Марк Гальперин - Прыжок кита
Приглашён в кабинет я был немедленно. Поздоровался и объяснил, что попал в пробку, так как по городу ехал премьер-министр. В ответ услышал: «Запомните, Марк Петрович, у вас есть только один премьер-министр – это Генеральный директор Объединения «Светлана». Если подобное случится ещё раз, вы будете уволены». Сказано это было тихо, спокойно, но таким тоном, что на душе стало сразу скверно, однако я сумел это проглотить. Было совершенно ясно, что относится он ко мне как к чужому для него человеку, с которым он вынужден тесно сотрудничать, и делает это предельно жёстким способом, и уж точно не получает от этого сотрудничества никакого удовольствия.
Далее Олег Васильевич взял у меня график «узловских» работ и исправил срок очередной отгрузки ЗИП с сентября на август. А за окном-тобыл июль. Прошло всего несколько дней после того, как по узловским делам я перешёл под «прямое Генеральское правление». Никакие мои возражения не были приняты. Было ясно, что никакой необходимости в таком решении не было, это была просто «проверка на вшивость».
Не могу вспомнить, как мне удалось справиться с заданием в такой короткий срок. Думаю, что помогли в производстве, военпреды кое на что закрыли глаза, а может, и «жирок» у меня был про запас, и кто-то сказал об этом Генеральному. В общем, как-то выкрутился.
Через год ситуация повторилась. Только срок надо было сократить уже не на месяц, а на три. И снова на графике появилась подпись Филатова и новый срок. И снова без объяснений причин такого решения. С большим трудом, но и с этим заданием мне удалось справиться. А ведь к этому времени и две новых лодки уже были сданы, и лодка вместе с «Узлом» была принята на вооружение – всё вроде шло неплохо.
И ещё через год история повторилась, но приказано было последние обязательства объединения по «Узлу» выполнить уже на полгода раньше установленного срока. Тут уж я не выдержал и заявил, что сделать это не в состоянии.
Ответ был жёсткий и доходчивый: «Вы выполните моё задание, потому что я это обещал Министру, а если не выполните, то я вас уволю с работы. Нет, я вас сначала понижу в должности, потом исключу из партии, а потом выгоню с работы».
Единственное, чем могу похвастать: я вышел от Филатова с гордо поднятой головой. А если честно, то ещё и с заплетающимися ногами. На душе было скверно, и я действительно не представлял, что можно сделать. Ведь надо было изготовить в производстве огромный объём блоков возимого и базового ЗИП для последнего, третьего образца. А всего-то и сделал Генеральный, что зачеркнул на графике 1976 год, как будто он его отменил!
Это было крушение, причём крушение личное. Ведь как обидно: сделана важнейшая работа, строятся лодки, работают заводы, всё идёт нормально. И вдруг такая подножка. Очень не хотелось начинать всё заново. Понимал, что не пропаду и на кусок хлеба заработаю. Но второй такой удачи, как «Узел», уже не будет.
Была и ещё одна личная причина. У меня лежала готовая докторская диссертация, базировалась она на технических результатах и завоёванном авторитете «Узла» и его создателей. И вдруг всё насмарку!
На «Светлане» было немало доброжелателей, которые знали про готовую диссертацию, знали, что я не решаюсь выходить с работой на защиту без поддержки Филатова, а обратиться к нему при такой жёсткой конфронтации считаю пустой затеей. Мне настойчиво рекомендовали действовать тихонечко: отправить работу, ведь никакого решения Генерального не требуется, но я решил не позориться и не идти на риск. С моими габаритами мне никогда и никуда не удавалось «пролезть» потихоньку.
Я продолжал ждать подходящего момента, прекрасно понимая, что диссертация – товар скоропортящийся. Тем более, что это уже была вторая попытка написать работу. Первую я осуществил, сидя в Лиепае во время испытаний. Сейчас трудно поверить, что помимо всех прочих испытательных дел я умудрился ещё и написать основную часть докторской. Занимался этим в основном после 10–11 часов вечера, о чём до сих пор горько сожалею: сколько было упущено весёлых застолий, посиделок. Да и поспать лишний часок ведь тоже не мешало!
Диссертация моя базировалась на опыте работ по «Узлу». Когда я вернулся с испытаний, то вскоре получил открытку с приглашением в магазин технической книги за книгой двух известных мне инженеров, Колина и Липаева. Я знал, что они работают над вычислительными системами для противовоздушной обороны. Их статьи выглядели весьма достойно и вызывали уважение. Когда же я открыл оглавление вышедшей книги, мной овладело чувство уважения к авторам и лёгкой грусти: книга была о том же, что и моя работа, да и написана получше, чем получалось у меня. Вскоре один из авторов успешно защитил по этой работе докторскую диссертацию. Второй автор к тому времени уже имел аналогичную степень.
