Сергей Полторак - РАЗВЕДЧИК КЕНТ
Согласно показаниям Паннвица, советскому разведцентру было известно о серьезных провалах в резидентурах Треппера и Гуревича. Поручив им вступить на связь с Озолсом, советский разведцентр допустил ошибку. Паннвиц также пояснил, что еще в 1944 г. у него появилось намерение перейти на сторону советских войск. В июне 1945 г. он в сопровождении Гуревича вместе со своими помощниками Стлука и Кемпа прибыл в Париж к советскому командованию и предложил свои услуги (т. 2, л. д. 277–284; т. 9, л. д. 59–89).
Бывший радист зондеркоманды Стлука подтвердил, что Гуревич завербовал его для работы на советскую разведку в феврале 1945 г., а в апреле 1945 г. завербовал Паннвица и его секретаря Кемпу. При этом Гуревич, объясняя свои действия, говорил ему (Стлуке), что он не боится ответственности за свое пребывание в зондеркоманде (т. 2, л. д. 285; т. 9, л. д. 105–115).
Из показаний Кемпы усматривается, что в 1944 г. Гуревич в ее присутствии вел с Паннвицем разговор о работе на советскую разведку. В апреле 1945 г. между ними вторично состоялся такой разговор. Тогда же Гуревич завербовал и ее (т. 2, л. д. 286–288; т. 9, л. д. 90–104).
Вместе с тем из противоречивых и неконкретных показаний Паннвица, Кемпы, Треппера на предварительном следствии усматривается причастность Гуревича к арестам в 1944 г. участников французского движения сопротивления.
Какими-либо объективными доказательствами их показания не подтверждаются.
Так, по объяснению Паннвица, на допросе 8 июня 1946 г. одному из агентов Озолса в 1944 г. стало известно об участии Гуревича в радиоигре, проводившейся немцами. Со слов сотрудников зондеркоманды он узнал, что для безопасности Гуревича и по согласованию якобы с последним были арестованы: заместитель Озолса агент «Поль» и еще 14 человек. Сам он, Паннвиц, участия в арестах не принимал и Гуревича, (как видно из его показаний), к этому не привлекал (т. 2, л. д. 280–284; т. 9, л. д. 59–63).
На допросе 24 июля 1946 г. Паннвиц изменил свои показания и заявил, что в июле 1944 г. сотрудник парижского отдела полиции Хольдорф рассказал одному из представителей Компартии Франции о проводимой им (Паннвицем) работе по нейтрализации групп французского движения сопротивления. Узнав об этом, гестапо задержало Хольдорфа и в перестрелке он погиб.
После этого, как пояснил далее Паннвиц, парижское гестапо арестовало 14 участников движения сопротивления (т. 9, л. д. 64–71).
Из показаний Кемпы, допрошенной по этому же поводу, видно, что в середине 1944 г. по указанию Паннвица был арестован ряд участников французского движения сопротивления. Каких-либо конкретных доказательств о непосредственном участии Гуревича в этих арестах Кем-па в своих объяснениях не привела (т. 2, л. д. 286–288; т. 9, л. д. 90–104).
Также несостоятельными, бездоказательными являются показания Треппера, данные им на допросе 22 сентября 1953 г. о том, что по вине Гуревича гестапо арестовало 150 участников французского движения сопротивления. Никаких доказательств в обоснование своего заявления Треппер не привел (т. 2, л. д. 560–583).
Из имеющихся в деле показаний В. Лежандра, допрошенного французской полицией, видно, что Гуревич непричастен к арестам участников движения сопротивления. Лежандр пояснил, что 18 июля 1944 г. он и Гуревич были свидетелями ареста гестапо одного из французских патриотов. При этом Гуревич, пытаясь предотвратить дальнейшие провалы в его организации, сказал ему: «Примите все меры предосторожности, отмените все ваши свидания, объявите тревогу вашим агентам, тогда как я со своей стороны, сделаю все необходимое».
Помимо того, Лежандр пояснил, что Гуревич оказал ему содействие в освобождении его жены из фашистского концлагеря (т. 11, л. д. 152–155).
На предварительном следствии для устранения существенных противоречий в показаниях Паннвица, Кемпы и Треппера очных ставок между ними и Гуревичем не проводилось и действительные причины арестов Французского движения сопротивления не выяснялись.
Гуревич на допросах последовательно утверждал, что, вводя немцев в заблуждение о своем мнимом сотрудничестве с ними, он в 1943–1944 гг. использовал их доверие к нему, чтобы обезопасить резидентуру Озолса и причастных к ней лиц из французского движения сопротивления. Никого из них он не предал, в арестах участия не принимал и узнал об этом от Паннвица только после свершившегося факта.
Более того, в связи с произведенными арестами он (Гуревич) предложил Озолсу и Лежандру перейти на нелегальное положение, чем сохранил им жизнь.
