Алексей Лебедев - У истоков Черноморского флота России. Азовская флотилия Екатерины II в борьбе за Крым и в создании Черноморского флота (1768 — 1783 гг.)
Во второй половине апреля — первой половине мая 1771 г. в Таганроге были подготовлены к кампании находящиеся там «новоизобретенные» корабли. Работы пришлось вести в сложных условиях: поскольку глубины Таганрогской гавани не позволяли вооружить, оснастить и снарядить корабли в самой гавани, это пришлось делать за ее пределами на рейде, а все необходимое доставлять с берега военными лодками (было использовано 14 лодок).{373} Работам сильно мешала ветреная погода. Тем не менее, к 12 мая были готовы первые три корабля, а к 17 мая — вся эскадра из 10 кораблей.{374} Достаточно быстро были подготовлены и два корабля 4-го рода: приведенные в Таганрог с большой водой, весной 1771 г., они вошли в строй уже в июне того же года. Именно «новоизобретенные» корабли и стали единственной главной силой флотилии в 1771 г.
Усилить же флотилию А.Н. Сенявина 32-пушечными фрегатами в том году не удалось, несмотря на все старания. В начале все шло успешно. Уже 12 и 13 апреля фрегаты «Первый» и «Второй» были спущены на Новохоперской верфи, а 1 и 2 мая под общим командованием капитана 1 ранга А.Л. Тишевского отправлены к крепости Святого Дмитрия Ростовского, куда и прибыли благополучно в середине июля фрегат «Первый» 12 числа, а «Второй» — 20. Но далее возникла серьезная задержка — из-за летнего спада воды на Дону было невозможно спустить 2 камели, перестроенные в крепости Святого Дмитрия Ростовского. Это удалось только в начале сентября. И хотя фрегат «Первый» сразу же поставили на них и отправили в путь, довести его удалось только до бара, большего же сделать в 1771 г. не позволил значительный спад воды на Дону. В итоге фрегат «Первый» так и остался зимовать у бара в дельте Дона, а фрегат «Второй» — у крепости Святого Дмитрия Ростовского.{375}
Из рапорта вице-адмирала А.Н. Сенявина Адмиралтейств-коллегий о ходе работ по введению в строй фрегатов «Первый» и «Второй», 27 октября 1771 г.{376}
…Во исполнение всемилостивейшего Е. И. В. писания с сим же курьером отправленным к Е. И. В. всеподданнейшим моим рапортом донес, что вышепредписаипые фрегаты числом два во исполнение прежнего Е. И. В. указа на Новохоперской верфи построены [для способности к переводу] только с одной нижней палубой без верхней отделки, и как же и до сего Е. И. В. от 18 мая и 22 июля, которых чисел и Адмиралтейств-коллегий доносил, что они на той Новохоперской верфи на воду спущены первый 12, а второй 13 апреля и от верфи в путь отправились рекою Хопром мая 1 и 2, в Дон вступили мая 31 и июня 1, а к крепости Святого Дмитрия Ростовского прибыли июля 12 и 20 чисел, с коего времени стояли они у той крепости по 2 сентября [потому что] за сбытием воды приготовленных для них камелей с берега спустить было не можно, по как лишь сделалась прибыль, то камели 1 и 2 чисел сентября спущены и на них Первый фрегат поставлен и доведен на самое устье реки Кугюрьмы к Азовскому морю, где по последнему от 13 числа сего месяца дошедшему ко мне известию показано, что стоит за мелководьем на баре еще у оного, и хотя я прежде о старании в переводе их неоднократно писал, но однако ж ныне подтвердил, дабы при самом первом наводнении, не взирая и на крепость ветра стремились переводить оные через мель, ибо если ожидать стишения, то такого времени по известной мне тамо убыли воды столько не будет, сколько б в рассуждении расстояния на переход через ту мелкость надобно…
Между тем, как только в 1771 г. Россией был занят Крым, в Петербурге решили, что сложились все обстоятельства для создания на Черном море линейного флота и без перевода линейных кораблей из Архипелага. Следствием стало решение снова попытаться их построить, только теперь не на Дону, а в Крыму (то есть речь вновь шла о превращении Азовской флотилии в линейный Черноморский флот). И 29 августа А.Н. Сенявин получил высочайший рескрипт Екатерины II, которым ему было предписано проверить возможность постройки в Крыму двух линейных кораблей из крымского леса или «по крайней мере, одного 66-пушечного корабля». Во всяком случае, Екатерина II предлагала найти хотя бы удобное для верфи место, а необходимый лес, сообщала она Сенявину, ею уже было предписано заготовить в районе Казани и доставить в Азов.{377}
Однако расчеты на постройку линейных кораблей в Крыму не оправдались. Проведенная разведка показала, что для подобного строительства нет ни подходящего места, ни нужных лесоматериалов. Об этом А.Н. Сенявин и сообщил Екатерине II в своем донесении от 27 октября 1771 г.{378} Доставлять же в Крым все необходимое для строительства линейных кораблей из России было слишком дорого и трудно. А на Дону такие корабли, как считали в то время, было просто невозможно построить.
