Владимир Пещерский - «КРАСНАЯ КАПЕЛЛА». Советская разведка против абвера и гестапо
Одной из наиболее удачных вербовок Поссанера стал агент Сюрприз — офицер штаба рейхсвера, от которого поступала заслуживающая внимания информация. В июне Сюрприз сообщил, что в милитаристских кругах Германии зреют антисоветские настроения, что подтверждалось следующим донесением.
«Совершенно секретно
АГЕНТУРНОЕ ДОНЕСЕНИЕ
источник: Сюрприз
принял: Федор
23 июня 1932 г.
Генерал Шляйхер и командование рейхсвера считают момент для интервенции против России назревшим. Генерал Шляйхер стоит за то, что интервенция должна быть начата еще в этом году. Внутренние трудности Советского Союза настолько велики, что уже факт объявления войны может привести к антикоммунистическому перевороту. Но даже в том случае, если советские войска победят, коммунизм будет уничтожен, так как коммунистическая партия не выдержит победоносную Красную Армию. В стране установится военная диктатура, которая свергнет Сталина.
Примечание: Шляйхер близок с бароном Альвенслебеном и директором Унионбанк, в котором хранятся деньги русской эмиграции и французов.
Федор».
Скорее всего, эти бредовые идеи были личным мнением Шляйхера, но он их черпал, помимо прусской военщины, в тех кругах, которые указаны в примечании резидентуры.
Германия к тому времени еще не была готова к агрессии, но её семена начинали уже прорастать.
А/270 подготовил также детальный, поэтапный план штаб-квартиры НСДАП в Мюнхене, который мог потребоваться в любую минуту.
Однако у Артема по-прежнему сохранялись сомнения насчет А/270: в резидентуру поступали противоречивые сведения на барона. Это было неизбежно, так как мнение о нем высказывали не только друзья. Враждебные слухи, конечно, не настораживали людей, встречавшихся с ним, в том числе и работавших на нашу страну. Один из агентов даже утверждал, что фон Поссанер якобы является доверенным лицом германской военной разведки, но подтвердить это конкретными фактами не смог.
Артем пошел на поводу у этих слухов, несмотря на то, что постоянное наблюдение за Поссанером, осуществляемое с помощью Юнкера, не обнаружило ничего подозрительного и свидетельствовало лишь о том, что он был честен в отношениях с резидентурой.
Подозрительность подтолкнула Артема на поспешный шаг. Он вспомнил, что Поссанер рассказал об эмиссаре из Москвы, отдыхавшем в Карлсбаде и затем пытавшемся связаться с Гитлером. «Запрошу Прагу, — подумал Артем, — если сведения подтвердятся, продолжим работу, нет — будем решать».
Шифро-телеграмма Артема в Прагу не могла пройти мимо начальника разведки А.Х. Артузова. Резидент в Праге обратился к нему за разъяснениями, что необходимо предпринять. Артузов ответил, что устанавливать пребывание в Карлсбаде русского туриста не следует.
Только Артузов и его помощник знали, что в действительности речь шла о чрезвычайно смелой и дерзкой операции разведки по прямому проникновению в ближайшее окружение Гитлера и установлению с ним контакта от имени мнимого контрреволюционного подполья в Советской России. От начала до конца операция была оригинальным творением профессионала высочайшего класса.
Артузов доверил ее исполнение отважному и мужественному человеку Александру Матвеевичу Доброву. С 1929 года по 1938 год он являлся секретным сотрудником внешней разведки. Операция была тщательно законспирирована, и Артузов лично наблюдал за ее ходом. Отстранение Артузова от руководства разведкой, затем расправа над ним не позволили довести дело до конца. К тому же в 1938 году Добров сам стал жертвой массовых репрессий. Он был обвинен в «связях с контрреволюционным подпольем и шпионаже в пользу Германии». Добров был посмертно реабилитирован в 1958 году.
В середине апреля 1932 года Поссанер был арестован на берлинском вокзале Анхальт. Поводом для задержания послужило обвинение в незаконном хранении оружия. При досмотре его чемодана полицией, что уже наводило на мысль о заранее спланированных действиях, в его вещах был обнаружен револьвер, скорее всего подброшенный гестапо.
Но и этот случай не рассеял подозрений Артема. Вместо того чтобы помочь своему агенту, объективно оценив проделанную им работу, он дал волю воображению и, по существу, оклеветал его в донесении в Центр: «После ознакомления с материалами А/270 думаю, что мы имеем дело с провокатором.
