Николай Гродеков - Хивинский поход 1873 года. Действия кавказских отрядов
29 апреля, часов в шесть утра, когда вода в колодце набежала, приступили к поению лошадей. Но давши по ведру нескольким лошадям, колодезь опять весь вычерпали. Пришлось ждать. Часам к девяти воды набежало достаточное количество. Но в это время к колодцу подошли два полевые орудия из колонны Пожарова, под конвоем сотни казаков. Командир сотни просил напоить артиллерийских лошадей, без чего оне не дойдут до Ильтедже. Гродеков приказал отпустить по одному ведру на каждую артиллерийскую лошадь, всего счетом 24 ведра, и напоить казаков, так как узнал от них, что они поили своих лошадей в последний раз 28 числа, следовательно лошади могли еще ждать. Затем артиллерия, отдохнув около часу, двинулась далее по большой Дороге, прямо на Ильтедже.
Колонна Пожарова выступила от колодцев Бусага. 27 апреля утром. Дойдя до колодцев Каракин, колонна остановилась; но сюда приехал начальник отряда и приказал тронуться далее, к Кыныру, где предполагалось много воды Пожаров тронулся, дошел до Кыныра, но не мог напоить пехоту, так как уцелевшее большое ведро находилось в колонне Скобелева. Тогда он отправил артиллерию, под прикрытием сотни казаков, отдельно, вперед по большой дороге, прямо на Ильтедже, а с пехотою возможно скорее следовал по той же дороге. Часов около четырех пополудни 29 числа колонна его обогнала колонну Гродекова, когда эта последняя находилась у Черкезлы.
Между тем, колонне Гродекова идти прямо на Ильтедже от Черкезлы было невозможно по недостатку запаса воды точно также невозможно было утром 29 числа идти и на Ак мечеть, где в это время находился Скобелев и кавалерия с начальником отряда, а также и потому, что люди сильно устали. Решено было выждать вечера и тогда следовать к Ак-мечети. Когда вода в колодце Черкезлы набежала, то прежде всего дали по ведру воды лошадям; затем набрали воду в ручную посуду две роты апшеронского полка, который тот час и были направлены к колодцам Ак-мечеть, под начальством Буравцова. К 8 часам вечера набрали воду в котелки и манерки остальные две роты апшеронского полка и с начальником колонны тронулись тоже в Ак-мечеть. До колодцев Ак-мечеть всего пять верст. Придя к ним, Буравцов застал хвост кавалерии, ночевавшей с 28 на 29 число. Кизляро-гребенская сотня оставалась у колодца Черкезлы, так как от Буравцова получено было не совсем определительное известие о количестве воды в Ак-мечети. Сущевскому-Ракусе приказано было напоить своих лошадей в Черкезлы досыта и утром следующего дня прибыть в Ак-мечеть. В Ак-мечети оказалось два колодца, глубиною 10 сажень, и воды неисчерпаемое количество: не смотря на то, что из них кавалерия напоила своих лошадей, набрался водою и напоил верблюдов Скобелев, вода в них не уменьшалась. Колодцы расположены на гладкой, глинистой, совершенно обнаженной от всякой растительности, поверхности Недалеко от них находится небольшой меловой курган, в котором вырыта пещера, служащая местом совершения богослужения, т. е. мечетью. Отсюда и самое название колодцев Ак-мечеть (белая мечеть). К утру 30 апреля были напоены все люди; лошади и верблюды, а за час до выступления прибыла в Ак-мечеть и сотня Сущевского-Ракусы, также напоив своих лошадей и верблюдов.
Затем движение второй колонны к Ильтедже не представляло никаких особенных затруднений. Большие пески, начинающиеся верстах в 10 от Ильтедже, были преодолены довольно легко. 30 числа, пред закатом солнца, колонна Гродекова пришла в Ильтедже, где уже собрались остальные части отряда.
В этот день полевой артиллерийский взвод из колонны Пожарова, следовавшей отдельно от его колонны, под прикрытием сотни казаков, не доходя верст 6 до Ильтедже, в песках выбился из сил и не мог следовать дальше. Дано было знать в Ильтедже, где уже собралась кавалерия и пехота Скобелева. Немедленно казаки сели на коней, взяли все имевшиеся бурдюки и поскакали к артиллерии. Артиллерийские лошади были напоены, отдохнули, и затем орудия прибыли в лагерь.
