Олег Смыслов - Защитники Русского неба. От Нестерова до Гагарина
По воспоминаниям однокашников, «одели Василия вначале лучше, чем других, — ходил в хромовых сапогах, в хорошем полушерстяном обмундировании, остальные же пользовались х/б и кирзой; спать разместили в отдельной комнате. Выделяли мотоцикл, на котором он уезжал на 1 — 2 дня в Севастополь. Занятия в УЛО (учебно-лётный отдел) по теории проводили для него и ещё 2 — 3 человек отдельно. Обучали лётному делу на простых самолётах У-2 и И-15. В полёт ему давали парашют».
Также известно, что сын вождя «всегда был заметен в коллективе будущих лётчиков своей самоуверенностью и напористостью. Не признавал никаких преград и не имел особых комплексов, на занятиях по аэродинамике или по материальной части самолёта мог скаламбурить, вызвать смех всей эскадрильи».
Лётчик-истребитель Семён Зиновьевич Букчин учился чуть позже В. Сталина, но от товарищей слышал про него следующее: «Василий Сталин на первом году обучения жил на отдельной квартире и с ним инструктора занимались индивидуально, да повар был личный. Для его обучения выделили звено из трёх самолётов. Но вскоре Иосиф Виссарионович об этом узнал, моментально прикрыл "санаторий" и пошёл Вася в общую казарму. Парень он, по рассказам, был неплохой, но такие вещи, как кросс, зарядка или помочь заправить техникам самолёт — игнорировал начисто».
Другой однокашник, Иван Сергеевич Барков, учился вместе с Василием, познакомился с ним: «У сына вождя тогда был личный мотоцикл. Что они на нём творили! Куда только не носились! Нет, не по девчонкам. Точнее, не только. На мотоцикле отрабатывали… фигуры воздушного пилотажа!»
Почему Василий вёл себя так в училище, Пётр Игнатьевич Киндяков считает: «Потому, что перед ним пресмыкались. Через некоторое время я увидел его во второй эскадрилье и поинтересовался у коллеги, в чём дело. Тот ответил, что слухи об особых условиях, созданных в Качи для Василия, якобы дошли до его отца, который распорядился перевести сына в обычную эскадрилью. Но три самолёта и отдельное лётное поле за ним оставались до конца учёбы. Перед выпуском Сталин, единственный из курсантов, получил двухместный истребитель, чтобы летать с инструктором и уверенней чувствовать себя в воздухе».
Лётчик-истребитель Анатолий Авксентьевич Король с Васей Сталиным учился года полтора. «Только он — во второй эскадрилье на И-15, а я в четвёртой на И-16, — вспоминает гвардии полковник. — Общались, конечно. В футбол играли. Вася для меня — он был хороший парень. То, что вспыльчивый — это да. Может, потому, что там для него создали привилегированные условия. Но я горжусь тем, что учился в одной школе со Сталиным. У нас с ним сложились хорошие отношения. Я был рядовым, а он — старшим сержантом.
Был у нас случай — произошло четыре катастрофы, погибло трое курсантов и начальник политотдела школы. Тогда начальник школы Иванов — а он был прирождённый артист — собрал всех и произнёс такую речь: "Товарищи курсанты! Вы учитесь на лётчиков. Говорят, что авиация опасна для жизни. Но если бы она была опасна, то товарищ Сталин Иосиф Виссарионович никогда бы не разрешил своему сыну учиться в нашей школе".
Но это было ЧП — разбился начальник политотдела. Наверное, самому Сталину стало известно, что его сын у нас на привилегированном положении… В общем, начальник школы назначил после этого Васю старшиной второй эскадрильи. Переселил его в казарму…»
По воспоминаниям ветеранов, когда для Василия Сталина «все "льготы" отменили, поставили в общий строй и дали койку в казарме», то лишь «парашют продолжали выдавать» ему одному-единственному. А он всё время ругался, так как он якобы мешал ему в кабине.
А.А. Щербаков в своей книге приводит такой эпизод: «Начальник Качинской школы комбриг Иванов написал И. Сталину письмо, в котором сообщал о лётных успехах сына, но жаловался, что Вася отказывается изучать теоретические дисциплины. И. Сталин ответил Иванову письмом, текст которого я слышал от самого Иванова. Он примерно такой:
"Уважаемый товарищ Иванов! Благодарю Вас за заботу о моём сыне. Надеюсь, что он выйдет от Вас хорошим лётчиком. Что же касается теории, то прочтите ему следующие строки: дорогой Вася! Если ты любишь меня, то полюби теорию". Далее следовали аргументы в пользу теории».
