Сайидгюсин Курбанов - Партизанская война в 1812 г.
Утром бой возобновился. «Сверкали копья пик, краснели алые лампасы, слышен был страшный гик несущихся всадников. Казаки были везде, их тонкий фронт был так широк, что не хватало полков ударить на них. При первой же атаке польских улан бригады Турно, казаки рассеялись и за ними оказались донские пушки и эскадроны ахтырских гусар. Наши гусары опрокинули поляков, поляки устроились, хотели ударить снова, но попали под пики казаков, дрогнули, повернули и бежали.
Поляки хотели биться сомкнуто, но на них налетели сомкнутые эскадроны ахтырских гусар и киевских драгун, а казаки отовсюду щипали, кололи и стреляли по ним. Поляки трогались в атаку мимо перелеска, по-видимому никем не занятого, а оттуда гремели выстрелы казачьих ружей. Они посылали туда часть своих эскадронов и попадали флангом под страшную атаку казачьих пик. Такова была Платовская лава!»[1]
«Бесконечно разнообразная, вполне самостоятельная. Каждый урядник — начальник звена, каждый хорунжий — командир взвода — действовали в ней самостоятельно, но у всех была одна цель, одно желание — истребить врага как можно больше. Одни помогали другим. Чуть видел станичник, что другому грозит беда, уже вихрем летел на выручку». Рассеялись по громадному полю уланские полки Рожнецкого. Ни вперед, ни назад. Был девятый час вечера, солнце спускалось за горы и светило в глаза казакам, когда поляки совершенно неожиданно для себя увидали облако пыли. Позолоченное последними лучами догоравшего дня, это облако быстро неслось к полю битвы. Это была бригада Кутейникова. На полном ходу рассыпалась казачья лава. Дзевановскии пытался атаковать ее, но казаки живо выбили 11-й уланский полк, заколебался и 2-й, вот оба польских полка понеслись врассыпную к Миру. Теперь все перемешалось. Поля окутались пылью. Крики и протяжное гиканье казаков заглушали команды польских офицеров и звуки труб, на самого генерала Турно наскочил лихой донец и схватил его за эполет. «Добрый конь спас неприятельского генерала, но эполет его остался в руках у казака». «Не знаешь, — писали в те времена про донских казаков французы, — как против них действовать. Развернешь линию — они мгновенно соберутся в колонну и прорвут линию, хочешь атаковать их колонною — они быстро развертываются и охватывают ее со всех сторон».
…26 июня 1812 г. у самого местечка Кореличи неприятель показался со стороны Новогрудка в трех колоннах кавалерии, но был встречен стремительным нападением казачьих полков во фланги его, не мог выдержать такой натиск казаков и расстроенный обратился опять к Новогрудку.
В течение всего дня 27 июня Багратион настойчиво требовал от Платова точных сведений о противнике: месте расположения, численности и особенно о его пехоте. Это должно было определить характер дальнейших распоряжений командующего. По данным разведки и показаниям пленных, выяснилось, что неприятельская пехота отстала от кавалерии, а отдельные части корпуса Латур-Мобура растянулись на довольно значительном расстоянии. Это означало, что М.И. Платов с наличными силами и подошедшим к нему отрядом генерал-майора И.В. Васильчикова будет в состоянии противостоять натиску неприятеля. Поэтому П. Багратион приказал атаману удержать Мир «до тех пор, пока армия будет находится в Несвиже». А вывести ее «по дороге к Слуцку на Тимковичи» он собирался лишь в ночь на 30 июня.
Победа у Мира 27 и 28 июня 1812 г.Рапорт командующего казачьим корпусом атамана Платова главнокомандующему 2-й Западной армии генералу Багратиону.
«Предписание Ваше за № 189 получил и имею долгом донести, что все предписанное вами исполняемо будет мною в точности. Я теперь нахожусь по эту сторону местечка Мира, а в Мире со своим полком находится полковник Сысоев 3-й. (Полки и сотни у донских казаков назывались по фамилиям своих командиров. Право командования было привилегией богатых. Командирами, как правило, назначались люди из узкого круга донской аристократии. Казачья знать крепко держала власть в своих руках, передавая ее по наследству. Отсюда во главе полков часто встречаются командиры, фамилии которых имеют цифровые обозначения: Иловайский 2-й, Греков 21-й, Денисов 6-й, Сысоев 3-й и т.п. — Примеч. автора.)
Впереди Мира по дороге к Кореличам поставлена из ста человек застава, как для наблюдения за неприятелем, так и для заманивания его оттуда ближе к Миру, а по сторонам направо и налево в скрытых местах сделаны засады, каждая из ста человек отборных донских казаков. Такой способ военных действий казаками называется вентер. Вентер — рыболовная снасть, применяемая донскими рыболовами в то время. Имеет вид конуса, каркас составляют постепенно уменьшающиеся обручи, конец вентера представляет собой мешок. Обманутая сначала простором рыба в конце концов оказывается замкнутой и, не имея возможности повернуться, продолжает идти вперед и попадает в мешок. По некоторой аналогии, донские казаки описываемый здесь прием военных действий называли вентером.
