Федор Щербина - История Кубанского казачьего войска
6 сентября 1733 года войсковой атаман Донского войска Андрей Лопатин доносил императрице Анне Иоанновне, что посланный им под видом купца казак Иван Кульбаков на разведку в Азов видел, как 29 августа пришли в Азов «два судна с пушками и прочей артиллерией» и с строевым лесом. Пришедший на судах грек передал Кульбакову, что привезено было восемьдесят пушек и 900 мастеров сербов и что к осени еще придут в Азов из Царьграда тридцать судов с людьми и запасами. По слухам, турки намерены были починить Азовскую и Петровскую крепости и заново возобновить Каланчинскую башню. Кульбаков узнал также, что бывший в Азове некрасовец Ивашка Мельник с шестью товарищами и с рабочими людьми строил по тракту от Азова на Ачуев значительные мосты через реки Бейсуг, Ею, Черную и Кагальник с таким расчетом, чтобы эти мосты могли выдержать «всякое войско и тягость».
28 сентября новый беглец калмык Тугус на допросе сообщил донским казакам, что Дондук-Омбо с калмыками были еще на Челбасах, а Четер Тайша у Копыла, и что будто бы калмыки непременно перекочуют на Волгу. В этих видах Дондук-Омбо послал от себя к хану Черендондуку посла Губана Шарана с товарищами с предложением совместного кочевания, но предварительно хан должен был прислать свою мать Дарму Балу или кого-нибудь из знатных старшин к Дондук-Омбо, как залог примирения между противниками. В то же время, ввиду долгого невозвращения послов, Дондук-Омбо в начале августа послал своего зайсанга Чуплея к Крымскому хану, у которого просил разрешения перекочевать, вследствие бескормицы на Кубанских степях, к Азову на Крымскую сторону.
Таким образом, и в этом случае возвратиться с Кубани на прежние кочевья по Волге побуждали калмыков чисто хозяйственные соображения: не было кормов. Упомянутый выше казак-разведчик Иван Кульбаков сообщил войсковому атаману 19 ноября, что Дондук-Омбо с своими улусами продолжал еще кочевать по Челбасам, прочие владельцы по Ее и Бейсугам, a Четер у моря ниже Азова.
Обстоятельства, по-видимому, не благоприятствовали перекочевке калмыков с Кубани на Волгу. В 1734 и 1735 годах калмыки были на Кубани. 13 августа 1735 года выбежал с Кубани на одной лошади в Черкасск татарин Оракчи, уроженец кубанский, которому, однако, татары говорили, что «он русской породы», почему он решился бежать к русским. По словам Оракчи, крымские татары не оставили мысли о походе в Персию через Северный Кавказ и крымский хан снова собрал с этой целью войска. В то же время Дондук-Омбо с калмыками и черкесы Большой Кабарды напали на жилища Рослан Бека и угнали много овец. Дондук-Омбо остался кочевать вблизи Кабарды, и не было слухов о том, что он намерен перекочевать на Волгу.
В августе того же года стоявший на Темерницком форпосте (вблизи нынешнего Ростова) ротмистр Яков Шамшин слышал от русских купецких людей, что крымский хан переправился уже с войсками из Крыма на кубанскую сторону и что он послал под Кабарду для взятия языков нескольких татар и некрасовских казаков, которых, однако, черкесы всех побили. Дондук-Омбо и калмыки действовали заодно с черкесами, да и черкесы были все в согласии между собой, а у тех черкесов, которые были «маловерны» и уклонялись от враждебных действий против крымских татар, они брали аманатов и силой заставляли их быть в союзе с ними. Наконец 3 октября пленник яицкий казак Иван Трондин показал, что, по слухам в Азове, крымский хан с войсками не пошел в Персию, а возвратился в Крым к зиме.
В 1737 году, во время походов графа Миниха, к Дону были направлены почти все донские казаки, так что оставались по станицам по два, по три и в редких случаях по пяти стариков, да и те, по словам наказного атамана Ивана Фролова, были «весьма страмные и престарелые». Отвлечение казаков дало возможность кубанским горцам и калмыкам делать набеги на Дон. Так 4 мая в четыре часа дня кубанцы напали на станичных рабочих людей, бывших на пашнях за Доном, и забрали их в плен. Калмыки из улусов Дондук-Омбы, кочевавшие вблизи Дона и казачьих поселений, также «начали подбегать под станицы и чинить нападения». В Есауловской станице были убиты ими два казака, а других они били плетьми и грабили.
Таким образом, отвлечение казаков в армии Миниха и Ласси дало возможность татарам и черкесам идти на Дон с военными целями и отчасти соблазняло и калмыков, грабивших казачьи станицы и городки малыми шайками.
Между тем на Дону стало известно, что даже Дондук-Омбо, услышавши о движении татар и черкесов к Дону и к его улусам, поспешно откочевал от Дона к Волге. 5 августа пойманный казаками татарин Ак Мамбет Аулу Оргила сообщил, что кубанские мурзы соединились под обшим начальством сераскира Салим-Гирея, сына известного Бахты-Гирея, что к татарам примкнули кубанские и горские темиргоевцы, часть азовских турок и некрасовские казаки и что образовавшийся таким образом отряд около шести тысяч человек двинулся к верховьям Кубани и отсюда направился под калмыцкие урусы Дондук-Омбо, но калмыков не настиг.