Что касается четвертой колонны (кавалерии с ракетною командою), то она выступила от колодцев Бусага 27 апреля и, после большого привала у колодцев Каракин, где были напоены лошади, в тот же день прибыла к колодцу Кыныр, застав там колонну Гродекова. Как было сказано, большое кожаное ведро уронили в этот колодезь, и кавалерия не имела никаких средств напоить своих лошадей, а между тем проводники не знали другого колодца ближе, чем Алпай-мас, находящийся в 50 верст, от Кыныра. Тронулись к Алпай-масу. К полудню 28 апреля жара достигла 40° R. конница начинала выбиваться из сил; некоторые лошади уже не в состоянии были двигаться и пристали. Уже начинали терять надежду достигнуть колодцев, до которых оста лось еще более 20 верст, т. е. 4 часа марша. Наконец, Ломакин приказал остановиться. Вот как описывает со стояние колонны прусский поручик Штум, находившийся при ней: «Ни одного глотка воды! и, на сколько видит глаз, все песок и песок, отсвечивающий под солнечными лучами! Ни кустарника, ни травки, которая могла бы служить пищею насекомому! Мой слуга и переводчик уже в течение нескольких часов растянулись, без всякого сознания, на песке около своих лошадей. Я не только не знал об их исчезновении, но начинал и сам падать в обморок. Все мы думали, что пробил наш последний час и что наступила та критическая минута, о которой говорят не иначе, как с содроганием. Вдруг на горизонте, среди густого облака пыли показались два призрака, которые неслись к нам во весь опор. Крик: вода! вода! вырвался из всех грудей. Все вставай, колодезь близко! В секунду все эти истощенные люди поднялись на ноги, как по волшебству, и радость внезапно озарила лица, которые предались было полной безнадежности!»[207]
Нужно заметить, что за несколько минут до описываемого момента Ломакин совершенно случайно открыл одну из тех тропинок, которые часто попадаются в окрестностях колодцев. Чтобы никого не разочаровывать, он, не говоря никому ни слова, послал по этой тропинке двух киргиз, которые, проехав около двух верст, открыли колодезь; о существовании его не было известно ни одному из проводников. В благодарность за свое спасение, офицеры, бывшие в кавалерийской колонне, дали этому колодцу название «Благодатный». Колодезь Благодатный оказался с большим количеством воды; глубина его 17 сажень. Напоивши здесь людей и лошадей, кавалерия двинулась к колодцам Ак-мечеть, где и ночевала. 29-го она прибыла в Ильтедже.
Таким образом мангишлакский отряд, не смотря на все препятствия, противопоставленные враждебною природою, на недостаток воды и сильную жару, преодолел все, и без горячей пищи, без сна в течение нескольких ночей, в постоянной работе, или ногами при движении, или руками при добывании воды из колодцев, бодро переносил все труды и лишения. Таково было самоотвержение всех чинов от первого до последнего, что на верблюдах, которых берегли и на которых не позволялось сидеть никому, кроме больных ехало не более человек десяти из целого отряда. Только в Ильтедже определилось, во что обошелся войскам тяжелый путь от Бусага. 30 человек не могли следовать далее и были оставлены в устроенном в Ильтедже укреплении. До прихода же к этим колодцам, кроме упомянутых десяти человек, ни один из остальных двадцати не показывал даже вида, что болен, из опасения, чтобы его не посадили на верблюда и тем не обременили последнего до такой степени, что он мог пристать; всякий понимал, что чем дальше, тем верблюды будут нужнее отряду, а их без того от Бусага до Ильтедже пало более 30 штук.
В Ильтедже оказалось семь колодцев, глубиною три сажени. Из числа этих колодцев три были вырыты вновь киргизами, посланными из Бусага с шанцевым инструментом собственно для открытия новых колодцев и очистки старых. Работу эту они выполнили вполне добросовестно. Окрестности Ильтедже покрыты песками, поросшими кустами саксаула. Здесь постоянно господствуют сильные ветры, несущие целые облака песчаной пыли. Во время трехнедельного пребывания роты апшеронского полка в устроенном у колодцев редуте, пять раз пришлось очищать рвы от заносивших их до самого верха песков. Верстах в трех от Ильтедже находятся могилы двадцати туркменских джигитов, сопровождавших купеческий караван из Хивы на Мангишлак. На караван напали киргизы и истребили всех туркмен. Вообще нужно заметить, что в старину, когда Мангишлак был еще занят туркменами, хивинская торговля направлялась на Тюб-караганскую бухту. Следы этого торгового движения сохранились и до сих пор: с самого поднятия на Устюрт, у колодцев Каракин, отряд встретил множество верблюжьих троп. Когда же киргизы оттеснили туркмен более к югу и движение караванов по этому пути стало опасно, то торговый путь подвинулся также к югу и направился сперва на бухту Алекандр-бай и потом, по тем же причинам, на Карабугаз. Когда же киргизы окончательно вытеснили туркмен и распространились по всему полуострову, то торговля почти прекратилась.
