Олег Смыслов - Власов как «монумент предательству»
«При обороне города Киева с июня месяца 1941 г. активно лично оказывала медпомощь бойцам и командирам, героически отстаивающим город Киев. Под сильным обстрелом артогня и бомбёжки с воздуха лично оказывала своевременную помощь работникам штаба 37 Армии при налёте противника на штаб / Начальнику артиллерии — генерал-майору СТЕПАНОВУ и др.
При выходе из окружения лично участвовала в боях с оружием в руках. Совместно с старшим политруком СВЕРДЛИЧЕНКО вывела из окружения и спасла жизнь большому — Командующему 37 Армии генерал-майору ВЛАСОВУ. Достойна награждения ордена «Красного Знамени».
Командующий 20 АРМИИ генерал-майор Власов»{298}.
Можно только представить себе удивление Г.К. Жукова который, скорее всего, ухмыльнувшись, 7 февраля 1942 г. начертал чуть ниже представления: медалью «За Отвагу»{299}.
Генерал Л.М. Сандалов:
«9 января фронтовая авиация, в том числе и бомбардировочный полк, бомбили противника перед намеченными участками прорыва 20-й армии. А наступление войск армии было отменено, хотя они и заняли исходное положение. В полдень 9 января генерал Жуков прислал комиссию для расследования причин отмены намеченного на этот день наступления армии.
Комиссию возглавлял один из начальников управления фронта. Власов пренебрежительно отнёсся к этой комиссии. Но после разговора по телефону с командующим фронтом генералом армии Жуковым его самоуверенность исчезла. Армейский КП опять опустел: все уехали помогать готовить войска для наступления.
Утром 10 января шёл сильный снег, видимость была плохая. Авиация действовать не могла. Артиллерийская полуторачасовая подготовка при такой видимости должного эффекта дать не могла. В 9 часов 30 минут после артподготовки войска ударной группы перешли в атаку. Однако наступление наших войск для противника, к сожалению, не было неожиданностью. В жестоких, кровопролитных боях, отвоёвывая у противника метр за метром, наши части продвинулись в этот день на 2–3 километра. Группа Ремизова овладела сильно укреплённым населённым пунктом Захарино, разгромила подразделение и штаб полка 6-й танковой дивизии. В то же время 352-я стрелковая дивизия овладела таким же укреплённым пунктом — Тимонино (…)
На второй день операции и в течение первой половины 12 января войска ударной группы армии преодолели ещё три километра вражеской обороны. Левофланговые части 1-й ударной армии также продвинулись вперёд. Медленное продвижение наших войск в значительной степени обусловливалось глубоким снежным покровом, затрудняющим наступление войск, применение танков, передвижение артиллерии. Власов решил в этот день ввести в бой кавалерийский корпус.
По его мнению, конница поможет ударной группе закончить прорыв вражеской обороны, а затем устремится на Шаховскую, Гжатск. Однако Г.К. Жуков запретил ввод подвижной группы до прорыва обороны противника на всю тактическую глубину. К исходу 12 января войска 20-й армии пробились на глубину 6–7 км. Группы Ремизова, Катукова и морская бригада под командованием молодого энергичного командира Кулешева вышли на подступы к Шаховской. Перешла в наступление действовавшая левее ударной группы дивизия генерала Короля. Продвинулись вперёд и левофланговые части 1-й ударной армии.
С утра 13 января был введён в прорыв на Шаховскую кавалерийский корпус генерала Плиева. В последующие дни наши войска продвигались вперёд со скоростью 4–5 км в сутки. Преодолевали многочисленные оборонительные рубежи противника на Ржевском направлении. Конница двигалась на уровне пехоты.
Утром 15 января я докладывал по телефону обстановку генералу армии Г.К. Жукову, и он отдал такое приказание:
— Чего вы все войска направили на Шаховскую и еле-еле продвигаетесь вперёд?! Перенацельте корпус Плиева на Середу, Гжатск для перехвата начавшей отход Можайской группировки противника.
Передать это приказание Плиеву Власов поручил мне. Я поехал к начальнику штаба корпуса полковнику А.И. Радзиевскому и изложил ему приказание генерала Жукова. В это время подъехал Плиев и быстро принял решение на поворот корпуса. Он имел в виду обойти Середу с севера и юга и устремиться на Гжатск. После возвращения на армейский КП я доложил решение Плиева Власову. Он с раздражением упрекнул меня:
— Какую же пользу принёс нам ввод кавалерийского корпуса? Мы ему прорубили ворота, а он теперь уйдёт к Гжатску для действий совместно с другими армиями. Я поеду сам к Плиеву. Пусть он хотя бы захватит Середу и разгромит находящиеся там войска противника.
