Юрий Мухин - Победила бы современная Россия в Великой Отечественной войне?
Это предопределило назначение Мехлиса комиссаром в 46-ю дивизию. Эта дивизия была на тот момент скорее партизанской и анархической, нежели дивизией регулярной армии. Как пишет Ю. Рубцов, ознакомившись с документами, в этой дивизии «коммунистом называть себя было рискованно». Тем не менее Мехлис подчиняет себе дивизию и делает это единственно возможным способом — собственной храбростью. Ею он смущал даже отчаянных бандитов. Рубцов пишет:
«Тяжесть руки нового комиссара в дивизии почувствовали тут же. Прежде всего были укреплены политотдел, особый отдел и ревтрибунал, отстранены от должностей командиры и политработники, относительно которых появилось сомнение. Вместо них Лев Захарович назначил «проверенных» людей. По отношению к «изменникам, шкурникам и трусам» действовал жестко…
В 406-м полку орудовала «шайка бандитов» во главе с комбатом С. Тот убил командира полка и занял его место. Вмешательство комбрига результата не дало. Тогда в полк приехал Мехлис. В халупе у С. он обнаружил настоящий бандитский притон — пьянка, разгул, полуобнаженные женщины… Не терпящим возражения голосом предложив всем покинуть помещение, политком остался с глазу на глаз с С. и потребовал назвать сообщника по преступлению. Стрельбы не было, за оружие, конечно, хватались, друг другу угрожали. Отдадим должное Льву Захаровичу: прояви он слабость — головы бы ему не сносить. А так С., отступив перед волевым напором комиссара, сдался и даже без конвоя был препровожден в штаб, где его и арестовали».
Заметьте, что начальники Мехлиса в это время мало ценят его политические способности, но зато ценят в нём то, чего им, скорее всего, самим недоставало и что в тот момент было нужнее всего — знание военного дела.
«Мехлис — человек храбрый, способный во время боя внести воодушевление, стремится в опасные места фронта, — так характеризовал его в августе 1919 года политотдел 14-й армии. — Но как политком не имеет политического такта и не знает своих прав и обязанностей».
«…Тов. Мехлис прежде всего боевой «солдат» и энергичный работник. Отсутствие такта и упрямство значительно уменьшают его достоинства как комиссара, ввиду чего работать с ним тяжело. Политического, «комиссарского» опыта, необходимого комиссару дивизии, у него нет, почему в работе его наблюдаются некоторые ненормальности (культ шомпольной расправы самих красноармейцев над провинившимися товарищами). Тем не менее при всех своих недостатках можно сказать, что Мехлис по сравнению с комиссарами других дивизий, насколько я их знаю, — удовлетворителен благодаря общему уровню своего развития, энергии и знанию военного дела…».
Поясню тому, кто не знает, что в устах начальника слова «не имеет политического такта» на русский язык переводятся, как «осмеливается говорить начальству правду в глаза», но избавиться от Мехлиса начальство не решалось, поскольку 46-я дивизия на глазах наращивала боеспособность, в том числе и за счёт того, что в ней солдаты пороли шомполами своих трусливых товарищей на глазах комиссара. Рубцов так пересказывает прочитанные в архивах документы:
«Южный фронт был переименован в Юго-Западный, 46-я стрелковая дивизия перешла в состав 13-й армии, весьма ослабленной в предыдущих боях. Центральные власти позаботились о том, чтобы накануне решающих, как тогда хотелось верить, боев фронт получил необходимое пополнение.
На армию возлагалась задача не допустить отход армейского корпуса генерала Я. А. Слащева в Крым и разгромить его в Северной Таврии. Но перехватить белых не удалось. К 24 января только одна 46-я дивизия вышла к Перекопскому и Чонгарскому перешейкам. Вначале она смогла даже взять Перекоп и Армянский базар (Армянск), правда, за это пришлось заплатить очень большую цену. В частности, 407-й стрелковый полк потерял убитыми, ранеными и пленными до 70 процентов личного состава.
…В дни боев с Врангелем комиссар батальона, входившего в состав 46-й дивизии, поведал, как благодаря Льву Захаровичу белым оказалось неуютно за чонгарскими укреплениями и Сивашом: «Тов. Мехлис нашел речушку Чонгар, впадавшую в Сиваш. Речушка была замерзшей, через нее он переправил часть 137-й бригады. Часть зашла в тыл врага, захватила штаб белых с генералами, 18 орудий, несколько десятков пулеметов, огромное количество винтовок и боеприпасов…».
