Авторов Коллектив - Детская книга войны - Дневники 1941-1945
Ненавижу его. И не понимаю, как можно так подло делать. И я хочу есть. Скоро кончится четверть. Боюсь за «Конституцию». Как бы не было за нее оценки «плохо». Я хожу в школу, а меня спрашивают: «Как ты еще можешь?» Да что я поделаю? Как дома, так и в школе - сидишь с коптилкой. В школе хоть суп дают. Сегодня и в коптилках керосину не было. Жгли лучины. Очень холодно, мерзнут чернила. Занимаемся по три, по два человека в классе. Мешают очереди за хлебом, приходится стоять и пропускать школу.
29 декабря 41 года. Говорят, что счастье не всегда сопутствует человеку. Да, отчасти это верно, но сегодня для меня день счастья. Я так рада. А чему? Рада смерти моего отчима. «Куклина». Я так ждала этой минуты. Я его страшно ненавидела. Голод раскрыл его грязную душу, и я его узнала. О, это жуткий подлец, каких мало. И вот сегодня он умер. Умер он вечером, я была в другой комнате. Бабушка пришла и сказала: «Он умер». А я сперва не поверила, потом мое лицо исказилось в ужасной улыбке. Я была рада. Да. Рада его смерти, смерти мучителя и предателя. О, если бы кто видел выражение моего лица в эту минуту. То сказал бы, что я умею жестоко ненавидеть. Он умер, а я смеялась. Я готова была прыгать от счастья, но силы у меня были слабы. Голод сделал свое дело. Я не могла даже хорошо двигаться. Так вот, о чем я мечтала, чего хотела, то и сбылось.
6 января 42 года. Сегодня была елка. И какая шикарная. Я даже не ожидала. Правда, холод был такой, что пока мы сидели и смотрели постановку «Овод», ноги совершенно окоченели и пальцев совершенно не чувствовалось. После постановки должен был быть обед. Мы почти не смотрели пьесы, а каждый думал о предстоящем обеде. Лица у всех одутловатые, под глазами белые, налитые водой мешки, глаза голодно поблескивают. Ноги стучат друг о друга от холода. Наконец, постановка окончена. Артисты, вероятно, сильно замерзли. Они играли в летних платьях, а мороз в театре - минус 20. Занавес опустился, и все хлынули к выходу, к столовой. Обед получили не сразу, пришлось долго ждать на лестнице. Там было еще холоднее от сильного сквозняка. Мы все стояли, тесно прижавшись друг к другу, и думали только об одном: скорее бы на обед. Стояли и мерзли долго. Наконец, двери открылись, и нас впустили. Столы накрыты белыми скатертями, везде чисто, но холодно. Обед был замечательный: мы получили тарелку супа лапши, 150 гр. пшенной каши с соусом, и 50 гр. хлеба, и соевого желе 50 гр. Мы забыли все: и стужу, и боль в ногах от долгого стояния. Все жадно поглощали пищу, усердно облизывая тарелки. Домой пришли в 6 часов. Настроение сразу упало. Дома холодно, дров нет, вода везде замерзла. Придется брать в проруби из Мойки. Брезговать не приходится. Мама лежит больная и, вероятно, хочет кушать. Я ей принесла 25 гр. хлеба и 25 гр. желе. Она очень рада. И я рада, а все равно голодная, как волк...
Дневник Саши Морозова
Об авторе дневника ничего не известно.
Мамочка!
Сейчас 4 часа, я ухожу в столовую. В своей комнате убрать ничего не успел, потому что когда посмотрел на часы, было около четырех. Во время обстрела находился в коридоре.
Крепко целую. Шурик
31/8 41 г. Приезжал Игорь. К рожденью готовим постановку «Чехи будут свободными». Она обещает быть очень захватывающей и интересной. Игорь автор, я постановщик. Мама узнала, что на все карточки дают шоколад, прибавили сахар и конфеты. Скорей бы наступило 1-е. Около 12 ч. завыла сирена, пошли вниз в бомбоубежище. Выстрелов мало. Отбой. Лег спать с пустым желудком.
1/XI 41 г. Разбудила мама, дала мне хлеб, 2 яйца, шоколад. Она уже успела достать все кроме крупы, масла и сахара. Наконец-то я сыт. Сейчас я выпил какао и жду масло. Надо почитать дон-Карлос инфант испанский. По радио передавали, что 2-го утром в театре им. Ленинского комсомола будет идти Сирано де Бержерак. Хорошо бы было его посмотреть, да наверное мама не поедет или не достанет билеты. Около 7 ч. в. возд. трев. Пошли вниз. Отбой примерно был через 1 1/2 часа.
2/ХI 41 г. (...) В театр конечно не пойду. Может быть, приедет Игорь. А оказывается, вести дневник не такое уж скучное дело, как я думал. Наоборот, даже интересно. Повязку для капитана фон Гинсберга я сделал. Хорошо, если приедет Игорь и привезет готовую постановку. Как быть с костюмами не знаю, надо высокие сапоги и брюки - а где их взять? (...)
