Олег Пленков - Рай для немцев
Реинолдс пишет, что анализ отношения британцев к Третьему Рейху в 1933–1940 гг. выявил несколько проблем Во-первых, англичане продолжали считать, что сильная и процветающая Германия представляет собой не только неизбежный, но и желательный фактор в Центральной Европе. Поэтому стремление французов к расчленению и разоружению Германии отклонялось. Также отвергалось стремление Франции окружить Германию системой союзов с восточноевропейскими странами. Во-вторых, британские политики сильно преувеличивали значение военно-воздушной техники. Страх перед бомбежками вызвал капитуляцию 1938 г.: нацисты безнаказанно присоединили к территории Рейха Чехию. В-третьих, британские лидеры неверно оценивали экономическое положение Германии. Последствия гитлеровских завоеваний 1939–1940 гг. для состояния людских ресурсов Германии серьезно недооценивались: на самом деле эти завоевания значительно улучшили положение Германии. В-четвертых, англичане все время неправильно оценивали Гитлера — сначала недооценивали, считая его просто недостаточно последовательным сторонником великогерманской политики, направленной в основном на Восток Европы, затем убедили себя, что его ближайшей и главнейшей целью является уничтожение Британской империи. По иронии судьбы, наиболее обоснованный аргумент в пользу того, что приоритетной целью Гитлера было жизненное пространство на Востоке и истребление славянства, — никогда всерьез не упоминался в разведывательных оценках англичан, появившись в сводках разведки лишь за несколько недель до начала операции «Барбаросса»{289}. Основную вину за дезориентацию английского руководства Реинолдс возлагал на никудышную работу разведки и отсутствие координации разных ее частей. На самом же деле менее чем через две недели после оккупации Чехии Гитлер денонсировал договор с Польшей от 1934 г., намереваясь покончить с ней как с «несчастной географической аномалией» (слова Гитлера). Самое главное для Гитлера было в том, что Польша преграждала путь для вторжения в СССР, поэтому Польша должна была либо стать союзницей Германии, либо быть уничтоженной (с Румынией, также имевшей общую границу с СССР, Гитлер смог договориться). Гитлер не видел особых причин, по которым Англия и Франция стали бы противиться его планам: если они не были готовы бороться за Чехословакию, которая имела для них определенное военное значение, то зачем им было бороться за Польшу, вообще не имевшую никакого военного значения? Вместо этого Британия (через три дня после оккупации Гитлером Богемии) дала Польше гарантию, что если «будет предпринято действие, которое явным образом угрожает независимости Польши, и если Польша будет вынуждена сопротивляться с помощью своих национальных сил, то правительство Ее Величества сразу же окажет ей поддержку всеми средствами, которыми располагает». «Тайме», проинструктированная Чемберленом, поторопилась объявить, что небрежно высказанные гарантии Польше — самые необдуманные в истории Англии, и они касаются только «независимости» Польши, а не ее «целостности» — таким образом оставлялась лазейка для возможности изменения версальских границ в пользу Германии. Гитлер это понял и предположил, что именно гарантии заставят Британию нажать на Польшу, как перед этим на Чехословакию, для удовлетворения его требований (включая предоставление коридоров для вторжения в СССР). У Гитлера не было намерений провоцировать войну с Британией. К тому же принудить Британию к более компромиссной позиции в Европе, где экономически господствовала Германия, он рассчитывал при помощи экономических факторов. Переговоры в этом направлении вел в Лондоне один из функционеров управления Генерального уполномоченного по Четырехлетнему плану Хельмут Вольтат, предлагавший англичанам экономическое сотрудничество неслыханного для тех времен масштаба (такое сотрудничество началось только с вступлением Великобритании в ЕЭС с 1973 г.{290}). Гитлер стремился избежать всеобщей войны на уничтожение, которую вели державы в 1914–1918 гг.; он хотел ограничиться краткими, подобно войнам Бисмарка, кампаниями. Даже обеспечив необходимые гарантии при помощи пакта со Сталиным (от 23 августа 1939 г.), Гитлер еще надеялся избежать войны против Запада, считая, что пакт повергнет Британию в состояние бессильной пассивности. Гитлер говорил Карлу Буркхарду, комиссару Лиги Наций в Данциге: «Все, что я предпринимаю, направлено против России. Если Запад слишком глуп и слеп, чтобы понять это, то я буду вынужден добиться соглашения с русскими, раздавить Запад, а потом повернуть свою объединенную мощь против Советского Союза»{291}.