Тогда татары и черкесы поворотили к Дону и, пройдя между Цымлой и Кумшаком ночью, перебрались на другую сторону Дона. Здесь они сожгли и разорили Кумшацкий городок, причем деятельную роль играли при этом некрасовские казаки. Такие же показания дал и другой пленник темиргоевский черкес Девлетле.
Дела, однако, были более серьезного характера, чем показали пленники, взятые отдельно от главного отряда татар и черкесов. Из донесения войскового атамана Ивана Фролова императрице Анне Иоанновне видно, что татары и черкесы, переправившись через Дон, прошли вверх по этой реке 194 версты и всюду нападали на казачьи станицы. Казачье население очутилось в крайне тяжелом положении. «За крайним малолюдством, — говорится в донесении императрице, — на казачьих женок и взрослых девок надевали платье казачье и выставляли таковых с ружьями против неприятелей». Неприятели захватили очень много населения, попалили хлеба и сено, угнали целые табуны скота и вообще причинили массу бед населению, а затем быстро скрылись к себе на Кубань. По точному учету, произведенному впоследствии, оказалось, что нападению подверглось шесть станиц и совершенно разорен Кумшацкий городок, взято было в плен 968 душ населения, убито и ранено 41 человек, угнано более 4 тыс. лошадей, 10 тыс. коров, 500 телят и 21 900 овец, сожжено 300 домов, 350 базов и 12 400 копен хлеба.
Набег этот вызвал тревогу не только между донским и вообще южнорусским населением, но и в среде русского правительства. Правительствующий Сенат, не в пример военным властям, обезлюдившим Донскую область, «приказал в Воронежскую и в Белогородскую ryбернии и тех губерний в ближайшие к Москве Севскую, Орловскую, Шацкую провинцию, в Азов и к генералу князю Барятинскому, в генеральную войсковую канцелярию и к генералам-фельдмаршалам и кавалерам графу фон Миниху и фон Ласси послать указы с крепким подтверждением велеть от показанных кубанских нападений иметь крепкую предосторожность». В этих видах Сенат распорядился, чтобы, на основании имеющихся данных о расположении русских войск на юге, организовать защиту и написать калмыцкому хану Дондук-Омбо, чтобы он дал вспоможение калмыцкими войсками. С своей стороны генерал-фельдмаршал Ласси, назначая казаков для защиты их родины, распорядился задним числом (13 августа), чтобы назначенные им казаки, бывшие в его армии, спешно прибыли на Дон и, соединившись с местными военными силами, «постарались всеми мерами тех кубанцев догнать и разбить». Но пока все это так красноречиво изображалось на бумаге, кубанцев и след простыл.
Русское правительство порешило во что бы то ни стало наказать татар и черкесов за их набеги на донские станицы. В этих видах приказано было донским казачьим полкам в соединении с калмыцким войском Дондук-Омбо двинуться на Кубань и разгромить татар и горцев. 1 декабря войсковой атаман Иван Фролов с донскими полками и калмыцкий хан Дондук-Омбо с калмыками соединились на р. Ее и отсюда сделали переход до р. Челбасы. Впереди же отряда было пущено 200 казаков и 200 калмыков о двуконь для разведки. От р. Челбас и до Кубани на расстоянии ста верст татары заранее выжгли степи; но русские и калмыцкие войска перешли их и заняли Мултанский остров, образуемый рукавами Кубани, захватили здесь и под г. Темрюком до тысячи татарских кибиток.
Относительно поисков и нападения русско-калмыцких войск на татар Мултанского острова в разных официальных документах находятся неодинаковые сведения. Войсковой атаман Иван Фролов, упомянувши в своем донесении императрице Анне Иоанновне «о разбитии тысячи кибиток» под Темрюком, говорит далее о пушечной стрельбе и высадке янычар из Темрюка, окончившейся неудачно для защитников этой крепости. Вообще же, по словам Донского атамана, много людей из упомянутой тысячи побито и потонуло, около тысячи душ обоего пола взято в плен и захвачено две тысячи лошадей, пять тысяч рогатого скота, сто верблюдов и пятьсот баранов. Весь Мултанский остров русско-калмыцкие войска разорили. Особенно донские казаки желали отомстить некрасовцам, но «изменники некрасовские казаки жили по островам за водяными заливами и багнами в крепких местах», так что пробраться к ним оказалось невозможно. Был лишь разорен и выжжен их лучший городок Хань Тюбе, причем убито было два некрасовца и захвачено тысячу голов скота. Атаман убеждал калмыцкого хана Дондук-Омбу перейти Кубань и напасть на татар и черкес на левом берегу этой реки; но Дондук-Омбо не решился на это предприятие, так как Кубань не замерзла, бродов и переправ не было, по правому же берегу ее все степи были заранее татарами выжжены, а в горах, где засели противники, понаслышке, свирепствовала моровая язва. Сведения эти подтверждались показаниями пойманного за Кубанью татарина Чюмали, взятого в плен янычара Муртазы и убежавшего в русские войска некрасовца Якова Поляка, или Коржихина.
