Олег Смыслов - Расстрелять перед строем…
Словом, показать свой профессионализм, установить истину, не нарушить презумпцию невиновности ни Мацкевичу, ни Пруту было не суждено. В этом и заключается трагедия полковника Короткова, который был приговорен к расстрелу, как мне кажется, несправедливо. То есть не по закону, а, как бы сейчас сказали, но понятиям. Его истинная вина остается для нас тайной за семью печатями. Хочется только надеяться, что уголовное дело Короткова пересмотрят во второй раз и, возможно, хотя бы спустя десятилетия отменят смертный приговор, которого он в любом случае не заслужил. Правда, какая бы она ни была, должна восторжествовать.
Глава 12.
О СУДЬБАХ НЕКОТОРЫХ ГЕРОЕВ
1
Как удалось узнать Александру Захаровичу Лебединцеву, неизвестную могилу комдива найти удалось. В книге он пишет:
«По-своему решила администрация села Голодьки Тетиевского района Киевской области. Вот что сообщил мне в своем письме житель Колесник Иван Сергеевич: “21 мая 1994 года останки комдива А.Д. Короткова перенесли из Черного леса, где он был расстрелян 3 февраля 1944 года, и захоронили со всеми почестями у памятника-мемориала павших воинов под Турсунским лесом”. Несмотря на глубокую секретность происходившего в этом лесу, многие жители знали о расстреле и решили по-своему эту мрачную страницу истории тех грозных лет.
Всех участников тех памятных боев как магнитом тянуло в Лысянский район, чтобы, не пригибаясь, не из окопа осмотреть места сражений, побеседовать с жителями и возложить цветы на могилы наших павших побратимов. Конечно, в этих местах сражалась не одна наша дивизия, но и потери дивизии были значительными. Только убитыми, но далеко не полным учетным данным, дивизия потеряла 355 человек, а всего в двух братских могилах села Босовка похоронены 874 человека, в Винограде 369. Только в Лысянском районе в 40 населенных пунктах покоится прах 5196 человек. А по данным Музея истории Корсунь-Шевченковской битвы, только в Звенигородском, Лысянском, Шполянском, Городищенском, Смелянском и Корсунь-Шевченковском районах похоронены в братских могилах 18 049 человек».
Что касается судьбы командира 47-го стрелкового корпуса генерал-майора С.П. Меркулова, то в январе 1944 года он был отстранен от занимаемой должности и зачислен в распоряжение Военного совета 1-го Украинского фронта. Говорят, его спасло звание Героя Советского Союза, присвоенное «За умелое руководство боевыми действиями корпуса при форсировании р. Днепр и проявленные при этом смелость и отвагу». Кстати сказать, в некоторых документах будет фигурировать такая фраза: «В январе 1944 г. из-за болезни от должности командира корпуса был отстранен». Хотя, как мы знаем, речь идет совсем о другой болезни…
После окончания следствия генерал Меркулов исполнял должность командира 180-й стрелковой дивизии, с июня 1944-го снова командовал стрелковым корпусом. В мае 194S года. Меркулова направили на учебу в Высшую военную академию имени Ворошилова. После ее окончания в 1946-м он командовал тремя стрелковыми дивизиями подряд, а с мая 1950-го — 5-м гвардейским стрелковым корпусом. С осени 1952-го снова учился на курсах при той же академии и снова командовал стрелковым корпусом.
Последняя должность Меркулова (1955 г.) — 1-й заместитель командующего 7-й гв. армией в ЗакВО. В 1960 году генерал-лейтенант (1955 г.) Серафим Петрович Меркулов был уволен в запас (в 57 лет). Умер генерал спустя всего шесть лет в Липецке.
2
Бывший начальник штаба 38-й стрелковой дивизии Петр Филиппович Хамов по приговору Военного трибунала от 25 января 1944 года был направлен в штрафной батальон 40-й армии 1-го Украинского фронта. 4 апреля того же года был освобожден и восстановлен в правах.
Передо мной наградной лист на командира отделения отдельного штрафного батальона 1-го Украинского фронта Хамова П.Ф.:
«Командир отделения ХАМОВ за с. Павловку командовал своим отделением правильно. Проявил храбрость и отвагу в бою. Он шел все время впереди отделения, расстреливая немецких солдат и офицеров, тем самым вовлекая своих подчиненных к выполнению поставленной задачи.
