Олег Смыслов - Защитники Русского неба. От Нестерова до Гагарина
«Заведующему Отделом кадров ЦК ВКП(б)
Тов. СИЛИНУ (лично).
Сообщаю — после Вашего телефонного запроса о том, что имеется ли согласие отца на выезд в командировку тов. Иванова В.И., я позвонил Зам. Нач. Штаба ГУВВС Кр. Армии полковнику тов. БЕЛЯЕВУ, который мне сообщил, что согласие отца имеется, о чём ему якобы сказал сам т. Иванов и это подтвердил тов. ЖИГАРЕВ. Это сообщение мною и было Вам передано…»
Что же дальше делает знаменитый отпрыск?
Как следует из донесения, поступившего 9 сентября в Управление особых отделов наркомата обороны к его начальнику B.C. Абакумову, «8 сентября 1941 г. т. Василий в 15.00 прилетел с завода № 301 с механиком т. Тарановым и приказал подготовить самолёт через 30 минут, в 18.00 подъезжает на автомашине с двумя девушками авиатехник т. Ефимов, запускает мотор и выруливает на старт. Даёт приказание т. Таранову сесть в автомашину и привезти девушек, чтобы видеть, как он будет летать. Во время полёта он делал резкие виражи и проходил на большой скорости бреющим полётом, делая затем горки. После полёта самолёт поставил в ангар и уехал. В ночь с 8 на 9 сентября 1941 года, во время воздушной тревоги, т. Василий приехал на аэродром, вместе с ним приехала молодая девушка, он въехал на своей автомашине в ангар. Приказал авиамеханику т. Таранову запустить мотор и стал требовать, чтобы его выпустили в воздух. Время было 0.15, причём он был в нетрезвом состоянии. Когда его убедили, что вылет невозможен, он согласился и сказал: "Я пойду лягу спать, а когда будут бомбить, то вы меня разбудите".
Ему отвели кабинет полковника Грачёва, и он вместе с девушкой остался там до утра.
Данный факт является серьёзным и опасным тем, что он своим приказом может разрешить себе вылет.
Вылет же ночью очень опасен тем, что он ночью на этом типе самолёта не летал и, кроме этого, была сильная стрельба из зенитных орудий».
Сегодня некоторые любители авиации воспринимают воздушное хулиганство за высокий профессионализм, совершенно не зная о том, что некоторые документы в авиации, к сожалению, пишутся кровью. И это подтверждает практика, то бишь сама — жизнь!
О том, каким «инспектором» был старший лейтенант Сталин, говорит и такой эпизод, произошедший в сентябре 41-го и описанный в книге мемуаров генералом С. Микояном:
«…Так что нам предстояло, как говорят в авиации, переучивание. Но опять вмешался Вася. Он решил сам нас переучить на современный самолёт Як-1 и забрал из полка в Москву на Центральный аэродром им. Фрунзе, где стояли самолёты инспекции ВВС. В первый же день он сделал с нами по два полёта на двухместном Як-7В. Самолёт мне очень понравился. После излишне чувствительного и вёрткого И-16 особенно ощущалось, что "як" устойчив и прост в пилотировании, в том числе на взлёте и посадке. Удобно в кабине и меньше шума от мотора. Намного лучше обзор вперёд, так как мотор водяного охлаждения имел меньший "лоб", чем звездообразный мотор воздушного охлаждения на И-16.
На второй день на аэродроме Вася сразу же меня спросил: "Полетишь один?" Я, можно сказать, опешил, но виду не подал. Для меня, вчерашнего курсанта, было странно — после всего лишь двух провозных выпустить самостоятельно, да ещё без контрольного полёта в день вылета! В школе, даже когда курсант уверенно летает самостоятельно, каждый лётный день начинается с контрольного полёта с инструктором. Я, конечно. Ответил, что полечу, хотя и был взволнован. Сделал два полёта по кругу. Всё прошло нормально. Тимур и Володя тоже хорошо слетали.