Продвинуться в глубь Крыма на плечах противника, однако, не удалось. Генерал Слащев, собрав все резервы, оттеснил красную дивизию за перешеек. После дополнительной подготовки части 13-й армии в начале марта попытались наступать вновь, даже прорвали оборону на Перекопском перешейке, но были опять отброшены.
О драматизме тех давних событий Льву Захаровичу неожиданно напомнил — почти четверть века спустя — его сослуживец по 46-й стрелковой капитан И. Бахтин. В феврале 1943 года он рискнул написать члену Военного совета Волховского фронта Мехлису: «Помните ли вы, дорогой генерал, такой же тающий февраль между Юшунем и Армянским базаром в 1920 году и наши две одинокие фигуры, ведущие огонь по слащевской коннице, пока наши отступавшие части не опомнились и не залегли в цепь вместе с нами?»
…Благоприятный момент для разгрома сосредоточившихся в Крыму войск генерала Врангеля в начале 1920 года был упущен. Белые не замедлили этим воспользоваться. Накопив к весне силы, в середине апреля они нанесли удар по соединениям 13-й армии. 14 апреля южнее Мелитополя, в районе деревни Кирилловки, с моря был высажен десант — Алексеевский пехотный полк и Корниловская артбатарея. Противник стремился перерезать железную дорогу Мелитополь — Большой Утлюк, по которой шло снабжение всей 13-й армии. Все это происходило в непосредственном тылу 46-й дивизии.
Новый ее начальник Ю. В. Саблин и возглавил уничтожение десанта. Ему удачно «ассистировал» Мехлис. Сформированный комиссаром отряд из частей Мелитопольского гарнизона и вооруженных рабочих остановил десант, а затем отрезал ему пути отхода. Спешно переброшенный 409-й полк защитил железную дорогу. Лишь ценой больших потерь остаткам врангелевского десанта удалось вдоль побережья прорваться со стороны Арабатской стрелки к Геническу, в тыл 411-го полка. На улицах города оставшаяся часть десантников была ликвидирована.
…Не растерялся Мехлис и при наступлении алексеевцев. Узнав, что 411-й полк, которому белые вышли в тыл, отступает, он скачет навстречу бегущим, «приводит полк в чувство» и ведет его в контратаку. У противника явный перевес — броневики, сильная конница, теснящая красную пехоту в открытой степи. И все же белые не устояли.
Комиссар дивизии, как докладывал начдив Саблин в Москву, «все время находился в передовых цепях, увлекая вперед в атаку красноармейцев своим личным примером». Чему-чему, а пулям Мехлис действительно не кланялся. В цепи, бывало, ходил он и спустя двадцать лет — кстати, тоже в Крыму, — неся на шинели знаки различия армейского комиссара 1 ранга.
Еще в разгар боя комиссар почувствовал резкий удар в левое плечо. Обездвижела, налилась болью рука. Но Мехлис из боя не вышел, пока Геническ не оказался в руках своих. В госпитале потом определили сквозное ранение ружейной пулей левого плеча со значительным раздроблением кости.
18 апреля, на следующий день после боя, Саблин и Мехлис получили из реввоенсовета армии телеграмму о том, что они представлены к награждению орденом Красного Знамени».
Судя по всему, Мехлис очень равнодушно относился к наградам; Рубцов дал в книге несколько десятков фотографий Мехлиса времён Отечественной войны и послевоенных, и среди них нет такой, которая чуть ли не обязательна для всех наших генералов — со всеми орденами, медалями и значками на груди. В лучшем случае у Мехлиса орденские планки, а то и просто значок депутата Верховного Совета СССР. Кстати, и этот орден за разгром алексеевцев в 1920 году Мехлис получил только в 1928-м.
Долечивался Мехлис в Реввоенсовете Юго-Западного фронта, а «22 июля 1920 года Сталин подписал документ, гласивший: «Состоявшему для поручений при РВС ЮЗ тов. Мехлису. С получением сего предписывается Вам отправиться в Ударную группу Правобережной Украины на должность Комиссара означенной группы», — сообщает Рубцов. И далее: «Ударной группе в готовившемся контрнаступлении отводилась важная роль — она должна была нанести главный удар с правого берега Днепра на Перекоп. Поэтому командование позаботилось о значительном пополнении ее силами и средствами. Накануне боев войска группы насчитывали свыше 14 тысяч штыков и 600 сабель при 44 орудиях, получив тройное преимущество над противником. Расширился, таким образом, и масштаб деятельности Мехлиса — ему еще не приходилось осуществлять политическое руководство такой массой людей.
