Валерий Шамбаров - Последняя битва императоров. Параллельная история Первой мировой
Почему же покорно шли на смерть? Не сопротивлялись, не восстали? Но люди не ожидали, что их могут уничтожить вот так, без причины. У многих родные и близкие были в армии, как бы им не навредить. До последней минуты цеплялись за надежду. Ведь депортация — еще не убийство. Если быть послушными, может, уцелеешь? Свои же уважаемые граждане, старики, поучали: быть послушными, не дать повода. Армянские политические и общественные деятели тоже внушали: ни в коем случае не бунтовать, не дать предлога для резни.
Эти деятели были очень удивлены, когда их вдруг арестовали. За что? Они же демонстрировали лояльность, призывали народ к повиновению. Когда-то они были соратниками иттихадистов в борьбе против султана. Часть лидеров связывало с младотурками и масонское «братство». Ждали — должны же вмешаться верховные иерархи, одернуть «братьев». Ждали, пока их не повели на виселицы. Изъятое у армян оружие было представлено как доказательство широкого заговора. Показательные процессы прошли в Стамбуле, Эрзеруме, Ване, Сивасе. Всех арестованных осуждали на смерть. Казнили публично, после экзекуции в Мараше свидетель-немец вспоминал: «По дороге из города к нашей ферме я увидел около домов на куче мусора человеческую голову, которая служила мишенью для турецких детей».
Между тем иерархи «мировой закулисы» не только знали о подготовке геноцида, но и сами участвовали в ней. В Стамбуле действовал их представитель, крупный специалист по тайным операциям Александр Парвус (Израиль Гельфанд). Германский бизнесмен и социалист российского происхождения, член масонского ордена иллюминатов. В свое время он создавал большевистскую «Искру», был одним из главных организаторов революции 1905 г. В 1908 г. Парвус помогал младотурецкой революции, крепко погрел руки на ее финансировании, поставках оружия. После свержения Абдул-Гамида он стал официальным финансовым и политическим советником стамбульского правительства. Принял участие и в разработке проектов уничтожения христиан. Для международных финансово-политических кругов акция представлялась чрезвычайно перспективной. Разумеется, не для создания Турана — а по собственным соображениям…
34. Ван
Генерал Юденич и его штаб в полной мере использовали зимнюю передышку. Строились укрепрайоны, прикрывшие от вражеских вторжений жизненно-важные центры — Сарыкамыш, Ардаган, Ахалцих, Александрополь, Тифлис, Баку. Вдоль всего фронта протянулась телеграфная линия, соединившая разбросанные отряды. Войска получили радиостанции, на высотах и перевалах устанавливались ретрансляторы, начали действовать несколько радиолиний. Чтобы бесперебойно снабжать части, сформировали 80 транспортных отрядов, каждой группировке придали автомобильные роты. Создавались продовольственные магазины, запас снарядов и патронов.
Войска переформировывались, пополнялись. 1-ю и 2-ю пластунские, 3-ю Кавказскую стрелковую бригаду и 20-ю пехотную дивизию объединили в 5-й Кавказский корпус. Он располагался на приморском направлении, центральную группировку составили 2-й Туркестанский и 1-й Кавказский, а 4-й Кавказский прикрывал весь промежуток от Алашкерта до границы с Ираном. Ожидалось прибытие еще 4 казачьих бригад. Армянские дружины в прошлых боях проявили очень высокие боевые качества, и в дополнение к 4 существующим было создано еще 2. Во всем мире армяне горячо поддерживали нашу страну, собирали средства для российской армии. Формировались и грузинские ополченские дружины. Продолжался приток добровольцев, частей их них можно было создать гораздо больше, но остро не хватало оружия. Даже в имеющихся дружинах лишь 75 % бойцов получали трехлинейки, а 25 % трофейные «манлихеры».
Предполагалось наступать на Эрзерум — его взятие разрезало неприятельский фронт пополам, открывало дороги в глубь Турции. Но сперва надо было зачистить фланги. У Черного моря, в Аджарии, на российской территории все еще находились войска 1-го Стамбульского корпуса и отряды аджарских четников под командованием немецкого майора Штанге. Группы турок и четников пытались по горам проникнуть в русские тылы и устраивать беспорядки. Но расчеты иттихадистов поднять на Кавказе восстание провалились. Затея с Грузинским легионом вообще кончилась плачевно. Под начало капитана фон Шуленбурга удалось навербовать всего 400–500 человек, в основном из Лазистана, подданных Турции. А в Грузии легионеры встретили такую ненависть и презрение населения, что возникли опасения, как бы и эти-то волонтеры не разбежались. От греха подальше их отправили в Европейскую Турцию.
