Владимир Шигин - Повелители фрегатов
Начинался новый день, начиналась морская жизнь рекрута Васьки Никонова…
Рекрут — это еще не матрос, еще много пота пролить и мозолей нажить надобно, чтобы стать им. Сразу же с приходом в команду поступает рекрут под опеку «дядьки» — старого, опытного матроса, верой и правдой отбарабанившего на флоте полтора десятка лет.
Дядька отвечает за рекрута головой — это и понятно: рекрут он и есть рекрут. Ничего не умеет и не понимает, а боится, почитай, всего.
Перво-наперво выучивает рекрут, как зовут его «дядьку», а потом — отделенного и капрального унтер-офицеров, ротного, капитана, а затем — флагманов, и уж после всего зубрит длинные и непонятные титулы и звания особ августейшей фамилии.
Торжественно перед строем принимают рекруты присягу на верность престолу и Отечеству. Свежий ветер треплет флеры офицерских треуголок и бороду корабельного иеромонаха. Дрожа от волнения, кладут рекруты левую руку на Евангелие, правую поднимают с двумя простертыми перстами. Слова присяги тяжелы и суровы: «…И должен везде и во всех случаях интерес… государства престерегать и охранять, и извещать, что противное услышу, и все вредное отвращать…» Целуют рекруты крест православный и в строй становятся. Всё, теперь им с флота назад пути нет! А учеба настоящая только начинается.
Матрос должен знать и уметь многое. Изучить компас, что это за штука и зачем нужно вязать многие узлы хитрые; грести на шлюпке; травить якорь в крепкий ветер и действовать при орудиях. Если определен рекрут в марсовые, должен он, помимо всего прочего, уметь поднимать стеньги и реи, ловко на марсе накладывать и обтягивать такелаж, лихо забираться в шторм по вантам. Определенные к пушкам изучают их так, что с завязанными глазами проделывают всё как надо. Особый отбор в рулевые. Туда берут самых толковых и расторопных, учат их грамоте и счету. Рулевые должны как «Отче наш» знать все румбы, уметь по ним править, бросать лот и развязывать лини.
Много забот у матроса на корабле, но не меньше на берегу. Едва становятся корабли на зимовку, как превращаются матросы в солдат — несут караульную службу, стоят на часах, ходят в обходы и в конвой. Гоняют их строем по заснеженному плацу. Гремят барабаны. Учатся матросы шагать в ногу, стойке правильной, чтобы грудь колесом и глаза не мигали. Приемы ружейные проделывают, учатся ружье держать, на караул его вскидывать да прикладом об землю стучать, чтобы все разом и красиво выходило.
Только освоив корабельную, артиллерийскую и солдатскую службы, становятся рекруты настоящими моряками.
Ваську определили в артиллеристы, и поэтому пушки для него — дело наипервейшее. Чин дали ему готлангерский, а отвечать велено за фитили. Ох, и намучился Васька с ними!
Фитили — это тонкие пеньковые веревки, вываренные в дьявольском растворе из серых и селитры и по-хитрому закрепленные на деревянных штоках-пальниках, что втыкаются при стрельбе подле пушек в палубу железными остриями. Хранит их Васька в медном бочонке с двумя дырками по бокам Бочонок — чтоб не отсырели фитили, дырки — чтоб вонь от них наружу выходила
Васька уже пообвыкся малость. Корабль большой, народу тьма. Вечерами слушает Васька с замиранием сердца истории разные о прошлых войнах, о плаваниях и бурях морских, жутко, но интересно — страсть! Увидь его сейчас матушка — вот страху-то было бы. А он ничего, будто так и надо.
Домой тянет — это да. Собираются иногда рекруты кучкою, вспоминают деревеньки своя, и такая тоска тогда нападает, что хоть о борт головой бейся…
Офицеров Васька почти не боится, робеет только. Офицеры все красивые, важные, в бантах и перьях. Ходят по палубе туда-сюда. Сами ничего не делают, только командуют. Капитан — тот вообще Ваське непонятен. Выйдет на подъем флага, зыркнет по сторонам, соберет вокруг себя офицеров и водит их по кораблю за собой, везде пальцем тычет. Офицеры потом унтерам за нерадивость выговор учиняют, а те с матюгом и кулаками на матросов накидываются.
Кого боится Васька, так это унтеров. Они всегда рядом, все видят, все знают, от них не укроешься. Кричат, ногами топают, в дудки свистят, чуть щеки не лопаются, а ругаются — аж мурашки по спине бегут. Никогда еще не слышал Васька, чтоб мужики в деревне так ругались, куда им! Эти такие словеса вворачивают, аду, наверное, тошно становится.