Учился Василий на самолётах типа И-15, из-за того, что не учился в аэроклубе и не имел первоначальной лётной подготовки. Однако летом 2003 г. Фёдор Фёдорович Прокопенко в одном из интервью как-то обронил про Василия Сталина: «После того, как он освоил И-15, заявил: "Пока не освою И-16, никуда из училища не уйду!" Вот тогда-то он попал в нашу эскадрилью. Я с ним летал четыре или пять раз на УТИ-4. И-16 он, надо сказать, осваивал классически, отлично. В марте 1940 года лейтенант Сталин успешно освоил И-16 и окончил Качинское училище». Правда, несколько лет раньше Ф.Ф. Прокопенко о том же самом периоде рассказывал по-другому: «Учили мы его летать на простой машине И-15. Он ведь был без аэроклуба. Надо отдать должное Василию, он освоил И-15, догнал курсантов, имевших навыки, полученные в аэроклубе, и даже превзошёл некоторых по лётному мастерству. Достаточно сказать, что за первые два с половиной месяца учёбы он совершил более 60 полётов».
И всё же в выпускной аттестации В.И. Сталина будет указано: «Достоин присвоения звания "лейтенант" и назначения лётчиком в истребительную часть на И-15», а подпишут её именно командир 2-й эскадрильи майор Коробко и комиссар 2-й эскадрильи старший политрук Мясников 23 марта 1940 г.
Там же они на всякий случай подчеркнут: «Резковат в обращении, иногда в разговорах с вышестоящими командирами. <…> Больше интересуется практическими занятиями по всем предметам, недооценивает теоретическую часть их. <…> Летать любит, но недостаточно тщательно готовится к полётам, необходим контроль за подготовкой к полётам…»
ЛЕЙТЕНАНТ ИЛИ ПРИНЦ?
Из авиашколы молодой лейтенант выпускается не куда-нибудь, а в 16-й истребительный авиаполк 57-й истребительной авиабригады. То есть в придворный гарнизон, дислоцирующийся в подмосковных Люберцах.
В полку продолжается то же, что было и в лётной школе. Буквально в апреле 1940 г. наверх уходит донесение от начальника Особого отдела 57-й авиабригады сержанта госбезопасности Титова: «Учитывая авторитет отца Сталина В.И. — тов. Сталина, — политкомандование 57-й авиабригады в лице комиссара авиабригады — полкового комиссара Воеводина и нач. политотдела авиабригады — батальонного комиссара Соловьёва ставят лейтенанта Сталина в такие условия, которые могут привести к антагонизму между ним и другими военнослужащими авиаполка.
Лейтенант Сталин командованием авиабригады поселён в квартире-общежитии лётного состава 16-го АП в отдельной комнате нового 8-го дома гарнизона, который ещё не радиофицирован. По распоряжению нач. политотдела бригады Соловьёва с занятием комнаты л-том Сталиным был сделан специальный ввод радиоточки в комнату л-та Сталина, даже несмотря на то, что в квартире было 4 комнаты и остальные 3 комнаты остались нерадиофицированными.
Комиссар авиабригады — полковой комиссар Воеводин на один из последних концертов в ДКА привёл с собой л-та Сталина, причём раздел его не в общей раздевалке, а в кабинете начальника ДКА, где всегда раздевается и сам, посадил вместе с собой на 1-й ряд, отведённый для руководящего состава авиабригады.
После концерта среди военнослужащих было много разговоров, сводившихся к тому, что вот достаточно л-ту Сталину иметь отца, занимающего высокое положение в стране, так сразу же к нему совершенно другое отношение, даже со стороны комиссара авиабригады».
Н.М. Ефимов, пенсионер из Гомеля, в 40-м году служил в звании лейтенанта техником в 16-м истребительном авиаполку в Люберцах. Вот что он рассказал в интервью: «В 1940 году всё наше командование было взбудоражено прибытием в полк молодого лейтенанта (а ему было тогда 19 лет) Василия Сталина. С таким отцом и с таким характером, который он проявил ещё в Качинском военном училище, он должен был стать для начальства сильной головной болью. Истребитель… предназначенный специально для сына вождя, прибыл, а механика при нём не было. Стали подбирать надёжного человека и остановились на мне, хотя я и занимал тогда должность старшего техника звена управления и не должен был обслуживать один отдельно взятый самолёт. Об оказанном "высоком доверии" мне сообщили в приказном порядке, не спросив моего мнения. Так моя судьба на 8 лет оказалась связанной с Василием Сталиным, хотя личный контакт продолжался только в течение 4 лет. <…>
Меня вызвало командование полка. Объяснили, что моя кандидатура самая подходящая — учился на отлично, технику освоил хорошо. Проверили биографию — оказалось, всё в порядке. К работе со Сталиным никак не готовили, особист лишь сказал, чтоб никому ни слова о том, что я обслуживаю самолёт такого человека. Особый отдел меня вообще-то ещё раньше завербовал… А вот в должности понизили — со старшего техника звена до механика, но жалованье осталось прежнее. С тех пор я постоянно был со Сталиным: куда он — туда и я».