Николай Бодихин - Кожедуб
Якимов сажает истребитель и попадает в руки ликующих членов испытательной комиссии. В этот момент на аэродроме появляется Лавочкин.
«— Что это вы здесь собрались в такую рань?
— Летаем, Семен Алексеевич, — сказал Фролов и подал главному полетный лист.
Семен Алексеевич начал читать, а члены комиссии внимательно следили за выражением его лица. Вот оно стало хмурым. Лавочкин поднял глаза, сурово взглянул на присутствующих и вновь углубился в чтение.
Постепенно морщины на лице разгладились, выражение холодной отчужденности стало пропадать. Главный был явно взволнован….Семен Алксеевич выпрямился, посмотрел на комиссию несколько удивленно, но с явным удовлетворением:
— Молодцы!»
Через несколько дней после доклада комиссии в Наркомавиапроме было принято решение — принять самолет на вооружение. Уже 13 августа 1942 года заводские летчики пригнали в 49-й ИАП первую эскадрилью будущих Ла-5, и боевая эксплуатация истребителя началась.По официальным данным, с 14 по 24 августа летчики 49-го полка на первых 19 истребителях, именуемых тогда еще ЛаГГ-5 (или ЛаГ-5), совершили 180 боевых вылетов, провели 27 воздушных боев, записали на свой счет 16 самолетов противника, потеряв 10 своих машин и 5 летчиков.
Чуть позднее, 17—18 августа, эти машины были поставлены в 15-й, 27-й, 240-й, 297-й и 437-й истребительные авиационные полки 8-й воздушной армии, где новый самолет проходил войсковые испытания.
Приказом НКАП № 683 от 8 сентября 1942 года истребитель ЛаГГ-5 был переименован в Ла-5.
Герой Советского Союза А.Ф. Ковачевич вспоминал, что в октябре—ноябре 1942 года под Сталинградом ему также довелось летать на совершенно новой тогда машине:
«Машина было предельно сырая, в кабину откуда-то натекала гидрашка. Кнопки, позднее их заменили тумблерами, не выполняли своих функций — отжимались, приходилось втыкать в них отвертки. В кабине было невообразимо жарко… Полетом я остался крайне недоволен и костерил машину на все лады.
Смотрю, а к самолету потихонечку, бочком, стараясь не быть узнанными, подходят двое в регланах. Одного, приглядевшись, я все же узнал — это был наш главком, будущий Главный маршал Александр Александрович Новиков. Вторым, об этом я узнал позже, был С.А. Лавочкин.
— Что, что вы там говорите, товарищ старший лейтенант?
Пришлось объясняться, жаловаться и давать обратный ход».
15 декабря 1942 года на истребителях Ла-5 приступили к боевой работе летчики 5-го гвардейского ИАП, полка, записавшего на свой счет максимальное среди полков советских ВВС число неприятельских самолетов, сбитых в воздушных боях, — 656. Всего, вместе с разбитыми и сожженными на земле, летчики полка заявили об уничтожении 739 неприятельских самолетов.
Впоследствии на этой машине сражались и 9-й гвардейский «шестаковский» полк, и 32-й гвардейский «сталинский», и 3-й гвардейский, и 176-й гвардейский «маршальский», и 111-й гвардейский — результативнейшие полки наших ВВС. На истребителях этого типа с 1943 года сражались летчики 3-го и 4-го гвардейских истребительных полков ВВС Краснознаменного Балтийского флота — прославленных частей морской авиации.
Лавочкин неустанно совершенствовал свою машину. Ла-5Ф пришел на смену Ла-5, когда Швецов прибавил своему мотору 200—250 л. с, а Лавочкин убрал крыльевые топливные баки, уменьшил толщину бронеспинки, облегчил шасси, внес еще несколько доработок. В марте 1943-го началось серийное производство Ла-5ФН, на котором, собственно, и воевал Кожедуб. Здесь стоял форсированный, с непосредственным впрыском топлива в цилиндры, мотор М-82ФН мощностью в 1850 л. с. Этот самолет отличался каплевидным фонарем кабины, длинным всасывающим патрубком над капотом двигателя, измененной конструкцией «совков», сделавшей их пропускную способность существенно большей.
В начале мая 1944 года новая модификация самолета под именем Ла-7 была запущена в серийное производство. На этом типе была проведена внешняя и внутренняя герметизация винтомоторной группы и планера, установлены щитки, полностью закрывающие ниши шасси, маслорадиатор перенесен под фюзеляж (отчего машина с подачи авиационных острословов получила кличку «жеребец»), всасывающие патрубки нагнетателя перенесены в носок центроплана, установлены аэродинамические компенсаторы на рулях высоты, проведен целый ряд других улучшений конструкции. Важнейшей задачей, решаемой на новой машине, была замена деревянных деталей, в частности лонжеронов, на дюралевые и стальные. Такая замена давала снижение массы машины на 100 килограммов. Заметим, что полностью заменить деревянные детали на металлические удалось только на Ла-9, самолете уже послевоенного выпуска.