С рябым канониром Васька подружился. Многому научил его опытный канонир. Кроме работ корабельных ежедневно с утра устраивались артиллерийские экзерциции. Ровно в восемь часов взрывались дробью барабаны, плечистые констапели кричали в надрыв:
— Готово!
— Люди, ступай в корабль! Бери с порохом рог! Наступал самый ответственный момент. Канониры быстро
протыкали затравками запалы, ссыпали в них черный искристый порох.
— Целься верней! — неслось по орудийным декам. Щуря глаза, канониры руководили наводкой. Прислуга,
обливаясь потом, приподнимала ствол, орудуя железными правилами.
— Готовься! Бей клин! — командовали канониры. Правила быстро убирались, вместо них под казенную часть вбивали клин. Теперь пушку наводили по горизонту правилами деревянными.
— Левее… левее… — шептали канониры, — ишшо чуток… Во, теперь порядок!
— Готово! — докладывали они констапелям, поднимая руку.
— Пали!
От огня пальников разом воспламенялись запалы. Грохот наполнял корабль — то, изрыгнув ядра, рвались назад на откате пушки.
Общая артиллерийская экзерциция — вершина мастерства. Чтобы достигнуть ее, нужно долго и с толком учиться. Вначале артиллеристов обучают стрельбе из мушкетонов по неподвижной цели: как целиться, вернее, как мушку на цель наводить. Когда промахи исчезают, переводят матросов к качелям. На качелях мушкеты стоят в гнездах специальных.
— Пальба на качке! — объявляют офицеры.
Сначала раскачивают качели понемногу, затем все сильнее и сильнее и цель начинает двигаться. И только когда все пули летят метко, артиллеристов допускают к пушкам…
Любопытно, что, как правило, капитанов кораблей в новоприбывших матросах волновали, прежде всего, вопросы знания православных молитв (как свидетельство их положительной нравственности и преданности Отечеству) и компаса (как свидетельство их минимальной грамотности). Согласитесь, что и то и другое весьма значимо.
Из наставления капитана корабля своим офицерам: «Господам вахтенным офицерам каждому своей вахты матросов освидетельствовать — которые не знают молитв, так же и компаса, тех приказать обучить молитвам писарю и ему вспомогать в обучении тех молитв штурманским ученикам и унтер-офицерам матросским, а компасу потому ж приказать обучать тем же штурманским ученикам и унтер-офицерам, чего ради велеть для оного обучения начертить на бумаге компасы».
При всем при том честь матросов, как государевых людей, так и честь морского мундира в целом, оберегалась. Из указа Адмиралтейств-коллегий от 1746 года: «Коллегией усмотрено, что многие вольные люди… употребляют мундир матросский. В случаях же тех вольных людей непорядочных поступков, то тому матросскому мундиру немалые нарекания происходят наморен служителей… Канцелярии писать, чтоб наемным объявленного матросского мундира носить крепко ж было запрещено».
* * *Весьма оригинальным были проводы на Балтийском флоте матросов в плавание. Спецификой парусного Балтийского флота было то, что более полугода его суда не плавали, а стояли в гаванях на зимовке. Объяснялось это ранним замерзанием Финского залива. Плавать в XVIII — XIX веках начинали не ранее мая, а в октябре флот уже бросал якоря в Кронштадте и Ревеле. Зимой команда съезжала в казармы, на судах снимали стеньги, выгружали припасы пороха и имущество, порты законопачивали. А палубы затягивали для лучшей сохранности парусиной. Весной суда начинали вооружать, т.е. опять ставить стеньги, загружать боезапас и всяческие припасы. Наконец наступал день переезда команды на судно, называвшийся «переборка команды». На берегу матросам чарки не давали, и потому многие всю зиму с нетерпением ждали начала кампании и положенных ежедневных чарок с пивом. Офицеров с началом кампании ожидала существенная прибавка к жалованию. По заведенной еще царем Петром традиции день этот считался праздничным, и начальство позволяло матросам всяческие послабления. Дальние плавания матросы зовут — «безвестная», т.к. вестей из дома там не было и неизвестно когда возвращаться.
Вначале команда отмечала «переборку» на судно в казарме, затем по дороге на судно и в кабаках. Офицеры смотрели на это сквозь пальцы — традиция есть традиция!
Из книги лейтенанта В. Максимова «Вокруг света. Плавание корвета «Аскольд»: «В казармах на нарах прощались с друзьями и женами. Муж сильно подвыпивший крепко обнимает свою сожительницу и ласково утешает ее Жена хнычет и жалуется:
