на узловых участках фронта.
5. Брусилов напрасно винил в своих просчетах других. Каледин был его выдвиженцем и действовал успешно до тех пор, пока сам Брусилов не стал вмешиваться в каждую мелочь в управлении армией, потерявшей в результате операции свыше 300 тыс. человек.
Несправедливы и обвинения в бездействии А.Е. Эверта: его Западный фронт начал наступление, которое противник отразил. Алексеев после неудачи Западного фронта переносит главный удар в полосу Брусилова. На Юго-Западный фронт посылается до полумиллиона солдат с других фронтов и более 600 тыс. маршевого пополнения. В то же время, только по приблизительным подсчетам по ведомостям Ставки, Юго-Западный фронт Брусилова потерял с 22 мая (4 июня) по 14 (27) октября 1916 г. 1,65 млн. человек.
Именно это обстоятельство и решило судьбу наступления: русские войска благодаря “методе Брусилова” захлебнулись собственной кровью. Брусилов не выполнил ни одной задачи: враг не был разгромлен, его потери были меньше, чем у русских, успех для атак Западного фронта также не был подготовлен этой грандиозной отвлекающей операцией. Ковель, который притягивал все внимание Брусилова, как Селена лунатика, так и не был взят, несмотря на чудовищные потери трех армий, тщетно его штурмовавших. Не случайно многие авторы связывали разложение русской армии с крахом надежд на развитие успеха в результате наступления Брусилова.
Следует заметить, что миф может существовать только при небрежении к источникам. Ныне вновь стоит задача расширения источниковой базы исследований о Первой мировой войне и, конечно, о Брусиловском прорыве. Речь идет в первую очередь об архивных источниках, прочно забытых с 40-х годов. Освоение новых документов позволит лучше и глубже осмыслить великую драму 1914–1918 гг.». Ну вот пусть военные историки, ассоциации, специалисты и разыскивают новые источники, осмысливают их, пускают в оборот, хотя и опубликованных достаточно для иных выводов. Хочу, например, сразу возразить Нелиповичу по пункту 5 — Брусилов, мол, «стал вмешиваться в каждую мелочь в управлении 8-й армией», что привело к огромным потерям. Но в библиотеке Российского культурного центра в Будапеште мне удалось поизучать уникальную книгу, выпущенную Военным издательством Народного комиссариата обороны в 1940 году: «Наступление Юго-Западного фронта в мае — июне 1916 года». В томе 548 страниц и целый комплект карт, он содержит все приказы, распоряжения, телеграммы командующего фронтом Брусилова и подчиненных ему командующих армиями. Вот, например, телеграмма № 1816 от 7 (20) июня — самый разгар наступления: «Командующим 8-й, 11-й, 9-й, 7-й армиями. В связи с распоряжением главначштаба…» — идут общие распоряжения, а потом — конкретное указание: «4-й кавалерийский и 46-й корпуса остаются в составе 8-й армии, притом выполняют задачи по указанию командующего этой армии», т.е. генерала Каледина! И таких распоряжений — на усмотрение — уйма! Где тут мелочная опека? Сегодня вообще любят ниспровергать кумиров прошлого, но вот Нелипович пишет, что Юго-Западный фронт Брусилова потерял 1,65 млн. человек, а по-моему, это липа!
Действительно, русский народ в той войне понес огромные потери. В армию было мобилизовано более 15 млн. человек (чуть ли не каждый десятый житель Российской империи). Русская армия, по разным данным, потеряла от 1,5 до 1,7 млн. убитыми и умершими от ран, от 3 до 5 млн. военнослужащих было ранено (я писал выше, как мало из-за плохого лечения возвращалось в строй), еще 2–3,5 млн. попало в плен. К этим немыслимым для начала XX века потерям следует добавить не менее миллиона погибших мирных жителей.
Потери стран Антанты подсчитаны достаточно скрупулезно, а вот определить потери русской армии в годы Первой мировой войны очень сложно, поскольку из-за революции и Гражданской войны итоговые официальные цифры так и не были установлены, а текущий учет отличался большой неполнотой. Немецкие генералы, как и их оказавшиеся в эмиграции русские коллеги, сходились в том, что потери русской армии были больше, чем потери противостоявших ей германских, австро-венгерских и турецких дивизий. Общее число погибших в боях и умерших от ран русских солдат и офицеров чаще всего оценивается примерно в 2 миллиона человек. К такой оценке склонялся, в частности, немецкий генерал Э. Людендорф. Так что же, списать их всех на Брусилова?
Для определения русских потерь надо сперва постараться установить потери противников России в борьбе с ее армией. Германия потеряла на Восточном фронте убитыми 317 тысяч человек, Австро-Венгрия — 450 тысяч, а Турция — 150 тысяч. Известно, что на Западном фронте потери англичан и французов убитыми почти в полтора раза превышали немецкие. По уровню вооружения и боевой подготовки русская армия, не имевшая в первые полтора года войны даже достаточного количества снарядов и винтовок, уступала как германской, так и английской и французской. К тому же она имела более значительное, в полтора-два раза, численное превосходство над противником, чем западные союзники. Поэтому можно предположить, что в борьбе с германскими дивизиями русские потери были относительно большими, чем на Западном фронте, и превышали немецкие вдвое. В борьбе же с австро-венгерской и турецкой армиями они могли быть примерно равны потерям противника. Тогда общее число убитых в русской армии следует оценить в 1 234 тысячи плюс от ран и болезней умерло 306 тысяч человек, то есть немногим больше 1,5 млн. человек, а Нелидович уверяет, что чуть больше положил один Брусилов!
Почему так плывут цифры особенно прямых потерь? — необъяснимо, но характерно для отечественной истории, особенно для ядовитых летописцев. Вроде бы целые институты и госархивы работают, а стал, например, писать книгу о Московской битве — запутался в потерях! Вот данные Института военной истории: общие потери советских войск составили 1 805 923 человека, из них безвозвратные — 926 244 человека. Из строя выбыли 7 командующих армиями, из них четверо погибли, трое оказались в плену. Но это если считать с начала операции «Тайфун». Безвозвратные потери Красной армии только в одной Московской битве на 500 тыс. человек превышают аналогичные потери вооруженных сил США, Великобритании и Франции, вместе взятых, понесенные ими за всю Вторую мировую войну.
По другим подсчётам, продолжительность Московской битвы составила 67 суток — непосредственное наступление на Москву. Ширина фронта боевых действий — 700–1110 км. Общие потери — 1 021 700 чел. Как видим, сама ширина фронта менялась, и, естественно, по-разному учитывались действия и жертвы фронтов, соседних с главным — Западным, который возглавлял Жуков. А ведь это сражение было куда ближе по времени и по расстоянию к главным научным и прочим столичным институтам. Кроме того, даже при оперировании источниками крайне важна позиция исследователя или автора.
Например, Валентин Пикуль, как вспоминает в биографии его вдова, в последний год работал над романом о нефти, где, меняя название, хотел сохранить два определения — «грязная и жирная», и одновременно — над книгой
