Андрей Мартынов - По обе стороны правды. Власовское движение и отечественная коллаборация
Если оставить в стороне недоказанность участия (впрочем, равно как и неучастия) советских спецслужб в ликвидации владыки Сергия и атамана Павлова, можно возразить, что версия Бах-Зелевски подтверждается словами Гудериана, выдвинувшего ее независимо от обергруппенфюрера. Также важно учитывать, что, давая ложные показания, фон дем Бах рисковал быть уличенным. Ведь если бы «смершевцы» действительно ликвидировали Каминского, то Москва на суде легко могла представить соответствующие доказательства, что существенно ухудшило положение Бах-Зелевски.
Важно иметь в виду, что на состоявшемся после возвращения сводного полка офицерском совете действия каминцев в Варшаве были осуждены. Полковник РОНА Александр Перхуров утверждал, что совет был созван по инициативе немцев, но вскрывшиеся подробности возмутили и большую часть офицеров 29-й дивизии{734}. Как следствие свыше 150 офицеров полка были расстреляны немцами{735}.
Следует отметить, что немцы нередко ликвидировали и других коллаборантов и за излишнюю жестокость или же уголовные преступления. Так, например, случилось с «группой молодых полицаев» в Путивле. Она «под предлогом разведки на партизан, поехала по селам района, расположенным в лесу. Между делом решили навестить одно село соседнего, Теткинского района. Чувствуя неограниченную власть, устроили грабеж и с “трофеями”, пьяные, уже собирались уезжать. Случайно, или не случайно, появилось немецкое гестапо. Отобрало награбленное, а всех юнцов расстреляло. Окровавленные замороженные трупы были доставлены… для передачи их родителям»{736}.[157]
По инициативе немцев был казнен командир лжепартизанского отряда, Истребительная команда Восток (Waffen SS Jagdverband Ost)[158], Николай (по другим источникам Александр) Мартыновский, отличавшийся безжалостностью по отношению к местному населению. По крайней мере, застреливший Мартыновского его заместитель Игорь Решетников не только не понес никакого наказания, но и занял место убитого{737}.
Имели место ранее и репрессии против каминцев. Так, во второй половине июля 1944 года, когда РОНА вошла на территорию Польши, за грабежи немцами было расстреляно несколько военнослужащих бригадефюрера, в частности командир 3-го полка майор Порошин. Как и в случае с Каминским, в вину коллаборантам ставились преступления по отношению к гражданам Германии{738}.
Впрочем, репрессировались и сами немцы. В частности, гестапо арестовало штандартенфюрера СС Карла Отто Коха, бывшего первым комендантом концлагеря Бухенвальд (1937–1941 гг.). В ходе судебного слушания он был осужден и расстрелян 5 апреля 1945 года за несанкционированное убийство трех заключенных. Обвиненная вместе с ним в коррупции (растрате 700 000 рейхсмарок) супруга штандартенфюрера Ильза Кох, прозванная узниками «Ведьмой Бухенвальда» (Die Hexe von Buchenwald), была первоначально оправдана за недостатком улик, а затем осуждена{739}.
Сама бригада продолжала дислоцироваться до конца восстания в Кампионской пуще, хотя с 5 сентября участия в боевых действиях уже не принимала. Затем она была разоружена (дополнительное подтверждение имевшего место «дружеского огня» с ее стороны) и отправлена на полигон Нойхаммер, где в 1941 году в составе полка «Бранденбург-800» формировались украинские батальоны «Роланд» и «Нахтигаль». Недалеко располагались и беженцы, которых немцы расквартировали по деревням для помощи местным жителям в сельскохозяйственных работах. Каминского на посту командующего сменил бригадефюрер СС Кристоф Днем. Вскоре, однако, бригаду расформировали. Гауптшурмфюрер СС Карл Альбрехт, инспек-А. В. Мартынов
тировавший дивизию Каминского после подавления Варшавского восстания, позднее вспоминал, что это были «не русские, не немецкие, не американские солдаты, а отбросы человечества»{740}. Германское руководство отказалось от дальнейшего создания на ее основе 29-й гренадерской дивизии ваффен СС[159] и включило каминцев в состав формируемых 1-й и 2-й дивизий РОА{741}. По мнению поручика ВС КОНР Николая Покровского первоначально немцами «дивизия должна была быть распущена, но Власов попросил ее себе»{742}.
Последнее опровергает упомянутую в начале исследования мифологему о «чистой РОА», которую создавали участники освободительного движения. Так, в частности, Владимир Поздняков утверждал, что «в бригаду Каминского была послана специальная комиссия, тщательно проверявшая людей и отбиравшая только незапятнанных прошлой деятельностью»{743}. Развивая мысль Позднякова, Екатерина Андреева писала, что в состав армии включались «по-видимому, не те, которые использовались СС» при подавлении Варшавского восстания{744}. В реальности подобной фильтрации не было. Хотя восторгов пополнение у власовцев не вызвало. В частности, участник комиссии подполковник ВС КОНР Василий Жуковский после войны на допросе советским следственным органам показал: «после посещения нами этой бригады мы составили акт о ее боевой готовности, где было также указано, что солдаты этой бригады являются морально разложившимися и занимаются бандитизмом и грабежом»{745}.
