Джон Паркер - Безмолвная служба
1 мая командир «Конкерор», Крис Врефорд-Браун, увидел «Генерал Бельграно» Атомный двигатель подводной лодки позволил ему следовать за крейсером 30 часов и, когда поступил приказ, выбрать момент для атаки. Команда «топить» пришла из Лондона, и Врефорд-Браун выпустил три очень старые торпеды «Марк VIII» с расстояния в 1100 метров. Это были прямоидущие несамонаводящиеся торпеды 1940-х годов, которые шли со скоростью 45 узлов, и две из них попали. «Попался!» — вострубил Кельвин Маккензи, редактор газеты «Сан» в заголовке под фотографией, на которой был изображен подбитый корабль. Крейсер затонул быстро и унес с собой жизни 362 человек. Немедленно встал вопрос: а был ли корабль внутри запретной зоны? Как стало известно, «Генерал Бельграно» находился за пределами запретной зоны и был на расстоянии шести часов пути от нее. Вопрос, насколько он представлял опасность для трех командиров-подводников, был несущественным: Нортвуд и высшее военно-морское командование могли (а возможно, так и сделали) сообщить, что корабли, участвовавшие в противолодочных военных действиях, время от времени уходили от направления, которому намеревались следовать. Они были единодушны в заключении: если «Бельграно» шел не в том направлении, когда был потоплен, то это не значит, что корабль не представлял угрозы для оперативной группы. Возможно, крейсер был частью аргентинских «клещей», и если бы ему позволили пройти, то подводные лодки поплатились бы за это, так как «Бельграно» стал бы немедленно угрожать британским кораблям. Положение последних стало довольно тяжелым. Аргентинские самолеты, летавшие максимально низко, чтобы уйти от радаров, наносили смертельные удары французскими ракетами «Экзосет» с расстояния примерно в 20 миль, причиняя много горя оперативной группе. «Шеффилд» и корабль того же класса «Ковентри» были потоплены, причем погибло 46 человек. Два других, «Ардент» и «Антилоуп», были потоплены авиабомбами в районе, ставшим известным у моряков как «бомбовая аллея». Корабль снабжения «Атлантик Конвейер», а также десантные корабли, перевозившие войска, «Сэр Гэлахад» и «Сэр Тристрам», тоже пострадали.
Вскоре началась традиционная британская забава — распинать людей, коллеги которых смотрят на них как на героев. Проявился глубокий интерес к политической стороне этого дела. Почему подводная лодка открыла огонь, когда «Бельграно» уходил? Это был главный вопрос последовавших споров, и критики, с помощью открытий сотрудника ООН Клайва Понтинга, наконец узнали от правительства время и направление следования крейсера. Госпожа Тэтчер, однако, не отказывалась от своего мнения о том, что потопление «Бельграно» было военной необходимостью и, может быть, спасло жизнь многим британцам. Командиры трех атомных подлодок в этом и не сомневались.
Этим дело не кончилось. Член парламента от партии лейбористов Тэм Дэлиелл и репортер из «Миррор» Пол Фут усмотрели в случившемся тайный заговор. По минутам отслеживая последний поход «Бельграно», они пришли к теории убийства. Жертвой была мисс Хильда Мюррел, ярая противница ядерного оружия и тетка коммандера Роберта Грина, который был офицером штаба (разведки) главнокомандующего флотом в Нортвуде в то время, когда Врефорд-Брауну было приказано открыть огонь. Тело Хильды Мюррел обнаружили недалеко от ее дома, и вскоре хлынул шквал статей, а затем появилось и несколько книг, целью которых было показать, что госпожа Мюррел была убита МИ-5.[45] Согласно этой версии, хозяйка застала членов МИ-5, когда они проникли в ее дом, чтобы изъять секретные документы, оставленные Грином. Ими овладела паника, и они убили ее, а потом утащили тело, чтобы скрыть следы. Некоторым газетам удалось даже поместить Грина на борт «Конкерор» во время потопления «Бельграно», а документы, за которыми охотились убийцы, были его изложением событий происшедшего на субмарине. Однако Грин находился в Нортвуде. Хотя некоторые странные обстоятельства, окружавшие смерть Хильды Мюррел, так и не были до конца раскрыты (тем самым оставляя простор для дальнейших измышлений), конец саги, которую пели более десяти лет, едва ли заслуживает того чтобы повторить его здесь. Достаточно сказать, что Дэлиелл в конце концов убедил всех, что убийство Хильды Мюррел не имеет никакой связи с потоплением «Бельграно». Грин сам говорил это с самого начала.
Командир Врефорд-Браун тем временем оказался в гуще политики, интриг и тайных заговоров. Газетчики привязали его к позорному столбу, и один из его коллег говорил, что «чувствовал омерзение от того, насколько отвратительно Тэм Дэлиелл травил Врефорд-Брауна... было ясно, что этот деятель совершенно не понимает, о чем идет речь. Если бы он хотя бы прочитал отчеты и попытался понять, что там происходило, вместо того чтобы нести чепуху, для всех было бы лучше. Оскорбления, направленные в адрес Врефорд-Брауна, были ничем иным, как простой неблагодарностью».
