Илья Ульянов - 1812. Русская пехота в бою
Особенных прикрытий, вблизи самых батарей расположенных, не иметь, но учреждать оные по мере приближения неприятеля, или явного его на батарею покушения; иначе вдруг неприятелю даются две цели, и батарея сама по себе и ее прикрытие.
Колоннам, идущим в атаку, бить в барабаны» [39, с. 107, 108].
Приказ П.И.Багратиона был более лаконичен и касался в основном организационно-бытовых вопросов. Но и здесь командующий обязал «резервы иметь сильные и сколько можно ближе к укреплениям как батарейным, так и полевым». Таким образом, взаимодействие пехоты и артиллерии в двух армиях было организовано совершенно по-разному, что, впрочем, могло объясняться относительной безопасностью позиций 1-й армии.
Обер-офицер и егерь армейского егерского полка. И. Каппи. 1815 г. Нижние чины лейб-гвардии Преображенского и Семеновского полков. Реконструкция.С утра 25-го августа возобновились работы на спешно строящихся укреплениях, в особенности на трех «флешах» или люнетах перед деревней Семеновское, известных позднее под названием «Багратионовы флеши». Выделенные для работ солдаты 2-й гренадерской дивизии возводили правое укрепление, 12-й дивизии — левое, 26-й дивизии — центральное; рабочие от 27-й дивизии вязали фашины. Пехотинцам помогали ополченцы. Главнокомандующий армиями приказал выплачивать рабочим по 10 копеек за день, но вряд ли это еще больше усилило трудовой энтузиазм солдат — и без того было понятно, что мощные укрепления могли спасти сотни жизней и, в частности, жизни самих строителей. К сожалению, работы так и не были окончены. Унтер-офицер Тихонов позже вспоминал: «Багратионовские шанцы сам видел. Так, дрянь, и шанцами стыдно назвать. В Тарутине сказывали, будто Шевардинский редут и Раевского шанцы такие же были: ров мелкий, в колено, амбразуры до земли, и лезть через них ловко, и каждого солдата внутри видно» [136, с. 118]. В то время, когда рабочие, обливаясь потом, вгрызались в тяжелую бородинскую землю, остальная армия также готовилась к предстоящему сражению. По линиям войск возили чудотворную икону Смоленской Божией Матери, перед которой солдаты и офицеры произносили самые искренние слова молитвы. «Необыкновенное оживление проявлялось как бы перед большим праздником во всех рядах войск. В пехоте чистили ружья, обновляли кремни…» — вспоминал А.С. Норов. Стрелок лейб-гвардии Семеновского полка Чернов, находясь по болезни при лазаретных каретах, узнав о близости боя, вернулся в роту и, несмотря на уговоры офицеров и солдат, со слезами просил «за милость позволения остаться в рядах». Выйдя невредимым из сражения, он умер от болезни через 2 дня [41, с. 42, 43]. В перелесках и оврагах весь день велась перестрелка, которая на левом фланге стала довольно ожесточенной. Офицер 50-го егерского полка писал: «На ночь мы опять пошли в стрелки и стояли смирно, а 25 числа утром сменены были 49-м егерским полком, но ненадолго. После весь полк был несколько раз в стрелках и много потерял, а 49-й еще и более нас: у них потеря была очень велика. Во всей армии 25-е число было тихо кроме нас. На левом фланге стрелков никто не замечал, а у нас в бригаде едва ли осталось по 30 человек в роте» [87, с. 191].
Передовые цепи егерских полков вечером 25-го августа были заменены стрелками пехоты и под утро, отдохнув, вновь заняли свои места. Полки вечером и к утру сварили каши, но солдаты нередко отказывались принимать винную порцию, ссылаясь на исключительность близкой битвы.
Наступившая ночь принесла тишину в русский лагерь, но принесла ли она успокоение?