Прибывший сначала в Фельдштеттен, а затем на базу РОА в Мюнзинген 12 ноября состав дивизии представлял из себя совершенно опустившихся людей, что позволило некоторым военнослужащим ВС КОНР говорить о 29-й дивизии СС как об «иррегулярной части»{746}. Подобная характеристика свидетельствовала в первую очередь о непрофессионализме офицеров РОНА. Последних от обычных солдат отличало лишь большее количество часов на кистях рук{747}.[160] Рассказывают, что когда генерал-майор Сергей Буняченко увидел «весь этот прибывший сброд, то его лицо исказила гримаса бешенства.
— Это все что немцы могут мне дать? Этих бандитов, разбойников и воров? Все, что более ни для чего не пригодно?!»{748}
Поэтому удивительно, что после войны на допросе Буняченко показал: «1-я дивизия РОА была отборной. В ее состав полностью вошла эсэсовская бригада, которой раньше командовал Каминский. Бригада Каминского состояла в большинстве своем из людей, принимавших активное участие в борьбе с партизанами на оккупированной территории Советского Союза и подавлении Варшавского восстания летом 1944 года»{749}.
Не был в восторге от пополнения и начальник штаба генерал-майор Федор Трухин. Член президиума КОНР Федор Богатырчук вспоминал позднее разговор с генералом.
— Нацисты не особенно заботятся об идеологии наших бойцов… Так, к примеру, они настаивают на включении в состав наших частей всей бригады Каминского, которую они сейчас расформировали. Бригада оказала им ценные услуги в борьбе с партизанами, и они хотят теперь ее куда-либо приткнуть. Однако большинство солдат бригады меньше всего думает о каких-либо высоких материях, заботясь только о собственной выгоде. Таких нам не надо, и мы готовы принять только идейных людей{750}.
Не совсем понятно, каких именно «идейных людей» ожидал увидеть в РОНА Трухин. Вероятнее всего, он мог получить коллаборантов, исповедующих национал-социалистическую идеологию в изводе Геббельса или Каминского. Последнее, для части руководства власовцев, позиционирующих себя как «третью силу», воспринмалось как зло. Поэтому нельзя не согласиться с Александром Даллином, утверждавшим, что «“концепт” Каминского был антитезой Власову», что вызывало раздражение начальника штаба ВС КОНР{751}.
По утверждению Карла Альбрехта, Власов в разговоре с высшими чинами СС также отрицательно характеризовал каминцев{752}.
Крайне негативно отнеслись к каминцам и офицеры, в частности выпускники Дабендорфской школы РОА, готовившей командный состав армии{753}. Думается, в критике власовцев помимо боязни конкуренции по отношению к офицерам, имевшим боевой опыт, была и реальная оценка их уровня. Каминцы испытывали недостаток не только в медработниках, о чем уже говорилось ранее, но и в офицерском корпусе армии. Нередко в РОНА недостаток в высшем командном составе компенсировался простым производством в высшие чины солдат и младших офицеров Красной армии (в данном случае Каминский копировал советскую ротацию кадров времен «большого террора»). Естественно, опытных командиров все равно не хватало, а потому, по одной из версий, немцы по просьбе Каминского предоставили в его распоряжение около 30 командиров Красной армии из лагерей военнопленных[161], по другой — с согласия немцев Каминский посетил лагеря военнопленных в Орловской области и завербовал там несколько офицеров{754}. О проблемах с кадрами командного состава вспоминал и уже упоминавшийся офицер РОНА. Он отмечал, что «надо было поднять дисциплину и организовать боевую учебу… Мы организовали нашу собственную программу подготовки новобранцев»{755}. Не последнюю роль в получении чинов, как утверждал Даллин, сыграл «чрезвычайный фаворитизм», когда «Каминский одним росчерком пера производил бойцов, которые ранее были ефрейторами или сержантами Красной армии, в звания майоров и полковников»{756}. Так, командир 3-го полка РОНА майор Турлаков был в Красной армии старшиной, командир бронедивизиона капитан Самсонов — старшим сержантом, командир 1-го батальона старший лейтенант Сорокин — рядовым шофером{757}. Последнее, в числе прочего, позволило Джеральду Рейтлингеру назвать РОНА «личной армией» Каминского{758}. Впрочем, были определенные проблемы с рядовым и сержантским составом. Столкнувшийся с ними в своем 2-м полку 1-й дивизии РОА подполковник Вячеслав Артемьев вспоминал позднее, что «солдаты… бригады были мало обучены, многие из них раньше не служили в армии»{759}. И если, по мнению исследователя, «в борьбе против партизан этого было достаточно», то «теперь испытательная комиссия РОА установила, что только немногие из офицеров получили образование, соответствующее их чину»{760}.
