Олег Смыслов - Забытые герои войны
ВЫВОД: За мужество и героизм, проявленные в воздушном бою, достоин награждения орденом ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ВОЙНЫ I СТЕПЕНИ — посмертно».
Семье отправили похоронку, а позже и передали орден. Однако, вопреки всему, Григорий Волошин остался жив. В 22 года молодой летчик лишился не только обеих рук и ног, но еще слуха и речи. После долгого лечения в госпиталях беспомощный калека оказался на Валааме, где он жил практически «человеком без имени». Он умер своей смертью в 1974 году, а через 20 лет о его судьбе узнал его сын. В 1994-м он приехал на остров, отыскал могилу отца и поставил памятник.
В 2011 году на Валааме был открыт и освящен мемориал в память о ветеранах войны, которые закончили здесь свою жизнь. На открытии патриарх Кирилл с горечью отметил: «Это был никакой не дом инвалидов, а обыкновенный лагерь. Я хорошо помню людей, в память о которых поставлен этот крест. Многие из них не имели рук и ног, но более всего, наверное, они испытывали муки от того, что Родина, за свободу которой они отдали свое здоровье, не сочла возможным сделать ничего лучшего, как отправить их на этот холодный остров, подальше от общества победителей. Вот на этом бездушии, на этой черствости и лицемерии воспитывались люди. Мы сегодня с большим трудом преодолеваем тяжкие последствия прошлых десятилетий».
* * * ПРИМЕЧАНИЯАвтором использованы отдельные факты и эпизоды из следующих источников:
Великая Отечественная без грифа секретности. Книга потерь. М., 2009.
Добровольский А. «Самовары» товарища Сталина. Московский комсомолец от 2 сентября 2011.
Крючкова А. Как доживали свой век ветераны. Аргументы и факты в Беларуси № 39 от 26 сентября 2012.
Кузнецов Е. Валаамская тетрадь. Росток, 2004.
РГАНИ. Ф. 5. Оп. 30. Д. 78. Л. 41–461.
Речинский С. Сосланные на Валаам ветераны-инвалиды. ОРД, 9 мая 2012. Интернет.
Смыслов О.С. Окопная правда войны. М., 2013.
ЦАМО РФ. Ф. 33. Оп. 687572. Д. 1288. Л. 301.
ЦАМО РФ. Ф. 33. Оп. 744808. Д. 1226. Л. 189.
Цыганкова С. Валаамская бессрочная. Российская газета от 24 марта 2010.
Цыганкова С. Ветераны Валаама. Центр политических исследований Республики Карелия, 26 августа 2011. Интернет.
ВМЕСТО ПОСЛЕСЛОВИЯ
Утром 15 января 1944 года силами двух батальонов 96-го гвардейского стрелкового полка был взят мало кому известный населенный пункт Скураты. Бой шел три с половиной часа. И вот противник дрогнул и начал отходить. Однако, преследуя его, батальоны вышли к рубежу 300 метров восточнее населенного пункта Лужки, где были встречены пушечным огнем… Началась мясорубка… 62 убитых и 36 раненых…
Командир пулеметного расчета гвардии старший сержант Пылов лежал на снегу и стонал от страшной боли. Было очень холодно. Он то терял сознание, то приходил в себя. Страшно хотелось пить. Когда он очнулся в следующий раз, его лицо лизала собака-санитар, запряженная в нарты (узкие длинные сани, предназначенные для езды на упряжках из собак). Понимая, что помочь она ничем ему не сможет, сорокалетний сержант, тяжело раненный в правую ногу, превозмогая дикую боль, на руках и при помощи здоровой ноги из последних сил вскарабкался на эти сани, и собака его потащила в тыл. Очнулся он только в медсанбате, потеряв, как выяснилось потом, 30 процентов крови…
Сегодня не все об этом знают, но отвага и мужество в годы Великой Отечественной войны были присущи не только людям, но и их четвероногим друзьям. Например, собака-санитар Мухтар за годы войны спасла около 400 раненых бойцов. Благодаря собаке-разведчику Джеку в плен было захвачено около 20 «языков». Шотландский колли Дик, будучи миноискателем, отличился при обнаружении 2,5-тонного фугаса с часовым механизмом в фундаменте Павловского дворца, буквально за час до момента взрыва. Собака-диверсант овчарка Дина успешно осуществила подрыв эшелона противника на перегоне Полоцк—Дрисса в 1943 году, а затем отличилась при разминировании города Полоцка.