Я считал, что третьей попытки у меня не случится. Ведь я такой старый, мне уже тридцать пять лет! Сейчас, когда лет моих в два раза больше, я вспоминаю об этом с усмешкой. Но тогда… У меня были серьёзные мотивы найти выход из безнадёжной ситуации и, удивительное дело, он нашёлся! Помог Псковский завод, он уже начал неплохо работать. Помогли военные, подписавшие согласие на продление сроков поставки псковичами первых ЗИП, которым всё равно предстояло лежать на складах Сормовского завода, ведь график строительства лодок «Узлами» был обеспечен с некоторым опережением. Получалось, что вроде бы удалось выкрутиться из крайне сложной ситуации. Стало совершенно реальным выполнить приказ Филатова и отгрузить последние ЗИПы в конце декабря 1975 года.
НО НЕ ТУТ-ТО БЫЛО!
Где-то за месяц до срока мне вдруг позвонил Олег Васильевич, что само по себе было большой неожиданностью. Уже с совершенно другими интонациями сказал, что видит: мне удалось справиться с заданием Министра. Но он, Филатов, хотел бы, чтобы я постарался выполнить отгрузку не позднее 25 декабря, тогда он сможет включить эту работу в дополнительные обязательства по пятилетнему плану. Это уже не было жёстким приказом, хотя не походило и на слёзную просьбу – не тот человек Олег Васильевич. Если это и являлось просьбой, то скорее товарищеской, отказать в которой, конечно, нельзя! И тут я сделал встречный ход.
Собрав всю гвардию, включая Старшего военпреда, — тогда это был капитан 2 ранга Антонин Николаевич Горохов – я попросил всех обеспечить окончание работ ещё на несколько дней раньше. Так и было сделано. В день подписания итогового Акта приёмки я позвонил Филатову и попросил его принять меня по срочному делу. Согласие было получено, и мы вместе с Гороховым выехали с большим запасом времени, помня историю с премьер-министром. Одеты были с особой тщательностью, особенно Горохов, мужчина импозантный, да ещё и идущий на приём кочень высокому для него начальнику.
Когда вошли в кабинет Генерального, он с удивлением спросил, почему я пришёл в таком сопровождении: неужели в себе не уверен и в поддержке флота нуждаюсь?
Я ответил: мы прибыли доложить, что Объединение «Светлана» завершило выполнение обязательств перед Военно-морским Флотом досрочно, в соответствии с вашим поручением, и просим подписать соответствующий Акт.
Филатов не без удовольствия подписал Акт и тут же спросил, где проект приказа о премировании коллектива. Я как ни в чём ни бывало протянул проект приказа без каких-либо виз. И приказ был подписан.
Олег Васильевич поинтересовался, какие ещё есть вопросы. Я сказал, что очень сожалею, что на столе Генерального директора нет календаря. Филатов несколько оторопело посмотрел на меня и спросил, а в чём, собственно, дело, явно удивившись моей наглости. Я спокойно ответил, что если не изменяет память, мне было приказано завершить работу к 25 декабря. Филатов утвердительно кивнул, посмотрев на всякий случай в свой маленький памятный блокнот, единственное украшение его всегда пустынного письменного стола. Тогда я уточнил, что сегодня всего лишь 23 число. Филатов всё понял, пожал нам руки и задал простой вопрос: а какие у меня есть личные просьбы?
Я ответил, что как таковых просьб у меня нет. Но я прошу его СОГЛАСИЯ на представление к защите подготовленной мной диссертации на соискание учёной степени доктора технических наук в учёном совете Военно-морской Академии. Сделав короткую паузу, Олег Васильевич сказал фразу, которую я никогда не забуду. Он сказал: «Я это давно знаю. Мешать не буду, помочь – помогу». На этом аудиенция закончилась. Мы покинули кабинет.
Я уже достаточно изучил Филатова и понимал, что такая фраза дорогого стоит, что я могу всерьёз рассчитывать на его поддержку и помощь. А ещё я понял: как же хотели мои «советчики», чтобы я подставился и попытался стать доктором по секрету от Генерального – стать ПЕРВЫМ доктором в 30-тысячном многоорденоносном объединении. Слава Богу, что осторожность меня не подвела. Доктором я стал только через 5 лет. И это уже отдельная история.