Но и большинство мусульман-аджарцев не поддержали оккупантов. В России им жилось намного лучше, чем их соплеменникам за границей. Важную роль сыграл и ноябрьский визит царя в Аджарию. Во времена, когда она принадлежала Турции, сюда не заглядывал ни один из султанов, а Николай II навестил аджарцев во время войны, это запомнили и оценили. Некоторые вступили в четники сдуру, когда казалось, что турки побеждают, других мобилизовали насильно. После русских ударов они стали дезертировать, сдаваться. Российские власти поступили мягко и мудро, даровали им полное прощение и отпускали по домам. Это дало свои плоды. Все больше четников перебегало через фронт, обещали отныне быть верными подданными, а были и такие, кто просил зачислить их в русскую армию.
В феврале 5-й Кавказский корпус и Приморский отряд генерала Ляхова из 2 бригад и 2 отдельных полков по приказу Юденича перешли в наступление. Турецкие части, занимавшие Аджарию, были разбиты. Сняли осаду Батума и стали откатываться на юг, за р. Чорох. Требовали от жителей уходить вместе с ними, те отказывались. За это угоняли скот, убивали хозяев. Аджарцы прятались по горным лесам. Оккупанты не верили даже тем, кто оставался в отрядах четников. Им приказали собрать своих родных и вывезли семьи в Турцию — так получалось надежнее, не убегут.
Но завершить разгром противника у Чороха не удалось. Кавказский фронт считался второстепенным, отсюда можно было брать подготовленные соединения на другие направления. В период Дарданелльской операции Ставка перебросила 5-й Кавказский корпус в Одессу, потом его направили на Юго-Западный фронт. Теперь фланг у Черного моря прикрывал только отряд Ляхова. Война здесь перешла в частные бои и стычки за селения, горные тропы, перевалы.
А на противоположном фланге, в степях Иранского Азербайджана, нашим войскам пришлось ликвидировать последствия того, что натворил Мышлаевский, необдуманно приказавший отступить отряду Чернозубова. В Персию вошли 3 тыс. турецких солдат. А местные племена расценили поспешный уход русских однозначно — их дела плохи, бегут. К туркам примкнуло 15 тыс. курдской конницы. Юденич велел Чернозубову восстановить положение, Азербайджанский отряд (казачья дивизия, стрелковая бригада и армянская дружина) снова двинулся в Иран. Брошенные территории возвращали с боями. Турок и курдов вышибли из Тавриза, в феврале взяли Дильман. В здешних городах и селах впервые столкнулись с фактами геноцида — находили мертвые дома, россыпи изувеченных трупов айсоров и армян. Русское командование назначило следствие, оно начало собирать и документировать свидетельства о преступлениях.
Между тем, и турки наращивали силы на Кавказе. В январе в их 3-й армии оставалось 36 тыс. аскеров, к весне главную, Эрзерумскую группировку пополнили до 70 тыс. А восточнее, около озера Ван, был сформирован корпус Халил-бея из 2 дивизий. Еще 2 дивизии направлялись к нему из Сирии. В этом же районе были собраны запасные батальоны, 7 курдских полков и 7 полков карателей-гамидие общей численностью 12 тыс. штыков и сабель.
Турки тоже замышляли наступать. Халил-бей должен был ударить на 4-й Кавказский корпус Огановского — он состоял всего из 1 пехотной и 1,5 казачьих дивизий, растянувшихся на 300 км. Прорвав фронт, Халил-бей обходил с юга основные русские силы под Сарыкамышем, а Эрзерумская группировка атаковала их в лоб. Окружить, разгромить — и идти в Закавказье. Но по Ирану продвигался отряд Чернозубова, с боями занял Дуз-таг, вот-вот мог ворваться на турецкую территорию с востока. Если бы Халил начал наступать, Чернозубов выходил ему в тыл. Решили сперва устранить эту помеху, турецкий корпус выступил в Иран.
А все дальнейшие замыслы неприятельского командования спутали события в Ване. Это был большой по кавказским меркам город, неофициальная столица Турецкой Армении, ее называли «Армянской Москвой». Сперва происходило то же самое, что по всей Османской империи. Губернатор, «подковщик из Баш-кале» Джевдет, пригласил лидеров местных армян якобы для переговоров. Двое прибыли и были убиты. Третий, Арам Манукян, получил предупреждение и скрылся. Джевдет арестовал самых заметных граждан, обвинил в заговоре и публично казнил 120 человек. Но масштаб экзекуции не вогнал армян в панику, а заставил задуматься — творится нечто небывалое. Вдобавок, самоуверенный Джевдет преждевременно начал истреблять деревни. Дороги в Ван он перекрыл заставами, но в городе все равно узнали.