Истребитель Ла-7 по комплексу боевых свойств был лучшим советским истребителем периода Великой Отечественной войны. Самолет этот имел и ряд существенных недостатков. С точки зрения управления это отсутствие автоматики работы винтомоторной группы, что имелось на большинстве иностранных поршневых самолетов, современных «Лавочкину». Другим недостатком была повышенная температура в кабине, достигавшая 65 градусов. Герой Советского Союза Г.А. Баевский высказывал предположение, что повышенная температура, возможно, была полезным фактором, повышавшим гибкость летчика, его работоспособность, реакцию, осмотрительность.
При сравнении серийных Ла-7 с прототипом испытатели постоянно отмечали снижение скорости в серийных машинах. По свидетельству летчика-испытателя В.И. Алексеенко, серийный Ла-7 неоднократно получал от испытателей неудовлетворительную оценку.
Большинство Ла-7, как и Ла-5, было вооружено двумя пушками ШВАК, а не тремя УБ-20. До конца войны построили только 368 трехпушечных Ла-7. Они выпускались с марта 1945 года, и менее одной трети их, около 100 самолетов, приняло участие в боях.
Важно отметить, что для большинства отечественных боевых самолетов, в особенности истребителей, значительная часть их полезных летно-тактических качеств добывалась руками техников, механиков, мотористов, нередко — при участии самих летчиков, в условиях фронтовых аэродромов. «Технари» могли буквально творить чудеса: повышать мощность двигателей и, соответственно, скоростные характеристики, совершенствовать системы управления, улучшать зализы и аэродинамику, снижать вес, ставить дополнительное вооружение… Большинство вносимых улучшений требовало ряда согласований, на которые руководство шло крайне неохотно, и потому о доработках было известно весьма ограниченному кругу людей.
Дважды Герой Советского Союза К.А. Евстигнеев вспоминал, что его самолет, машина Кожедуба, некоторых других летчиков давали на 30—40 км/час скорости больше, чем новые «недоведенные» самолеты. Факт активного совершенствования самолетов в полках оказался быстро забытым после войны и не замеченным большинством современных исследователей авиации.
Ла-5 и Ла-7 было выпущено в годы войны около 10 тысяч. На Ла-5 воевали и Кожедуб, и большинство результативнейших летчиков-истребителей: дважды Герои Советского Союза К.А. Евстигнеев, Н.М. Скоморохов, В.А. Зайцев, В.И. Попков, Герои Советского Союза Н.Ф. Краснов, В.Г. Серов, Н.Т. Китаев, А.С. Куманичкин и многие другие наши асы.
Иван Никитович Кожедуб, когда чувствовал расположение компании или слушателя, говорил очень ярко и образно. Как-то на просьбу оценить летные качества «аэрокобры» и «Лавочкина» он прищурился и, глядя прямо в глаза, сказал:
«"Кобра"… Что "кобра"? Она как трамвай — хорошо тянет, просторно, удобно. А "лавочкин"… тот, — он сделал рукой рубящий жест, — тот, как жеребец!»
Своему боевому становлению, а фактически и всей дальнейшей судьбой Иван Кожедуб обязан уникальному коллективу однополчан: командирам, летчикам, техникам, мотористам, оружейникам — тем, с кем он отточил свое ратное мастерство, с кем нашел, как цитировал Пушкина К.А. Евстигнеев, «упоение в бою». В значительной степени его успехи связаны с «боевым конем» — полудеревянным истребителем Ла-5, созданным в самое трудное время войны вдохновенным трудом конструкторов, технологов, рабочих, испытателей, нашедших в себе силы создать для фронта великую боевую машину.
Сам Иван Никитович, по его словам, сменил за войну 6 истребителей Ла-5 и Ла-7. Только один самолет, его первый пятибачный Ла-5Ф, был списан из-за боевых повреждений. Остальные переходили в руки других экипажей. На его знаменитом самолете Ла-5ФН — подарке колхозника Конева — после перевода Кожедуба из полка воевали дважды Герой Советского Союза Евстигнеев, Герой Советского Союза Брызгалов и другие летчики.
С. М. Крамаренко пишет в своей книге, что свой самолет, Ла-7 бортовой номер 27, Кожедуб передал ему и он даже совершил на этой машине несколько боевых вылетов. Через несколько лет по приказу С.А. Красовского эта машина была передана в Центральный дом авиации, где экспонировалась в одном из залов. В 1975 году этот прославленный истребитель был перевезен в Музей Военно-воздушных сил в Монино.