Оказывая помощь участникам французского движения сопротивления он, используя Паннвица, освободил из концентрационного лагеря жену Лежандра.
В указанный период он также не выдал гестапо и сохранил жизнь лично завербованным им ранее советским агентам: в Чехословакии – Басистому, Эрлиху, Бахараху; в Бельгии – Снютеиу, Коолену, Пиркеру, Де Тё, Стеллену; во Франции – Оранскому, Блоху, Вишмонду, а всего 15 сотрудникам (т. 1, л. д. 15–177, 93–178, 180–335;-т. 7, л. д. 139–191; т. 8, л. д. 132–210; т. 9, л. д. 121–128).
Из доклада Озолса («Золя») Главразведупру и его показаний на следствии усматривается, что связь с Гуревичем была установлена в начале августа 1943 г. через прибывшего от него агента, представившегося помощником Гуревича. На другой день после этого он в присутствии того же помощника передал Гуревичу отчет о проделанной им работе и список агентов. Через некоторое время он по своей инициативе предложил Гуревичу привлечь для участия в работе против немцев группу французского движения сопротивления, возглавляемую Лежандром. В последующем на встречах, на которых присутствовал тот же помощник, он принял от Гуревича задание о вербовке агентуры и проведении разведработы. Полученные агентами сведения о немецких воинских формированиях передавал Гуревичу.
Озолс также пояснил, что в июле 1944 г. по вине некоего Бетова гестапо арестовало около 14 человек, причастных к движению сопротивления. В это же время по ложному доносу, не имевшему отношения к разведывательной деятельности советской резидентуры, немцы арестовали его (Озолса) помощника Марселя Пьеро («Поль»).
По объяснению Озолса, Гуревич был обеспокоен произведенными арестами и по его предложению он скрывался на конспиративной квартире.
Кроме того, как следует из доклада и показаний Озолса, при содействии Гуревича освобождена жена Лежандра, содержавшаяся в концентрационном лагере. О том, что Гуревич работает под контролем гестапо, последний ему не рассказал и он не подозревал его в предательстве.
В то же время Гуревич сказал ему, что свои связи с немецкой полицией он использует во вред ей (т. 1, л. д. 78– 92; т. 11, л. д. 123–128).
В своих отчетах за 1945 г. о проделанной разведработе Треппер и Гуревич отмечают, что они и представители Компартии Франции в 1941–1943 гг. неоднократно докладывали в Главное разведывательное управление о создавшемся тяжелом положении в советской агентурной сети в Бельгии и Франции. В частности, в этих докладах сообщалось о провале фирм «Симекско», «Симекс», арестах многих советских разведчиков, предательстве некоторых из них, а также о захвате немцами шифров (т. 2, л. д. 427-485; т. 7, л. д. 105–113).
Сотрудники Главного разведывательного управления, осуществлявшие руководство резидентурами в Бельгии и Франции, не учли обстановку, в которой оказалась советская разведка в оккупированных странах, не придали должного внимания их сообщениям и не приняли мер к предотвращению их провалов. Эти обстоятельства повлекли аресты Треппера, Гуревича и других советских агентов (т. 2, л. д. 446–485).
О том, что Главному разведывательному управлению об участии Треппера и Гуревича в радиоигре было известно с апреля 1943 г., отмечает в своем докладе от 16 апреля 1946 г. начальник отдела ГРУ полковник Леонтьев (т. 2, л. д. 412–419, 486-490; т. 8, л. д. 211–229).
Главное разведывательное управление, зная о начатой немцами радиоигре с участием советских разведчиков, дало в начале июня 1943 г. согласие на ее продолжение, о чем в своем заявлении от 30.06.1952 г. указывает Треппер.
В этом заявлении он, в частности, пояснил, что в апреле 1943 г., сообщая в ГРУ о проводимой зондеркомандой радиоигре, запросил, продолжать ли участвовать в ней и в случае согласия подать ему условный сигнал телеграммой о состоянии его семьи. Вскоре сотрудники зондеркоманды показали ему поступившую из Главразведупра телеграмму о том, что в его семье все обстоит благополучно. Он понял это как разрешение на продолжение радиоигры (т. 2, л. д. 479).
Обстоятельства, изложенные в заявлении Треппера, подтверждаются приобщенной к делу справкой Главного разведывательного управления от 19.09.52 г., из которой следует, что ГРУ действительно телеграммой № 38 от 2.06.43 г. разрешило продолжать радиоигру (т. 2, л. д. 486).
В телеграмме № 47 от 9 сентября 1944 г. Центр указывает Гуревичу заняться вербовочной работой среди крупных немецких офицеров, убедившихся в неизбежности близкого разгрома немцев (т. 12 л. д. 161).