В итоге, после того как Сенявин дал отрицательный отзыв на мысль о возможности постройки в Крыму линейных кораблей, Высочайший Совет принял решение о нецелесообразности попыток их постройки до конца войны: «Лучше… не [Доказывать понапрасну, что мы их имеем, и приготовиться к постройке оных на будущее время надобности».{379} То есть, хотя реализацию идеи отложили, но курс на строительство линейного флота на Черном море был закреплен окончательно. Впрочем, вопрос серьезного усиления флотилии в текущий момент оставался насущным.
Но здесь английский адмирал на русской службе Ч. Ноульс предложил проект 58-пушечного фрегата для Азовской флотилии, с учетом всей местной специфики. Способ их строительства должен был быть таким же, как и у построенных 32-пушечных фрегатов. А вот по устройству и вооружению они имели отличия. Важнейшими из них должны были быть: очень небольшая осадка (практически плоскодонность) при существенно большей, чем у обычных фрегатов, длине и более сильное артиллерийское вооружение. Безусловно, данные 58-пушечные фрегаты серьезно усилили бы мощь флотилии А.Н. Сенявина. Исходя же из размеров и состава вооружения данных фрегатов, это было решение о начале строительства для Черного моря крупных кораблей.
В итоге своим решением от 26 декабря 1771 г. Екатерина II повелела А.Н. Сенявину вместо двух линейных кораблей построить на Дону 2 58-пушечных фрегата по чертежам адмирала Ч. Ноульса, на что выделялось «на первый случай 50 000 рублей».{380} Адмиралтейств-коллегий тем же указом выделялось 60 000 руб. на изготовление орудий.{381}
Такое усиление флотилии было тем важнее, что действия «новоизобретенных» кораблей на Азовском и особенно Черном морях выявили их, в целом, низкие мореходные качества. В частности, основными недостатками были: сильная боковая качка, постоянно грозившая поломкой мачт, и большой дрейф при лавировании, от которого при движении таким способом «выигрышу быть нельзя»; невозможность держаться в дрейфе во время сильных ветров (а значит, и находиться в море в шторм) и заливаемость даже от обычного волнения; тихоходность (максимальная скорость кораблей 2-го рода, выявленная по их шканечным журналам, достигала 7,5 узлов, но она встречается редко; средняя же скорость всех кораблей «новоизобретенного» рода равнялась 4–5 узлам{382}) и небольшой запас продовольствия и воды на борту; тяжелые условия для жизни экипажа.{383}
Вывод командиров, участвовавших в первом походе но Черному морю, и командующего отрядом Я.Ф. Сухотина о полной непригодности этих кораблей для боевых действий на море был несколько преувеличен: 1773–1774 гг. показали, что находиться в море и. воевать на них было возможно, только требовались большая выучка и мастерство, учитывая ограниченные возможности «новоизобретенных» кораблей. Впрочем, А.Н. Сенявину это было известно изначально, но в 1768 г. другого варианта не было. Однако данное обстоятельство вызвало беспокойство в Петербурге, и уже в отмеченном нами рескрипте Екатерины II от 26 декабря 1771 г. А.Н. Сенявину было предписано произвести на «новоизобретенных» кораблях такие переделки, чтобы «оные если не атаковать, то по крайней мере защищаться могли».{384}
Из донесения вице-адмирала А.Н. Сенявину за подписью капитана 1 ранга Я.Ф. Сухотина, капитан-лейтенантов Тулубьева, Фондезина, Карташева и Баскакова от 30 сентября 1771 г.{385}
Во исполнение В. П. данного мне от 6 числа сего сентября ордера с гг. командующими бывшими на Черном море на кораблях новоизобретенного рода имел я рассуждение, что случившиеся на оных плавание до Ялты преподало видеть неспособность оных кораблей на оном море, а именно: глубина онаго моря от Судака так велика, что в расстоянии от берега не более 8-ми верст по выпускании лотлиня до 130 саж. До дна не доставали, чем самыя открывает безякорные места, где в случае противных крепких ветров надобно быть в дрейфе, для которого означенные корабли по их плоскодонности и к ветру как надлежит приходить не могут, а должны оные быть большею частью между валами, от чего во время оного дрейфа невольно могут быть занесены в опасные места и от превеликой с боку на бок качки не без опасности к потерянию мачт, ибо не только в таком случае, но будучи в Ялтенской бухте на якоре в бывший не более суток крепкий ветер чрезвычайной с боку на бок качкою повредило на кораблях Азов и Новопавловск мачты, да на Азове ж и стеньгу, а при продолжении к тому еще шторма, коим увеличит волнение, и быть во открытом море в дрейфе качки выдержать не в силах и должны искать своего спасения. Да по прошествии шторма при тихом ветре, но в волнение невозможно без опасности открепит пушки и снять с оных сделанные вместо портов мамеренцы, кои препятствуют наводить пушки, а как оные снимутся будет вода входить в порты на палубу, а по малому уклону палуб и по широте она пойдет в трюмы, и с неприятельскими регулярными кораблями иметь дело по худости их хода и не держа линии с 7 румбами от ветру, авантажи и искусства потеряны, а неприятель с превосходной силой, но с регулярными кораблями остается со оными; и за вышеписанным обстоятельством оные корабли на оном море против неприятеля действия иметь полагаем неспособными, а могут служить для перехода от места к месту при благополучных ветрах, а во время случивших крепких ветров наипаче как должны возвратиться к закрытым якорным местам, а на открытых для великих качек стоять весьма опасно…