В 1940 г. Гитлер был уверен, что британцы одумаются и запросят мира, поскольку английские гарантии имели смысл, если бы их поддержал СССР; отказ Британии спутал его планы. Правда, за отказом этим стояла не беззаветная готовность к борьбе с «коричневым чудищем» (как это обыкновенно представляют в западной историографии), а отсутствие правильной информации о намерениях Гитлера. Нельзя, впрочем, упускать из виду и то, что английскую решимость подкрепляли американские военные поставки: после поражения на континенте Англия и США заключили соглашение о поставках оружия, и, к примеру, половина производимых в Америке самолетов (350–400 штук ежемесячно) направлялась в Англию. 2 сентября 1940 г. Рузвельт и Черчилль заключили соглашение о передаче 15 старых американских военных кораблей Британии в обмен на английские опорные пункты в Атлантике и на Карибских островах{292}. Когда в конце 1940 г. обнаружилось, что Англии нечем платить за оружие, Рузвельт (говоря, что если у соседа горит дом, то ему нужно дать взаймы шланг) начал кампанию за ленд-лиз. Рузвельт утверждал, что США должны стать «арсеналом демократии». 11 марта 1941 г. американский парламент под давлением Рузвельта принял закон о ленд-лизе, который разрешал президенту «продавать, перебрасывать, разменивать, сдавать в аренду, давать взаймы или предоставлять другими способами» материальные средства любой стране, оборону которой он считал жизненно важной для обороны Америки. В принципе Рузвельт мог без оплаты отправлять в Британию вооружения и материалы, но в действительности Британия продолжала платить за значительную часть вооружений, а в обмен на соглашение она передала США практически все остатки своей экспортной торговли и (согласно Генеральному соглашению от 23 февраля 1942 г.) была обязана после войны отменить имперские преференции, что для госсекретаря Корделла Хэлла было более важным, чем сдерживание тоталитарных систем.
7 июля 1941 г. американские солдаты заменили в Исландии находившихся там с мая 1940 г. английских солдат. Параллельно с этой (по существу, несовместимой с нейтралитетом) политикой увеличивалось американское военное производство. Последнее обстоятельство, впрочем, имело и социально-экономические основания: в 1938 г. в США было 10,5 миллионов безработных (19%), и американская промышленность была загружена лишь наполовину. Экспорт оружия в этой ситуации оказался нужным подспорьем, и он вырос с $498 млн. в 1939 г. до $1 млрд. в 1941 г. Благодаря военным заказам, а также динамизму и гибкости (что впоследствии сочеталось с ясной целью войны) американская экономика совершила мощный рывок вперед. Одновременно началось перевооружение армии США. Во время французской кампании вермахта американский конгресс обсуждал масштабы военных расходов, и 19 июля 1940 г. был принят закон о строительстве двух океанских флотов. Военные расходы США выросли с $1 млрд. в 1939 г. до $9 млрд. в 1941 г. Уже в октябре 1940 г. конгресс США принял программу вооружений на $17 млрд. — значительно больше, чем США потратили в Первую мировую войну. Американцы не ограничивались только военно-морским строительством и созданием ВВС, они понимали, что без большой сухопутной армии Германию не сломить, поэтому численность американской армии выросла с 338 тыс. в 1939 г. до 1,5 млн. к концу 1941 г. Всеобщая воинская повинность — впервые в истории США — была введена 15 сентября 1940 г.
Американские военные корабли передавали координаты немецких подводных лодок англичанам. 18 апреля 1941 г. американцы значительно расширили собственную зону безопасности: теперь она вклинивалась в операционную зону немецких подлодок. По существу, этими действиями США был запрограммирован американо-немецкий конфликт, но Гитлер до поры до времени вел себя сдержанно, ибо перед ним стояла задача нападения на СССР. Рузвельт же в этот момент был нацелен на эскалацию конфликта с Германией и использовал для этого любую возможность, не брезгуя даже ложью в конгрессе. Так, 4 сентября 1941 г. при неясных обстоятельствах и неизвестно по чьей вине произошел инцидент между американским крейсером и немецкой подлодкой; этот случай был использован Рузвельтом для установки открывать огонь без предупреждения (shoot-onsight-order) по военным кораблям, представляющим угрозу, — ясно, что речь шла о немецких кораблях. С 13 ноября 1941 г. американские торговые корабли начали вооружаться; им было разрешено примыкать к английским конвоям. Рузвельту хотелось ускорить конфликт, потому что, если бы СССР потерпел поражение, конгресс не объявил бы Германии войну; поэтому Рузвельт провоцировал немцев на войну еще до окончания военных действий на Восточном фронте. Гитлер же, наоборот, хотел оттянуть начало войны: когда после занятия американцами Исландии адмирал Редер спросил Гитлера, а не следует ли расценивать это как вступление в войну США, Гитлер ответил, что нужно сделать все, чтобы оттянуть вступление США в войну{293}. Но, в принципе, в будущем Гитлер планировал разместить на Азорских островах подразделение дальних бомбардировщиков, которые налетами на Нью-Йорк и Вашингтон покажут всем, кто в мире хозяин{294}. К тому же, как рассчитывал Гитлер, США со своими 130 миллионами населения ничего не смогут сделать с 400-миллионным населением Европы.
