Олег Бэйда - Французский легион на службе Гитлеру. 1941-1944 гг.
Пленные французы иногда могли снабдить партизан важной информацией: «В конце 1942 года мы уже имели прочную связь с соседними отрядами и бригадами, извещали друг друга о намерениях противника, о его передвижениях и силе. Вот одно из многих таких сообщений, которое я получил от командира бригады H.Л. Дербана 28 декабря 1942 года: “По показаниям трех перебежчиков-французов и одного пленного немца, противник размещен: Гумны — 70 солдат, 6 ручных пулеметов, 1 пушка, 1 миномет; Выдрица — 140 фашистов, 7 ручных пулеметов, 1 миномет, 1 пушка, 10 автоматов [2-я рота I батальона. — О.Б.]; Вилятичи — рота французов. Сморки — штаб карательного батальона [штаб I батальона ЛФД. — О.Б.]. Денисовичи — 130 французов и полицаев [1-я рота I батальона. — О.Б.]. Малые Негновичи — 25 полицаев. Приямино — 50 гитлеровцев… Веду большую работу по разложению гарнизонов”»{529}.
Упоминаются волонтеры и в агентурных сводках партизан и чекистов. Одно из первых сообщений относится уже к осени 1942 г. Так, в сообщении руководителя оперативно-чекистской группы НКВД по Белорусской ССР № 066 в НКВД СССР и ЦК КП(б) Белоруссии о боевой и разведывательно-диверсионной деятельности спецгруппы «Четвертые» в тылу врага от 27 октября 1942 года, содержится следующая информация: «Для борьбы с партизанами в Краснопольский и Кричевский, Чериковский и Климовичский район прибыл французский легион»{530}.
Скорее всего, в этом донесении речь идет о достаточно старой информации, касающейся первой операции «Сова», которая проводилась в августе 1942 г. в южных районах Могилевской области (Чериковский, Краснопольский и Пропойский районы).
Были и более поздние донесения: «Через агентуру на 10 декабря 1943 г. получены следующие данные о противнике[…] Крупское направление: в деревне Большие Негновичи стоит на отдыхе воинская часть (пехотная), прибывшая из-под г. Орши в количестве 200–250 человек, в деревне Сморки — штаб батальона французов — имеют на вооружении 10–15 РП, 20–25 автоматов, 45-мм пушку, 1 батальонный миномет и винтовки. Мелкие гарнизоны французов этого батальона размещены в деревнях Выдрица — 70–80 человек, Белятичи — 80–100 человек французов и 70 человек немцев, Оздятичи — 35–40 человек, Лавница — 25–30 человек, и т.д.»{531}.
С течением времени партизаны не снижали свою активность в тылу противника, а немецкая администрация, в т.ч. при поддержке французов, не оставляла попыток подавить советское сопротивление у себя в тылу. К концу 1943 г. ситуация, и без того оставлявшая желать лучшего для немцев, накалилась до предела.
Так, в партизанских мемуарах В.Л. Тамаркина, воевавшего в составе Особого партизанского полка «13»[33], есть упоминание о боестолкновснии с французскими солдатами из
II батальона, при поддержке 6 танков (половина танковой роты) в декабре 1943 г. Сложно сказать, насколько этот эпизод реалистичен, учитывая, что части II батальона только начали прибывать в Белоруссию в начале декабря 1943 г. и что у французов не было танков. Тем не менее мы приводим его.
Партизаны, по словам Тамаркина, считали, что самые страшные бои остались позади: полк Гришина попал в Бовкинскую блокаду 4–19 октября 1943 г., когда его окружили плотным двойным кольцом в Бовкинском лесу, в 50 километрах юго-восточнее Могилева и в 4 километрах от деревни Бовки. Окружение производили части 286-й и 203-й охранных дивизий, так что не исключено, что «гришинцы» уже тогда столкнулись с французскими легионерами. Но это было лишь началом: «И, как бы в подтверждение этих слухов, на наше уничтожение бросили усиленный танками, артиллерией и авиацией 638-й польско-французский легион [так в тексте. — О.Б.]. А еще предателей Родины — “роасовцев” [речь явно идет о восточных батальонах, носивших на рукаве нашивку РОА. — О.Б.] и отряды полиции. Так началась у гришенцев новая полоса тяжелых непрерывных боев […] Мы находились примерно в пятнадцати километрах от достаточно крупного гарнизона в Белыничах. В той стороне стали часто взвиваться осветительные ракеты, и я понял, что враг чем-то встревожен.