12/XI Игорь уехал утром, я лежал, сегодня узнал печальную новость - хлеб сбавят. Нам грозит голод.
15-ое. Очень долго не писал. Упали бомбы в дом 55 и 51, но они не разорвались. Нам пришлось уйти на два дня. Сегодня думаем остаться, бомбы как говорится лопнули. Руки замерзли, так что трудно писать. Нам пришло известие: Ленинградский отдел кадров послал запрос о судьбе папы (нам прислали копию). Мне очень скучно.
20-ое. Сегодня был в театре, в филиале Большого Оперного театра им. Кирова. Слушал «Евгений Онегин». Оперу я вообще слушаю в первый раз, мне очень понравилось, хотя и играли без декораций. (...)
30-ое. Мама дала кровь. В донорском пункте теперь такой порядок: тот, кто давал кровь, до этого порядка тому надо пройти осмотр, дать кровь один раз (берут больше «нулёвку»), и этот человек получит деньги, обед (перед взятием крови), а самое главное ему дадут рабочую карточку. Тот же, который дает первый раз за время войны, тому надо дать три раза кровь. Впоследствии можно каждый месяц приезжать и сдавать кровь и каждый месяц донор будет получать рабочую карточку. Если же он в течение двух-трех месяцев будет приезжать на пункт и кровь у него брать будет нельзя, то карточку ему все равно дадут. Кроме всего этого там можно достать так называемый «скользящий пропуск», который даёт право обедать во всех столовых.
С декабря стали прикреплять карточки (все кроме хлебных - что очень удобно), раньше все было трудно достать - стояли очереди. Электричество дали первый день, три дня сидели в темноте, свечей нигде нету, дедушка с трудом достал в церкви три свечи. Сегодня днем мы нашли 2 куска воска и несколько кусков какого-то состава, в которых, как я определил, есть стеарин - сделали с дедушкой вдвоем светильню, но она пока что не понадобилась. Спички кончились, завтра наверное мы получим 6 коробков (на весь месяц). Выдают пиво по карточкам, на рабочего - 4 больших кружки, иждивенцам - 2, служащим - тоже, а детям - фигу. У нас одна карточка рабочая, другая иждивенческая, а третья детская, мы должны получить 6 кружек пива, но пиво трудно достать - мама попросила одну тетку с тем что даст ей две кружки, следовательно у нас будут 4 кр. (еще не поздно: карточки продлили на несколько дней). Тревоги бывают каждый день. Недавно немцы взяли Ростов-на-Дону. Никто ничего не знал, как вдруг по радио 28 числа объявили. «Несколько дней назад немцы взяли город Ростов-Дон, сегодня наши части неожиданно для немцев переправились через Дон, повели бой на улицах города и выбили противника из Ростова». (...)
6-ое. Хлеба на этот месяц не сбавили. А зато всего остального дают меньше. Мясо рабочим - 400 грамм (в декаду), иждивенцам и детям 100 грамм. Мы вместо мяса взяли студень (его дают в три раза больше) и получилось 1800 гр. Хотели сварить из студня суп, да так и съели. Соль по карточкам. Вчера рано утром повестка, в которой предлагалось явиться к 2-м часам в Райвоенкомат. Это могли быть три вещи, а именно: первое - насчет папы, второе - насчет денег, и наконец третье - эвакуация. Оказалось: третье (эвакуация). Можно проехать в Новосибирск, 250 км на машине, а остальное на поезде. В военкомате сказали, что с дедушкой ехать опасно (с машиной может что-нибудь случиться и придется идти, бежать) самое меньшее ехать до Новосибирска придется полтора месяца, а денег самое меньшее надо на троих 2000 р. Что-то будет!
Дневник Коли Васильева
Хроника смерти, почти что дневник Тани Савичевой, только мальчишеской рукой... В отличие от хрупкой Тани Коля выдержал и голод, и холод, и смерть, и «оставшись в 12 лет сиротой, стал сыном полка и был направлен в Нахимовское училище, а затем стал артистом театра» - такая справка хранится в Музее обороны и блокады Ленинграда.
Мы Колю Васильева искали - среди мёртвых и живых. Не нашли.
Мало надежды на то, что успевший за 70 лет постареть Коля сейчас узнает свои записи в нашей книге. И всё-таки она, надежда, умирает последней. Так же, как это было в замерзающем городе, откуда доносится до нас его голос...
27 января 1942 г. Я пошел за хлебом в город, так как у нас в Лесном не пекли хлеба. Не было дров и воды. Дошел до Выборгской стороны. Идя обратно, я несколько раз падал и медленно замерзал. Дошел до рынка, встретил Альку - товарища своего. Он помог мне встать и довел до завода «Светлана». В будке я разогрелся и пошел дальше домой. В канаве я упал и чуть не замерз, но тут шла мама и меня донесла домой. И в тот же день в 14 час. умер папа сидя на кровати.