Если отрывающие от неприятеля будут стремиться по дороге, тогда застава отступит с намерением с торопливостью и проводит неприятеля сквозь засады, которые тогда делают на него удар, и застава оборачивается ему в лицо. Полк Сысоева 3-го от местечка Мира стремительно подкрепляет.
Если удастся нам этим способом заманить неприятеля, тогда будет не один язык в руках наших. Дороги из Слонима и Новогрудка, идущие полками Генералова 2-го и имени Денисова 6-го прикрыты, как я и до этого вам доносил, а генерал Иловайский 5-й донес мне, что по смоленской дороге сближается с ним полк Андрианова 2-го. (А.К. Денисов 6-й в 1812 г. в войне не участвовал, жил в Новочеркасске и был донским наказным атаманом войска донского, т.е. заместителям войскового атамана Платова, находившегося тогда в армии. Полк, которым прежде командовал Денисов 6-й, и в 1812 г. продолжал называться его именем. — Примеч. автора.)
Адъютант ваш Меньшиков по желанию его оставлен мною здесь и доставит вам завтрашнего дня, или когда случится, донесение мое о действии моем с непрителем»{15}.
№60
Июня 26 дня 1812 г.
Лагерь при с. Симакова».
Рапорт Платова Багратиону
«Извещаю с победою, хотя с небольшою, однако, возможно, и не так мало, потому что еще не окончилась прелюдия к бою. Может быть и весь полк шести полков авангард под командой генерала Турно и Рожнецкого погибнет. Пленных много, за скоростью не успел перечесть и донести. Есть штаб-офицеры и обер-офицеры. С Меньшиковым донесу.
А на первый раз имею долг и с сим вас поздравить. Вот вентер много способствовал, оттого, и начало пошло. У нас урон мал, потому, что перестрелки с неприятелем не вели, а бросились дружно в дротик (пики) и тем скоро опрокинули, не дав им поддержаться стрельбою{16}.
27 июня 1812 г. М. Мир».
Рапорт Платова Багратиону
«Взятых в плен при бывшем вчера у местечка Мира сражении при этом к вам представляю с капитаном… Что все они переранены, то это оттого, что упорству их, до тех пор пока не собьют с лошади, они не сдавались нам. Из числа их тяжело раненных к вечеру и сегодня в ночь более тридцати человек померло.
Осталось же и при этом препровождается — обер-офицеров 3, сержантов и унтер-офицеров 21, и рядовых 191 человек.
Всего 215, кроме отправленных вчера с Меньшиковым двух полковых командиров и одного капитана. 26-го же июня было отправлено пленных: офицеров 1, унтер-офицеров 1 и рядовых 19 человек. Фамилия капитана в рапорте не указано{17}.
№64
28 июня 1812 г.».
Рапорт Платова Багратиону
«Поздравляю вас с победою и с победою редкою над кавалерией врага. Что донес вам Меньшиков, то было только началом, после того сильное сражение продолжалось часа 4 грудь на грудь, так что я приказал придвинуть гусар, драгун и егерей. Генерал Кутейников подоспел с бригадою его и ударил с правого фланга моего на неприятеля так, что из шести полков неприятельских едва ли останется одна душа или, быть может, несколько человек спасется бегством. Я вам описать всего не могу, устал и на песке лежа, пишу. Донесу, соображаясь за этим, но уверяю о моем корпусе будьте спокойны.
У нас урон не велик по этому редкому делу, так как дрались грудь на грудь. Генерал Иловайский получил две раны — сабельную в плечо, легко, и в правую ногу пулею, но он окончил свое дело. Генерал Васильчиков отлично в моем виде и с первыми эскадронами ударил в лицо неприятелю и во все время удивительно храбро сражался с французами. О нем перед начальством я должен отдать мою справедливость.
Полковник Шперберг был при мне и много помогал и способствовал этой победе{18}.
№67
28 июня 1812 г. Близ Мира на песку».
Письмо Багратиона Платову после победы у Мира
«Душевно вас благодарю. Адъютант ваш мною поздравлен. Осмотритесь хорошенько, если у них пехоты много, то и не вдавайтесь в дело неверное. Дайте знать тотчас Дорохову, ибо ему приказано ретироваться на Песочину по Слуцкой дороге. Прикажите ему так и следовать. Иловайского 4-го приказал я к вам прислать. Если у них много пехоты, вы заманите их на хорошую позицию, а Воронцова тотчас к вам и пришлю, если нужно будет. Я бы рад к вам приехать, но измучен делами, а при том отправил уже в ночь корпус 8-й в поход. Со мною Раевский и Воронцов. По двум нашим победам, я думаю, что кавалерия наша устала, ради Бога, приостерегайтесь, я боюсь, чтобы нас не задержали долго, а потом их армия в бой войдет к нам во фланг от Минска. Я уверен, что вы не упустите ничего из виду в осторожности»{19}.