Немецкая же овчарка Джульбарс была единственной собакой, награжденной медалью «За боевые заслуги». Благодаря ее особому чутью на территории Чехословакии, Австрии, Румынии и Венгрии было разминировано 7468 мин и более 150 снарядов. На Параде Победы 45-го года незадолго до этого получившего ранение Джульбарса на руках нес сам командир 37-го отдельного батальона разминирования майор А. Мазовер.
Все вместе, на самых разных должностях, эти четвероногие друзья спасли сотни тысяч человеческих жизней. И об этом тоже нельзя забывать никогда!
ПРИЛОЖЕНИЕ.
Василь Быков.
ЦЕНА ПРОШЕДШИХ БОЕВ
«Война обрушилась на страну неожиданно, ее страшные реалии явились для людей внове, не изведанными по прежней жизни, и не могли не шокировать миллионы. В том числе и военных — кадровых командиров и начальников. Постепенно, однако, стало понятно, что война не на один год, что воевать предстоит долго и надо приспосабливаться к экстремальным условиям жизни. Примерно на втором году войны среди воюющего люда стал складываться своеобразный, импровизированный фронтовой быт. На фронтах, временно не ведших больших боевых операций, ставших в жесткую оборону, появилась какая-никакая надежда дожить если не до конца войны, не до победы, то хотя бы до конца недели, до ближайшего утра. И люди устраивались — каждый на том месте, куда его определила война. Штабисты споро и организованно обживали уцелевшие углы в полусожженных тыловых деревнях, усиливали накаты командных и наблюдательных пунктов; артиллеристы обустраивали землянки, налаживали в них печки — из железных бочек, молочных бидонов, устилали земляные нары смолистым лапником. Вход завешивался плащ-палаткой — этим универсальным красноармейским средством защиты от холода и непогоды. Немцы всю войну пользовались шерстяными одеялами, мы же во всех случаях обходились традиционной серой шинелькой — в бою, на отдыхе, ночью. Пехота в траншеях, нередко полузаметенных снегом или залитых водой, спасаясь от непогоды, рыла норы-ячейки с полками для гранат и патронов, с непременной ступенькой, чтобы по первому сигналу выбраться наверх — в атаку.
Выбираться наверх в самом деле приходилось нередко, даже в жесткой, многомесячной обороне. Высшие командиры помнили и свято исполняли железный приказ Верховного: не давать захватчикам покоя ни днем ни ночью, непрерывно бить его и изматывать. И били, и изматывали. Даже если не хватало оружия и боеприпасов, если на орудие приходилось по четверти боекомплекта и на каждый выстрел требовалось разрешение старшего командира. В обороне регулярно проводились — обычно кровавые — разведки боем, каждонощные поиски разведчиков, бесконечное «улучшение» оборонительных позиций. Некоторые части, подчиненные особенно исполнительным или патриотически настроенным командирам, месяцами атаковали одни и те же высоты, кладя на их склонах тысячи людей и так и не добиваясь сколько-нибудь заметного успеха. Людей никто не жалел. Все на фронте было лимитировано, все дефицитно и нормировано, кроме людей. Из тыла, из многочисленных пунктов формирования и обучения непрерывным потоком шло к фронту пополнение — массы истощенных, измученных тыловой муштрой людей, кое-как обученных обращаться с винтовкой, многие из которых едва понимали по-русски.
Первые дни в бою не многие способны были преодолеть в себе состояние шока. Командирам в стрелковой цепи стоило немалого труда поднять таких в атаку, и нередко на поле боя можно было наблюдать картину, как командир роты, бегая вдоль цепи, поднимает каждого ударом каблука в зад. Подняв одного, бежит к следующему, и пока поднимает того, предыдущий снова ложится — убитый или с испугу. Понятно, что долго бегать под огнем не мог и ротный, который также скоро выбывал из строя. Когда до основания выбивали полки и батальоны, дивизию отводили в тыл на переформирование, а уцелевших командиров представляли к наградам — за непреклонность в выполнении приказа: была такая наградная формула. За тем, чтобы никто не возражал против явной фронтовой бессмыслицы, бдительно следили не только вышестоящие командиры, но также политорганы, уполномоченные особых отделов, военные трибуналы и прокуратура. Приказ командира — закон для подчиненных, а на строгость начальника в армии жаловаться запрещалось.
Война, однако, учила. Не прежняя, довоенная, военная наука, не военные академии, тем более краткосрочные и ускоренные курсы военных училищ, но единственно — личный боевой опыт, который клался в основу боевого мастерства командиров. Постепенно военные действия, особенно на низшем звене, стали обретать элемент разумности. Очень скоро оказалось, что боевые уставы, созданные на основе опыта Гражданской войны, мало соответствуют характеру войны новой и в лучшем случае бесполезны, если не вредны, в буквальном своем применении.