Тов. ХАМОВ сам лично уничтожил 4 немца. Достоин правительственной награды — медаль “За отвагу”
23 февраля 44 г. Майор БОЙКО» (ЦАМО. Ф. 33. On. 686196 Д. 264. Л. 116).В своей книге Л.З. Лебединцев свою встречу с Хамовым после освобождения из штрафбата опишет так:
«Вот и курортный румынский городок Фэлтичений. Здесь мы накануне освободили полсотни русских военнопленных. Строения все целые, улицы чистые. Я озираюсь по сторонам. Слева вижу в зимней гимнастерке и таких же новых брюках подполковника Хамова П.Ф. Я спрыгиваю на ходу и бегу к нему, не зная, как быть, как выразить радость встречи с ним после возвращения его из штрафной роты. Видя мое замешательство, он упреждает меня своим вопросом: “Значит, едешь. Молодец! Ведь я же обещал послать тебя с первой оказией на учебу. Вот и посодействовал”. Так вот он, оказывается, тот негаданный начальник, устроивший мне протекцию, хотя он сам только что сменил форму ефрейтора-штрафника на форму подполковника! Я не находил слов, как и с чем его поздравить, чтобы не ранить лишний раз его гордость. Он указал мне место расположения отдела кадров и тепло обнял, чтобы пожать в следующий раз мою руку только в 1972 году в Генеральном штабе».
В июне 1944-го Петр Филиппович был назначен на должность начальника оперативного отдела 104-го стрелкового корпуса 40-й армии. В 19SS году окончил Академию Генштаба. Занимал должности начальника отдела оперативного управления штаба ГСВГ, 1-го заместителя начальника штаба 2-й гвардейской танковой армии, начальника штаба — заместителя командующего и члена Военного совета 2-й гвардейской танковой армии.
Военную службу генерал-майор танковых войск П.Ф. Хамов закончил в 1974 году. До этого возглавлял управление в Главном управлении военно-учебных заведений МО СССР.
По рассказу А.З. Лебединцева, Петр Филиппович всегда подробно рассказывал о многих сражениях, в которых лично участвовал. Но когда заходил разговор о Корсунь-Шевченковской битве, то умолкал и переводил беседу на другую тему. О событиях января 44-го он будто бы что-то недоговаривал.
3
Начальник оперативного отделения дивизии Василий Иванович Петров в январе 1944 года был направлен на учебу в академию. А.З. Лебединцев в своей книге пишет, как на одной из встреч с ним задал ему вопрос:
«Прежде всего я спросил его: почему ни в одной из его биографий, опубликованных в исторических справочниках и энциклопедиях, не указало, что он является участником Корсунь-Шевченковской битвы? Улыбнувшись, он ответил, что даже во время учебы в Академии имени М.В. Фрунзе и Академии Генерального штаба он не афишировал свое участие в этой операции. Я деликатно не задал вопрос: “Почему?” — так как сам догадывался, что это связано с разгромом дивизии под Босовкой, карой комдива и серьезным приговором в отношении начальника штаба. Он почувствовал мои сомнения и сказал: “А ведь и мне самому первоначально '”пахла вышка”. Я спросил: “За что же вам?” — и он так пояснил то, о чем уже частично сказано выше».
О том, как последний комдив 38-й дивизии увидел у майора Петрова военное будущее, а проще сказать, «маршальский жезл», А.З. Лебединцев расскажет в статье «Маршал — ветеран 38-й стрелковой»:
«Трем ветеранам 38-й дивизии в послевоенное время удалось написать и издать свои мемуары о боях и сражениях в годы Великой Отечественной войны. И в каждой книге авторы очень тепло и объективно пишут о своем однополчанине Василии Петрове. Вспоминают, как он постоянно замещал начальника штаба дивизии, даже временно вступал в командование частями при внезапно выбывавших командирах. Однако и как штабной оператор был просто незаменим.
Тут нельзя не сказать вот о чем. Только последний командир дивизии генерал-майор Сергей Тимошков имел высшее военное образование. Однако он очень долю находился на преподавательской и административной работе в Академии имени Фрунзе и, вступив в командование 38-й сд в начале 1944 года, быстро убедился, что его теоретического “багажа” маловато для руководства соединением на фронте. Поэтому первое время комдив всегда безотлучно имел при себе майора Петрова, на боевой опыт которого он всегда твердо полагался. Думается, именно Тимошков разглядел в своем ближайшем помощнике будущего крупного военачальника.
Вот как об этом вспоминает сам Петров: “В моей судьбе Сергей Прокофьевич Тимошков сыграл большую роль. К концу войны я уже считал себя ветераном дивизии. Когда в январе 1945 года мне предложили поехать на курсы при военной академии имени М.В. Фрунзе, колебался — не хотелось оставлять боевых товарищей перед самой победой. Но комдив убедил в необходимости учиться. “Ты уже навоевался, четыре боевых ордена имеешь, — говорил он тепло, по-отцовски, — надеюсь, что в будущем займешь почетное место в офицерском корпусе нашей армии”.