На следующий день, когда мы вдвоём с Василием ехали в машине на аэродром, он, сидя за рулём, давал мне задание на полёт в зону (то есть на тренировку в выполнении фигур пилотажа). Назвал скорость, на которой следовало выполнять глубокие виражи, и мне послышалось 250 км/ч. На И-16 требовалась скорость 240, и хотя "як" более скоростной самолёт, я подумал, что благодаря его устойчивости 250 км/ч, очевидно, достаточно, и не переспросил. Выполняя вираж, я почувствовал, что самолёт покачивается и близок к сваливанию — скорость была явно мала. Увеличил её до 300 и выполнил все заданные виражи. На земле Вася меня грубо обругал (это он умел!). Оказалось, я ослышался — надо было держать 350 км/ч. Мне потом рассказали, что, видя с земли, как я покачиваюсь на малой скорости, Вася ругался матом и кричал мне, как будто я мог услышать. Радиостанции на самолёте не было. Я ещё раз добрым словом вспомнил своего инструктора: он научил меня чувствовать грань, за которой происходит сваливание самолёта на крыло. <…>
После трёх дней полётов Василий вдруг объявил, что он не сможет нас больше тренировать и мы должны улететь в 8-й запасной авиаполк, находящийся в посёлке Багай-Барановка, севернее Саратова. Он собрался в командировку на Саратовский авиационный завод на самолёте инспекции ВВС, американском Си-47 (аналог нашего лицензионного Ли-2, но с более мощными моторами), и взял нас с собой. Это было за два дня до 16 октября, известного как "драпдень" в Москве…
"По дороге" мы залетели в Куйбышев, где жили в эвакуации наши родные. Когда зашли в подъезд дома, отведённого для И.В. Сталина (он там никогда не был, а жили его дочь Светлана и жена Василия, Галя), охранник поздравил Васю с сыном, родившимся в этот день, 14 октября…
Мы прилетели в Саратов и проехали вместе с Василием на завод, который выпускал самолёты Як-1. Вечером зашли к эвакуированной из Москвы знакомой Васи по школе Нине Орловой, второй жене кинооператора Романа Кармена. Мне запомнилась обстановка, наверное, типичная для жизни эвакуированных, — отгороженный простынёй угол, маленький ребёнок в кровати, висящие мокрые пелёнки. Не произвела впечатление в этих условиях и Нина, и, только увидев её позже в Москве, я понял, что она действительно, как говорили, одна из первых московских красавиц».
ПУНКТИК ВЛАСТОЛЮБИЯ
И всё же что было главнее для сына вождя: служение отечеству или карьера?
Для этого мы проследим его «боевой» путь наверх, при этом не будем вновь вчитываться в сухие тексты аттестаций, которые фигурируют во многих публикациях и книгах про Василия как некие доказательства его талантов и заслуг. Все они есть и в моей книге «Заложник имени». Думаю, что теперь мне вполне хватит некоторых, весьма любопытных свидетельств, точно очерчивающих карьеру сына вождя. Они, без сомнения, объективны. И в этом можно достаточно убедиться, соединив их в единую картину…
30 декабря 1941 г. приказом наркома обороны (то есть самого И.В. Сталина, который таковым был назначен 19 июля 1941 г.) за № 04550 Василию Сталину присваивают воинское звание «майор», минуя очередное «капитан». Почему? Ответ на этот вопрос банально прост. Дело в том, что 12 декабря 1942 г., опять-таки приказом наркома обороны (то бишь отца) за № 0320, Васю назначают начальником инспекции Главного управления ВВС КА. Ну не могли же назначить старшего лейтенанта В. Сталина на должность, где ему предполагалось командовать полковниками в том числе. К слову, начальником отдела истребительной авиации был подполковник М.Н. Якушин, лётчик с огромным опытом и награждённый двумя орденами (Ленина и Красного Знамени). Перед войной он летал в составе «красной пятёрки» под командованием самого Героя Советского Союза комбрига Серова. В отделе истребительной авиации проходили службу такие опытные и заслуженные лётчики как: Н.С. Герасимов, Н.Ф. Голубин, П.Т. Коробков и А.Ф. Семёнов (Герои Советского Союза), а также Е.С. Антонов, Н.И. Власов, С.А. Горелик, Ф.М. Пруцков (был командиром 16-го ИАП в Люберцах, где служил Василий), М.С. Сапронов (орденоносцы), которые воевали в небе Испании, Китая, Монголии и Финляндии.
А майор — это уже где-то ближе, теплее. Тем более инспекцию и сделали специально под него. Об этом говорят буквально все. Например, Ф.Ф. Прокопенко вспоминает: «Собственно, ведь и инспекция ВВС была создана подхалимами — для Василия. Кому она как таковая нужна в войну?..»
Или двоюродный брат Василия А.П. Аллилуев: «Во время войны на судьбе Василия сказалась трагедия его старшего брата — Якова, который, к слову, был порядочным, мягким человеком, не имевшим никаких наклонностей к военной службе. Образование он получил в Политехническом институте, а в военное училище пошёл только в надежде улучшить отношения с отцом. Когда он попал в плен, возникла ситуация, при которой ни при каких обстоятельствах нельзя было допустить, чтобы второй сын Сталина тоже оказался в плену. Василия оставили в тылу, назначили начальником инспекции ВВС. Но на войне авиацию инспектируют сами боевые действия, поэтому Василию, собственно говоря, делать было особо и нечего. Тогда он и начал излишне прикладываться к спиртному». Или А.А. Щербаков: «Пока его служебная карьера была вполне обычной. Но в 1942 году он назначается на должность начальника инспекции ВВС. Это уже результат ускоренного продвижения по службе, о нём позаботились высокие начальники, что повторялось и в дальнейшем».