16 января перешли в наступление все войска армии, а на другой день заняли Шаховскую и подошли к Середе. (…)
В день взятия Середы Власов направил меня в штаб 1-й ударной армии, которую совершенно неожиданно для нас Ставка выводила в этот день в свой резерв. 20-й армии было приказано сменить войска уходящей в тыл армии. Я нашёл генерала В.И. Кузнецова с его штабом в одном селении поблизости от Теряевои Слободы. После тёплой встречи мы сразу приступили к вопросу замены войск 1-й ударной армии нашими войсками.
— Вы получили от нас перед наступлением из Волоколамска три стрелковых бригады, вот их и направляйте в нашу полосу, — советовал мне Кузнецов.
— Так мы и делаем, — подтвердил я. — Но наступательная сила армии теперь резко снизится.
С этого дня 20-я армия стала правофланговой армией фронта, а полоса её наступления увеличилась почти вдвое.
21 января войска правого крыла фронта получили ещё один удар. В этот день была расформирована 16-я армия генерала К.К. Рокоссовского. Остатки войск этой армии были переданы в 5-ю армию.
Ослабление правого крыла Западного фронта явилось общепризнанной тяжёлой ошибкой Ставки и привело к постепенному «затуханию» наступления 20-й армии и её нового левого соседа 5-й армии. 25 января войска 20-й армии, наступая в направлении на Сычёвку, вышли к новым подготовленным гжатским оборонительным позициям противника (так называемая «линия фюрера») на рубеже Васильевское, Быково и вынуждены были остановиться. Волоколамская операция 20-й армии завершилась. За две недели боевых действий её войска продвинулись на 40–50 км»{300}.
В открытом письме «Почему я стал на путь борьбы с большевизмом» словами А.А. Власова будет написано:
«Формировать 20-ю армию приходилось в труднейших условиях, когда решалась судьба Москвы. Я делал всё от меня зависящее для обороны столицы страны. 20-я армия остановила наступление. Она прорвала фронт Германской армии, взяла Солнечногорск, Волоколамск, Шаховскую, Середу и др., обеспечила переход в наступление по всему Московскому участку фронта, подошла к Гжатску»{301}.
С одной стороны примерно всё так и было, а с другой? А с другой, было всё немножко не так. О чём-то мы говорили выше, о чём-то говорили в книге «Иуды в погонах». И всё же мне бы хотелось вернуться к взятию Середы, к воспоминаниям генерала армии, дважды Героя Советского Союза И.А. Плиева, который написал их по просьбе генерала Л.М. Сандалова:
«Середа. Так называется большое село, лежащее в верховьях реки Руза, километрах в 15 к югу от автострады Москва — Ржев. В те дни это был один из наиболее сильных опорных пунктов немцев, расположенный на пути наступления 2-го гвардейского кавалерийского корпуса на Гжатск. Корпус оторвался от пехоты и успешно развивал наступление. Высланные вперёд дозоры донесли, что Середа занята крупными силами противника. На её окраинах и западном берегу Рузы — хорошо подготовленная система обороны. Перед населённым пунктом с севера на юг тянется широкая полоса равнинной, открытой местности с большой толщей снега. Всё это пространство было зоной сплошного заградительного огня. Само собой напрашивалось решение обойти этот опасный пункт и продолжать стремительное движение на Гжатск. Вряд ли немцы удержали бы его, имея в тылу конный корпус. Об этом решении я доложил прибывшему ко мне командующему 20-й армией Власову. Но он приказал не тратить время на обходы, а взять Середу атакой с фронта.
Кстати сказать, у меня тоже имеются личные счёты с этим отъявленным подлецом. Он являет собой редчайший по низости тип предателя. Приказы, которые поступали от него лично, вызывали всегда у нас недоумение. Их мог отдавать или неподготовленный в оперативном отношении человек, или предатель.
Чтобы Вы лучше представили себе, чего могла стоить атака, нарисую кратко обстановку.
Корпус в многодневных ожесточённых боях понёс тяжёлые потери, и ударная сила его, естественно, ослабла. Наши успехи достигались за счёт хорошо поставленной разведки, широкого стремительного манёвра (в этом мы шли на любой обоснованный риск, и он всегда приносил успех) и внезапность. Атака в лоб опорного пункта через открытое, заснеженное пространство, днём, к тому же без заблаговременной подготовки, сводила к нулю наши преимущества и могла привести к затяжному бою с тяжёлыми потерями. Но приказ есть приказ, и мы его выполняли. Середа была взята атакой с фронта. Однако расскажу об этом подробнее.
