О. Гончаренко - От Аустерлица до Парижа. Дорогами поражений и побед
В его письме от 27 декабря 1805 г. графу Х.А. Ливену («Военный сборник» октябрь 1905 г. с. 189) он писал:
«…также вообще полки, лишившиеся знамен, оставлены были бы, как случалось прежде, без оных, доколь таковые в сражении впредь или отобьют неприятельские знамена, или окажут отличную храбрость и успехи, дав о них знать полкам всех российских войск особыми предписаниями, а не чрез Высочайшие приказы, в печать издаваемые, или газеты, дабы не оглашено было сие в публике…»[66]
Государь внял этим советам и принял решение потерянные в бою знамена не заменять до особого отличия, оказанного полком.
13 июля 1806 г. в всеподданнейшем докладе генерал-адъютант граф Ливен доносил (Моск. отд. арх. Гл. штаба. Оп. 152, д. № 340, л. 299):
«…но как из числа сих полков Азовским, Подольским и Нарвским в сражении 20 ноября утрачены знамена, то, на основании Высочайшей Вашего Величества воли, дабы таковым полкам вновь знамен не давать, оные им ныне не назначаются».
Таким образом Азовский полк понес двойную кару. Ему не только отменялось пожалование Георгиевских знамен за Шенграбен, но от него требовалось совершение подвига для замены утерянных простых знамен.
Но далеко не все считавшиеся потерянными знамена попали в руки неприятеля. Многие из них были сорваны с древка и сохранены на себе офицерами и солдатами, попавшими в плен, и были впоследствии возвращены в Россию.
Первым вернулось в Азовский полк знамя, спасенное Старичковым{9}.
Вот что доносил государю Кутузов 15 января 1860 г. (статья Г.Э. Кудлинга «Аустерлицкие знамена» в «Военном сборнике» 1906 г.): «Бутырского мушкетерского полка подполковник Трескин, размененный из плена от французов, представил знамя Азовского мушкетерского полка и притом донес, что получил он его при выезде из Брюнна Бутырского ж полка, роты имени его, от рядового Чайки, который, вручая оное, объявил: Азовского мушкетерского полка унтер-офицер Старичков, умирая, отдал оному рядовому сие знамя, умоляя сберечь его, и скоро после сего умер».
16 января 1806 г. Кутузов обратился к государю со следующим рапортом:
«Вынесенные разными чинами знамена, о коих я Вашему Императорскому Величеству доносил, при полках остаются без древок, а именно: в Курском мушкетерском — 1, Галицком — 3, Бутырском — 2, Пермском — 3, Нарвском — 1, Азовском — 1, Подольском — 1, всего 12. Вашего Императорского Величества всеподданнейше испрашиваю позволения о прибитии их по-прежнему к древкам, как оные не были еще в руках неприятельских».
На нем имеется резолюция рукой Х.А. Ливена: «Позволить» (М.И. Кутузов. Сборник документов, том II, с. 321). Таким образом, Старичковское знамя встало в строй полка.
В ноябре 1806 г. генерал-лейтенант Эссен 1-й доносил графу Ливену из г. Дубны:
«От начальника 10-й дивизии генерал-лейтенанта барона Меллера-Закомельского представлен ко мне вышедший из плена от французов Азовского мушкетерского полка унтер-офицер Замарин с знаменем того полка, которое он спас во время бывшего под Аустерлицем сражения. Унтер-офицер сей показывает, что он в сражении 20 ноября прошедшего года, будучи ранен в левую ногу картечью и в левый бок штыком, оставался на поле до самой ночи, а когда, собравшись с силами, приподнялся, то между убитыми нашел с раздроблённою в двух местах древкою, без копья и подтока, Российское знамя, которое, тотчас оторвав от древки, зашил к себе в мундирный рукав, за подкладку. На другом день жителями найден он на месте сражения и, по объявлению их, с прочими нижними чинами взят французами в плен и доставлен в их лагерь, а потом в город Брюнн, оттоль, чрез Страсбург, во Францию, в город Дижон, где находился три месяца в госпитале, а по выздоровлении, имея все при себе знамя, отправлен в город Люневиль для определения в французскую службу, о чем он, узнавши, бежал и при цесарском транспорте добрался до города Вены, а отсель с тридцатью тремя человеками, бывшими в пути под его командою, вышел в Россию» (Кудлинг Г.Э. Аустерлицкие знамена//Военный сборник. 1906).
Знамя это было также возвращено в полк, прибито к новому древку и поставлено в строй. Замарин происходил из дворцовых крестьян, в службе состоял 24 года, в чине унтер-офицера 12 лет. Высочайшим приказом 20 декабря 1806 г. он был уволен от службы подпоручиком, с мундиром и с пенсионом полного жалования.
Прошел еще год, и Азовский полк был осчастливлен известием о спасении его полкового знамени (белого).
