Олег Смыслов - Окопная правда войны
— Прорыв на моем фронте произошел потому, что у меня не было новой материальной части, сколько имел, например, Киевский военный округ.
И вот наступает кульминация первого допроса, который закончился в 16.10:
— Напрасно вы пытаетесь свести поражение к независящим от вас причинам. Следствием установлено, что вы являлись участником заговора еще в 1935 г. и тогда еще имели намерение в будущей войне изменил, родине. Настоящее положение у нас на фронте подтверждает эти следственные данные. Но Павлов пока не сдается:
— Никогда ни в каких заговорах я не был и ни с какими заговорщиками не вращался. Это обвинение для меня чрезвычайно тяжелое и неправильное с начала до конца. Если на меня имеются какие-нибудь показания, то это сплошная и явная ложь людей, желающих хотя бы чем-нибудь очернить честных людей и этим нанести вред государству.
Следующий допрос 9 июля (в 12 часов) следователь начинает со «старой песни»:
— Следствие еще раз предлагает вам рассказать о совершенных вами преступлениях против партии и советского правительства.
Но Дмитрий Григорьевич упорно уходит от главного. Следователю же просто необходимо услышать то, что они хотят:
— Вы расскажете о своей организационной связи по линии заговора с Уборевичем и другими?
И вдруг, Павлов начинает «говорить»:
— Организационно по линии заговора я связан ни с Уборевичем, ни с другими не был. Будучи приверженцем Уборевича, я слепо выполнял все его указания, и Уборевичу не нужно было вербовать меня в заговорщическую организацию, так как и без этого я был полностью его человеком.
К слову, Павлова допрашивали временно исполняющий должность начальника следственной части 3-го Управления НКО СССР старший батальонный комиссар Павловский и следователь этого же управления младший лейтенант госбезопасности Комаров. Вот только вопросы задавал Павловский, а «колол» генерала Комаров. В сорок первом ему было 25 лет.
На работу в органы НКВД пришел по комсомольской путевке в 1938 г. Восемь классов образования. После ФЗУ — помощник машиниста на московском заводе и комсорг в московской школе. В НКВД — помощник оперуполномоченного в особом отделе центра. С 1939 г. — следователь.
Высокий, полный, с толстыми губами и сросшимися мочками ушей, Владимир Иванович мастерски орудовал кулаками и не менее виртуозно — резиновой дубинкой. По мнению самого Абакумова, писать совсем не умел, слыл дубом. Но Павлова «разговорил»...
11 июля (в 13 часов 30 минут) Дмитрий Григорьевич показал:
— Действительно, основной причиной поражения на Западном фронте является моя предательская работа как участника заговорщической организации, хотя этому в значительной мере способствовали и другие объективные условия, о которых я показал на допросе 9 июля того года.
— На предыдущем допросе вы отрицали свою принадлежность к антисоветской организации, а сейчас заявляете о своей связи с заговорщиками. Какие показания следует считать правильными? — уточняет следователь.
— Сегодня я даю правильные показания и ничего утаивать от следствия не хочу.
И Павлов дает «нужные» показания, как в безумном сне, в агонии, в кровавом вихре. Но говорит только то, что нужно, или просто подписывает протокол, аккуратно «отшлепанный» на машинке.
Будучи физически крепким человеком, он не выдержал побоев после поражения фронта, которым командовал. Когда нечеловеческая усталость сменилась нечеловеческой болью.
Правда заключается лишь в том, что следователю Павлов поведал свои реальные встречи и реальные разговоры с Мерецковым. Они, то и были умело вставлены в необходимый трафарет протоколов.
По мнению Павлова, Мерецков, будучи начальником Генерального штаба, утверждал, что нападения со стороны Германии в ближайшее время не будет. Вместе с Мерецковым, еще в Испании, они оба сходились в оценке состояния Красной Армии: «командный состав Красной Армии якобы бесправен, а политсоставу, наоборот предоставлены излишние права. Существовавший, по нашему мнению, разброд среди комсостава вызывается якобы неправильной политикой руководства Красной Армии. -
В Красной Армии, заявил Мерецков, нет единой доктрины, это хорошо понимают некоторые руководящие армейские работники, которые объединились на почве недовольства существующим в армии положением».
Так был дополнен компромат и на генерала Мерецкова, которого арестовали 5 июля 1941 года. И еще вряд ли могли не вспомнить Павлову его неосторожные слова, сказанные подчиненным перед войной: «Вначале, может быть, придется и отступить. У немцев теперь не 100-тысячная армия какую они имели в 1932 г., а 3-миллионная. Она насчитывает 300 соединений, располагает большим количеством самолетов. Если враг перед началом войны сосредоточит у наших границ хотя бы две трети своих сил, нам в первое время придется, конечно, обороняться и даже отступать... А вот когда из тыла подойдут войска внутренних округов...»