Многие ли из десятков тысяч лежащих на земле людей спали в эти часы? Многие ли, одолеваемые тяжелыми предчувствиями, всю ночь гнали от себя дурные мысли или, наоборот, вспоминали лучшие моменты прожитой жизни? Кто знает? Но звезды, звезды бородинского неба, притягивали тысячи взглядов… Кто-то, подавляя подступавший страх, связывал свою судьбу с далекими огоньками, а кто-то, вверяя думы свои страницам дневника, в неверном свете потухающего костра наскоро дописывал фразы: «Сердца наши чисты. Солдаты надели чистые рубашки. Все тихо. Мы долго смотрим на небо, где горят светлые огни — звезды…»
БОРОДИНО
Холодное и ясное утро только занималось над Бородинским полем, когда дивизия генерала Дельзона двинулась на село Бородино, занятое тремя батальонами лейб-гвардии Егерского полка. Теперь уже вряд ли возможно точно узнать причины или замыслы, заставившие командование разместить в единственном пункте позиции на левом берегу реки Колочи
лучший егерский полк армии. Может быть, пытаясь удержать под контролем важный стратегический пункт в точке слияния рек, Барклай или сам Кутузов хотели обеспечить себе возможность, пусть и гипотетическую, активных наступательных действий? Так или иначе сил трех, даже полнокровных, батальонов было явно недостаточно для удачного отпора. Ночью в цепь был выслан 3-й батальон полка под командованием полковника П.С. Макарова. Остальные батальоны находились в состоянии, далеком от боевой готовности. По словам И.П. Липранди, «… гвардейские егеря… обрадовались, найдя в богатом селе этом пространные бани… В то самое время, когда французы сделали нападение, целый батальон был в банях» [97, с. 156]. Заметив движение в тумане, Макаров известил об этом командование, и, по всей видимости, батальоны начали не спеша приводить себя в порядок. Несколько позже одна из колонн Дельзона атаковала деревню вдоль большой дороги, и 3-й батальон вступил в бой, с каждой минутой все более жаркий. В наградных документах нижних чинов полка содержатся весьма красноречивые описания отличий: «1812 года, августа 26 числа, при селе Бородине находились трикратно охотниками в стрелках против французов и своею неустрашимостью подавали пример прочим, и неприятеля оборачивая в штыки, многие из них спасли жизнь раненых офицеров» [76]. Пока стрелки первой колонны французов вели упорный бой с 3-м батальоном за окраину села, другая колонна обошла батальон и появилась почти у самого моста. Прикрывая отступление 3-го батальона, в штыки ударил 2-й батальон лейб-егерей, который даже захватил пленных; 1-й батальон не подпустил цепь неприятеля к батарее. К этому времени командир полка полковник К.И. Бистром 1-й уже получил приказание М.Б. Барклая де Толли отступать на правый берег.
Контратака А.П. Ермолова на батарею Раевского Сражение при Бородине 26 августа 1812 г. Бородинское сражение 26 августа 1812 г. Акварель неизвестного художника 1-й четверти XIX в.Отступление по мостам под огнем противника привело к большим потерям, а быстрое оставление села дало повод для многоголосой критики в адрес полка, которая, естественно, не нашла подтверждения в позднейших реляциях командования, более осведомленного о причинах и следствиях боестолкновения.
Для прикрытия отступления гвардейских егерей был выслан 1-й егерский полк, командир которого полковник М.И. Карпенко составил очень краткий и ясный рассказ о дальнейших событиях:
«В сие самое время и мною получено повеление… двинуться с полком вперед на подкрепление лейб-егерей. Изготовившись к отпору сильного неприятеля, я тотчас уведомил командовавшего тогда полком полковника Бистрома и командира стрелковой цепи капитана Раля, чтобы они ускорили отступление через мост; когда ретирада начала приводиться в исполнение, я с тремя колоннами моего полка развернул одну фронтом, приказал всем лечь с намерением показать мою нерешимость на атаку Французы, не видя со стороны моей никакого препятствия, с барабанным боем устремились на мост и начали быструю переправу; когда же голова 1-й колонны ступила на нашу сторону, я открыл сильный ружейный огонь, после коего, нимало не медля, дабы не дать им времени сомкнуть рядов, я бросился в штыки; тут легли почти все на месте, в числе убитых был один генерал, с коего сняты эполеты и отправлены немедленно к Барклаю-де-Толли. Не успев оправиться, еще менее ожидав столь быстрого нападения, французы показали тыл. Желая воспрепятствовать вторичному покушению на сей важный пункт, я зажег мост, поставил вверенные мне колонны на колено и терпеливо ожидал последствий… Около четырех часов пополудни французские колонны устремились снова через речку, уже вброд, и ринулись на занимаемую мною позицию; на расстоянии пистолетного выстрела встретил я врагов убийственным беглым огнем. Как они, так и мы выдерживали оный с неустрашимой стойкостью около четверти часа. Неприятель снова не торжествовал победы. Урон был велик, и обе стороны, как будто по команде прекратив пальбу, отступили друг от друга. Наименование храброго полка от главнокомандовавшего князя Кутузова служило лестной наградой как офицерам, так и нижним чинам…» [91, с. 340, 341].