[…]
У деревни Забавы матяшовцы [имеются в виду партизаны из 5-го батальона ОПП «13», которым командовал И.Т. Матяш. — О.Б.] приняли на себя удар 2-го усиленного танками батальона 638-го польско-французского легиона. Как “старый” опытный партизан, Яша Матросов оказался с “молодыми” бойцами на правом фланге обороны у самой дороги. С появлением танков партизаны побежали по глубокому снегу в кусты. Почему-то бронебойщика, на которого надеялся Яша, здесь не оказалось. В последний момент побежал вдоль дороги и Матросов, но, не желая быть раздавленным гусеницами танка, свернул в глубокий снег, сбросил сапог, наставил ствол винтовки под подбородок и пальцем ноги нажал на спусковой крючок. Грянул выстрел. Яша упал. Чувствует — живой, и слышит: танк остановился. Ждет выстрела. Танкист поднял винтовку партизана, ногой перевернул его и вернулся к танку. Двигатель взревел, и танк ушел на Бахань, а у самой околицы бронебойщик 1-го батальона Ермаков подбил его. Не прорвались и еще три танка. А всего на Бахань шли шесть танков. Два подбили»{532}.
В ожесточенной борьбе применялись не только танки, авиация и тяжелое вооружение. Согласно разведсводке ЦШПД, в один момент французский полк готовился к химической войне: в конце декабря 1943 г. было намерение применить отравляющие вещества против партизан, для чего в штаб полка были доставлены в большом количестве жидкие отравляющие вещества в баллонах емкостью 40 литров каждый. Баллоны поступили в гарнизоны в Сморках, Выдрице, Больших Ухолодах, Велятичах, Ухвадах, Озятичах, Мурово и др. Солдатам указанных гарнизонов выданы противогазы с замененными дыхательными клапанами. Также в каждой роте были подготовлены дегазационные отделения, личный состав отделений получил противоипритные костюмы, и были проведены занятия по химической подготовке{533}.
Остается неизвестным, были ли применены именно французами ОВ на практике в борьбе против партизан. В целом же сигналы от БШПД, свидетельствующие о том, что немцы готовятся к химической войне, были не единичны: за весь 1943 год от партизан Белоруссии поступило 20 сигналов о подготовке противника к применению ОВ, в т.ч. в сентябре — декабре 1943 г. — 10. За первое полугодие
1944 г. количество этих сообщений увеличилось до 30{534}. Также, например, в разведсводке БШПД от 22 декабря 1943 г. указывалось на подготовку карательной экспедиции с применением ОВ в Борисовском районе. Точно известно, что эксперименты с ОВ немцами проводились, однако сами оккупационные власти учитывали слабое воздействие химических боеприпасов на лесисто-болотистой местности, что удерживало нацистов от практики широкого применения химвооружения{535}.
К специальным мерам борьбы можно отнести и создание спецподразделений из числа французских легионеров.
«ОХОТНИЧИЙ» ВЗВОД СЕВО
По данным французских историков, именно осенью 1943 г. из состава 11-й роты III батальона была выделена группа бойцов под командованием лейтенанта Сево, которая отныне должна была действовать как подразделение спецназначения, «охотничья команда»{536}. Эта боевая единица сыграла немаловажную роль в истории французских частей на Восточном фронте, поэтому есть смысл остановиться на ней чуть подробнее.
Сево и так уже действовал со своим третьим взводом 11-й роты, как отдельная единица: у него была своя тактика, был спаянный состав, свои приемы ведения разведки и боя. 16 октября 1943 г. Панно подписал приказ о формировании отдельной единицы, «охотничьего взвода» («la section de chasse») под командованием лейтенанта Сево. В команде должно было быть 34 человека. Формально группа была прикреплена к штабу батальона и подчинялась непосредственно командиру III батальона Паннэ, минуя прочие уровни, но по факту ей была предоставлена полная свобода действий на проведение операций; эта автономность немало радовала командира.
Группу щедро снабдили оружием и снаряжением: как вспоминал Руско, «У нас было больше снаряжения, чем в ротах». Каждый член команды получил пистолет-пулемет (речь идет о МР-38 и МР-40) и пистолет, что позволило вести стрельбу с большей интенсивностью. Также были выданы пулемет МГ-42 и три легких пулемета ФМ 24/29. Русская зима доставляла французам множество хлопот, поэтому утепленные комплекты (двухсторонние парки) и зимние сапоги были как нельзя кстати. Во время отдыха французы использовали камуфляжную часть зимней куртки, а во время патрулирования выворачивали се и носили белой стороной наружу. Дополняло это все лыжное снаряжение{537}.
Сами участники этой команды расходятся в своих воспоминаниях. Так, если верить Ростэну, то разрешите на формирование подобной команды было дано только 23 декабря, причем инициатива исходила именно от Сево, который смог убедить командование в целесообразности подобного эксперимента{538}. Опять же, по Ростэну, первый рейд группы оказался неудачным и прошел накануне католического Рождества, а активно действовать французские «охотники» начали только в январе 1944 г.