22 июля 1941 г. состоялся суд.
В 00.20 председательствующий армвоенюрист В.В. Ульрих открыл судебное заседание и объявил, что подлежит рассмотрению дело по обвинению бывшего командующего Западным фронтом — генерала армии Павлова Дмитрия Григорьевича, бывшего начальника штаба Западного фронта — генерал-майора Климовских Владимира Ефимовича — обоих в преступлениях, предусмотренных ст. 63-3 и 76 УК БССР; бывшего начальника связи штаба Западного фронта — генерал-майора Григорьева Андрея Терентьевича и бывшего командующего 4-й армией — генерал-майора Коробкова Александра Андреевича, — обоих в преступлении, предусмотренном ст.180 п. «6» УК БССР.
На суде Павлов сразу же отказывается от тех показаний, которые выбил из него Комаров.
— Предъявленное мне обвинение понятно, — с дрожью в голосе говорит он. — Виновным себя в участии в антисоветском военном заговоре не признаю. Участником антисоветской заговорщической организации я никогда не был.
Я признаю себя виновным в том, что не успел проверить выполнение командующим 4-й армией Коробковым моего приказа об эвакуации войск из Бреста. Еще в начале июня месяца я отдал приказ о выводе частей из Бреста в лагеря. Коробков же моего приказа не выполнил, в результате чего три дивизии при выходе из города были разгромлены противником.
Я признаю себя виновным в том, что директиву Генерального штаба РККА я понял по-своему и не ввел ее в действие заранее, то есть до наступления противника. Я знал, что противник вот-вот выступит, но из Москвы меня уверили, что все в порядке и мне было приказано быть спокойным и не паниковать. Фамилию, кто мне это говорил, назвать не могу.
Как и само следствие, суд над Павловым и его генералами был скорым. Уже в 3 часа 20 минут был оглашен приговор. Всех обвиняемых лишили воинских званий и государственных наград, и приговорили к высшей мере наказания — расстрелу с конфискацией всего лично им принадлежащего имущества.
***
Пройдет более пятнадцати лет, и 31 июля 1957 г. Военной коллегией Верховного суда СССР будут рассмотрены заключения Генерального прокурора СССР в отношении Павлова, Климовских, Григорьева, Коробкова и Клича. С доводами заключений Генерального прокурора СССР Военная коллегия будет согласна:
«Прорыв гитлеровских войск на фронте обороны Западного Особого военного округа произошел в силу неблагоприятно сложившейся для советских войск оперативно-тактической обстановки и не может быть инкриминирован Павлову и другим осужденным как воинские преступления, поскольку это произошло по независящим от них причинам».
Приказом Министра Обороны СССР Маршала Советского Союза Г.К. Жукова № 01907 от 15 августа 1957 г. был отменен приказ НКО от 28 июня 1941 г., которым был объявлен приговор по делу Павлова и других.
Однако обратимся к биографической справке о Павлове в 6-м томе Советской военной энциклопедии, изданном в 1978 г., где черным по белому написано следующее:
«В сложных условиях начального периода войны, не имея регулярных и точных сведений о ходе боев, состоянии своих войск Павлов не сумел проявить должной твердости и инициативы в управлении войсками фронта».
В книге «Великая Отечественная война. 1941-1945. Энциклопедия», изданной в 1985 г., читаем о генерале Павлове: «В первые дни войны командовал Западным фронтом. В связи с допущенными просчетами в руководстве войсками был отстранен от занимаемой должности».
Так какие же были просчеты у генерала армии Павлова?
Бесспорно, что для немецкого командования западное направление было главным в операции «Барбаросса», поэтому в группе армий «Центр» оно сосредоточило 40% всех своих дивизий, развернутых от Баренцева до Черного моря (в т.ч. 50% моторизованных, 52,9% танковых).
В полосе наступления группы армий «Центр», в непосредственной близости от границы, находилось пятнадцать советских дивизий, а четырнадцать располагались в 50-100 км от нее. Остальные войска начали сосредоточение к границе в середине июня, и к 22 июня в движении находились войска четырех стрелковых корпусов (десять дивизий). Кроме того, на территории округа в районе Полоцка сосредотачивались войска 22-й армии из Уральского ВО, из состава которой к 22 июня прибыло на место три стрелковые дивизии и один механизированный корпус из Московского ВО.