В 1807 г. для вывода из Франции русских пленных был назначен ген. — майор барон Меллер-Закомельский. По прибытии в Люневиль он получил от солдат пять спасенных ими знамен. Среди них было и белое знамя Азовского полка. Вот что донес об этом знамени генерал 16 февраля 1808 г.:
«Белое знамя Азовского мушкетерского полка, спасенное во время Аустерлицкой баталии того же полка подпрапорщиком Грибовским, который, находясь уже во Франции пленным в городе Дижоне, в госпитале умер, а после его хранено было сие знамя барабанщиком Кирилою Павловым, который, быв угрожаем от французов обыском, отдал оное знамя того же полка унтер-офицеру Шамову, а сей с того времени хранил при себе и представил по команде уже по прибытии в город Люневиль, при формировании временных батальонов» (Г.Э. Кудлинг).
Однако это знамя в полк возвращено не было (до 1905 г.). В 1810 г. генерал Дохтуров поднял вопрос о возвращении этих знамен полкам, но государь ответил, «чтобы полки заслужили себе в деле потерянные знамена», видно, упуская из виду, что все эти пять знамен не были «потеряны», а были «спасены», т. е. не были в руках у неприятеля.
А тем временем войны продолжались и наказанные полки отличались.
Первым удостоился прощения и боевой награды Азовский мушкетерский полк, получивший за свои подвиги в Русско-шведскую войну 1808–1809 гг. простые знамена, взамен утраченных им в сражении 20 ноября 1805 г. О таком награждении этого полка просил генерал граф Каменский следующим рапортом от 28 августа 1809 г. военному министру:
«Оказанные услуги в Финляндии в течение как прошлой, так и нынешней кампании Азовским полком поставляют меня в обязанность, отдав пред начальством должную справедливость, просить в награждение Азовскому полку, так как он во время Аустерлицкого сражения потерял некоторое число знамен, дачи полного положенного числа новых знамен, но не отличных, а обыкновенных». (Моск. отд. архива Гл. штаба. Оп. 152, д. № 435, л. 284).
О таком же награждении Азовского полка просил и главнокомандующий генерал Барклай де Толли всеподданнейшим рапортом от 16 сентября 1809 г. На обоих этих рапортах имеется резолюция графа Аракчеева: «Высочайше утверждено 18 сентября».
В «Документе о русских знаменах начала XIX века», найденном Г. Габаевым, значится: «Азовскому мушкетерскому полку четыре знамя сделаны и отправлены в 1809 году ноября 26 дня».
Полк получил четыре знамени образца 1803 г., 1 белое и 3 цветных. Белое же знамя образца 1797 г. продолжало почивать в архивах. Однако полученные знамена были не Георгиевскими, а только простыми. Подвиг при Шенграбене был забыт.
В 1812 г., по свидетельству Г. Габаева («Роспись русским полкам 1812 г.», с. 157) Азовский полк имел «2 знамени образца 1797 г., пожалованные в 1798 г. и 4 знамени образца 1803 г., пожалованные 8 января 1810 г. 1) за отличие против шведов, взамен считавшихся утраченными в 1805 г.».
Из всего этого следует, что под Аустерлицем Азовский полк потерял не четыре, а три ротных знамени.
Но тут неожиданно внесла сомнение в умы вышедшая в 1903 г. опись Жерве «Знаменам, штандартам, хранящимся в артиллерийском историческом музее». Жерве писал, что в музее находилось 9 знамен образца 1797 г. Азовского полка. Если принять в расчет, что знамя, спасенное Старичковым, стояло с 1866 г. в Калужском соборе, то выходило, что Азовский полк никогда знамен не терял, т. к. в 1903 г. налицо были все 10 знамен, пожалованных ему в 1798 г.
Это шло вразрез с теми документами, которые мы привели, и, главное, с тем фактом, что в архивах Военного министерства хранилось еще белое знамя, спасенное Грибовским. Таким образом, налицо было уже не 10, а 11 знамен, вместо 10 пожалованных, что было, конечно, невозможно.
Но, описывая знамена, Жерве отмечал, что полотнища совершенно утратили свой первоначальный вид и что древки были разные. Можно утверждать, что в Артиллерийском музее стояли не знамена образца 1797 г., а знамена образцов 1797 и 1803 гг., а именно 5 знамен образца 1797 г. и 4 образца 1803 г. Прибавив к ним 2 знамени, хранившиеся в Калуге и в министерстве, получается 11 знамен. Для того чтобы установить потерю 1805 г., следует вычесть это число из общего числа пожалованных полку знамен в 1798 и 1809 гг., т. е. 14, что подтверждает цифру 3. Попали ли они все три в руки неприятеля, установить совершенно невозможно. Все русские знамена, взятые под Аустерлицем, в 1814 г. были тщательно запрятаны парижским архиепископом и его викарием. Оба скоро умерли, не открыв своей тайны. До сего дня эти знамена где-то почивают. Их долго искали, но никогда не нашли.