Упомянутые отчеты были взяты из судовых журналов субмарин. Из них было видно, что трое командиров оказались зажатыми одновременно между обоими аргентинскими кораблями — и крейсером, и авианосцем. Было похоже, что они сближаются «клещами». Это подвергло бы риску британские корабли, в том числе авианосцы «Гермес» и «Инвисибл». Врефорд-Браун ждал десять лет, прежде чем открыто выступить в интервью «Гардиан» «Я точно знал, что произошло, — сказал он, — и полагаю, что для меня эта ситуация не была чем-то из ряда вон выходящим, и я не знаю, почему другие люди восприняли ее как нечто необычайное»
Он был уверен, что дискуссия вокруг потопления была ненужной, и то, что «Бельграно» сменил курс и удалялся от британской оперативной группы, когда был подбит, было «отвлекающим маневром, с военной точки зрения». Он активно поддерживал смену правил боя, которую произвел военный кабинет по просьбе военных утром 2 мая, что позволило начать атаку, так как крейсер все еще мог представлять собой угрозу для британской оперативной группы. По мнению Врефорд-Брауна, смена направления значила мало. «При подобном положении корабля правила боя недвусмысленно указывали, что мы не можем атаковать. Но мы понимали — с военной точки зрения, которая не совпадала с политической, — что эти правила обязательно надо изменить и корабль нужно вывести из игры», — говорил Врефорд-Браун. Он отправил сообщение о смене курса в штаб-квартиру ВМФ утром 2 мая. Разрешение на атаку пришло днем. Врефорд-Браун описал атаку сухо, без эмоций, как хорошо отрепетированный во время учений момент: получил приказ открыть огонь, услышал, как идут торпеды, услышал и увидел, что они попали в цель. Первым чувством было сознание того, что дело закончилось успехом, и чувство облегчения от того, что удалось поразить цель. «Может быть, мы столкнулись бы с еще большим противодействием, уже со стороны военных, если бы промахнулись, — говорит он. — Гибель человека — всегда несчастье, но я не задерживаюсь на этом. Думаю, что мысли об этом не задевают меня потому, что, в конце концов, каждый, кто посвящает себя вооруженным силам, должен принять тот факт, что, если будет необходимо, он будет убивать. Мы были на подводной лодке и нападали на корабль как на людей. В реальности этих людей не видишь и не слышишь — все происходит на расстоянии. Поэтому я ничего не представлял себе, как вы, может быть, полагаете».
После атаки лодка начала уклоняться от преследования. Ее преследовали эсминцы из сопровождения «Белырано». Врефорд-Браун гордился своей командой. Все действовали согласованно, и если какая-нибудь лодка должна была произвести атаку, то Врефорд-Браун был доволен, что ею стала именно «Конкерор», — хотя он и допускал, что политическая шумиха по поводу того, как правительство руководило делом с «Бельграно», заставит его язвительно улыбнуться.
Интересно, что немного по-другому увидел происшедшее младший офицер «Конкерор». Выдержки из его дневника тоже были опубликованы в «Гардиан». Лейтенант Нерендра Сетия писал:
«В тот день я узнал, что значит страх. В 14.00 мы получили приказ потопить “Бельграно”, несмотря на то что он был за пределами запретной зоны. Мы выслеживали его больше 25 часов и наблюдали за ним обычно через перископ. После преследования мы, около 15:00, заняли боевую позицию и приготовились к атаке. В центральном посту держалось напряжение. Около 16:00 мы выпустили три торпеды «Марк-VIII». Атмосфера была накаленной... через сорок три секунды после выстрела мы услышали первый взрыв, за ним последовали еще два... отсек наполнилась шумом и гамом, 30 человек кричали и поздравляли друг друга».
Сетиа упоминал, что командир приказал подготовиться к атаке и предпринял срочные меры по отходу, резко погрузившись на 150 метров. Около часа лодка неслась на полной скорости, и неожиданно оказалось, что ее не преследуют:
«Я был напуган, почти трясся, взмок, меня тошнило. Я думал о том, что мы сделали, о людях, которых мы убили; хотя мы могли не потопить крейсер, командир сказал, что видел языки оранжевого пламени, когда в корабль ударили торпеды... Так мы стали первой британской субмариной, которая применила оружие после Второй Мировой войны. Сейчас, записывая это, я все еще ошеломлен и едва могу поверить в то, что мы сделали. Сколько человек погибло? И еще, какие будут последствия? Ребята восприняли это вполне нормально — у некоторых был перепуганный вид, но остальные справились со страхом в душе. В кают-компании нам дали по стакану вина, и мы провели вечер, обсуждая случившееся».