Провожу последнюю проверку и, если подозрения подтвердятся, отправлю его в Москву».
Куда делись первые восторги Бермана по поводу агента, с помощью которого резидентура рассчитывала проникнуть в круги национал-социалистов и их разведки?!
События развивались, однако, вопреки намерениям резидента. С 6-го на 7 марта 1933 года А/270 был снова арестован, а на его квартире произвели тщательный обыск, не принесший каких-либо результатов. Поссанера задержали как «нежелательного иностранца», проживавшего в Берлине на незаконном основании. Проверка, предпринятая резидентурой, подтвердила эти сведения.
Гестапо, возможно, решило разыграть спектакль с целью показать «соблюдение законности» и спрятать концы в воду в своей дьявольской игре. События развертывались так. Поссанер был освобожден примерно через десять дней и вернулся на свою квартиру. Через какое-то время он вышел из дома и на этот раз бесследно исчез. Жена Поссанера была в отчаянии. Она нежно любила этого сумасбродного и неприкаянного человека, часто неосторожного, порой несдержанного и резкого, но всегда великодушного и благородного.
Первая жена Поссанера бросила его из-за несогласия с его политическими взглядами, не дав развода.
По этой причине новая подруга не могла официально оформить брак с Поссанером. Пресса распространяла слухи, будто он двоеженец. Возлюбленная Поссанера была далека от политики. Если бы ее спросили о взглядах барона, она, разумеется, ответила бы, что они у него всегда были светлыми и чистыми.
Жена Поссанера объявила розыск, который вначале ничего не принес. Вскоре, однако, его обезображенное тело было найдено за городом, в лесу. На трупе имелись многочисленные следы ножевых и огнестрельных ранений. По одной из версий, расправу над Поссанером учинили молодчики из штаба штурмовиков.
В немецкой печати появились сообщения о «самоубийстве» барона, но их нелепость была столь очевидной, что пришлось тут же перестроиться. В новой редакции говорилось, что Поссанер был убит «при попытке в бегству», — довольно распространенная мотивировка расправ, происходивших в Третьем рейхе.
Но и после своей смерти Поссанер продолжал бороться против Гитлера и сотрудничать с внешней разведкой.
В постановлении по его делу, подписанном начальником особого отдела, говорилось: «Несмотря на гибель Поссанера, дело требует продолжения начатой работы по проникновению в контрразведку германского военного министерства (абвер. — В.П.) через связи Поссанера».
Охватившие разведку и берлинскую резидентуру потрясения середины 30-х годов не позволили, однако, использовать имевшиеся возможности.
СЫЩИК-ВИРТУОЗ
Юнкер был превосходен и незаменим в редкой, исключительной области. У разведки постоянно существует потребность собирать данные на интересующих ее лиц. Каковы их корни, что о них известно в доме, где они проживают, и на службе, о семье? Полезно также понаблюдать за неизвестным человеком, посетившим посольство и сделавшим его сотрудникам заманчивое на первый взгляд предложение. Куда он затем отправится: в полицейский участок, в местную контрразведку, а может быть, в другое посольство?
Самим сотрудникам резидентуры, находящимся под бдительным оком местной контрразведки, осуществить такое наблюдение довольно трудно. Другое дело, если имеется агент, обладающий навыками оперативной работы, вписавшийся в местную обстановку и не вызывающий ни у кого подозрений. Еще лучше, если существует группа таких агентов.
В летописи берлинской резидентуры подобный агент, стоявший во главе специальной группы, упоминается под псевдонимом Юнкер. Его появление в агентурной сети резидентуры, как водится, было делом счастливого случая и целеустремленного поиска разведки. Знакомство с Юнкером и деловое сотрудничество, начавшись в 1923 году, продолжались до послевоенного времени.
Руководитель легальной резидентуры в Берлине Константин решил обратиться в сыскное бюро Карла Ренера. Разведчик предварительно собрал о нем отзывы, добытые из различных источников. Все характеристики Ренера были положительными: исполнителен, добропорядочен, дисциплинирован, не проявляет излишнего любопытства, в связях с полицией не замечен. Обращение в сыскное бюро Ренера было связано со срочным запросом, полученным из Москвы. В нем предлагалось выяснить подробным образом, что в действительности представлял немецкий инженер — некий Грубер, работавший в СССР по контракту и проявлявший заметный интерес к оборонным объектам и их сотрудникам.
