Олег Романько - Коричневые тени в Полесье. Белоруссия 1941-1945
Однако ни городская, ни сельская полиция не могли самостоятельно бороться с растущим партизанским движением, ни тем более уничтожить его, и только зря несли потери. Один из белорусских националистов Степан Шнек вспоминал, что только в Слуцком округе с 1941 по 1944 год погибло 418 полицейских. Поэтому оккупационные власти делали все, чтобы создать более крупные, мобильные и лучше подготовленные формирования, которые могли бы обеспечить порядок, хотя бы в пределах своего района.
В связи с этим 2 декабря 1941 года ОКХ издало директиву «Особые указания для борьбы с партизанами». В этом документе, в частности, говорилось: «… Использование местных отрядов в борьбе с партизанами вполне себя оправдывает. Знание местности, климата и языка страны делает возможным в боях с партизанами применять их же методы действия»{201}.
В Белоруссии эти мероприятия приобрели характер создания сил самообороны.
* * *Корпус белорусской самообороны. Следует сказать, что на протяжении всего периода оккупации Белоруссии на ее территории существовали сельские отряды самообороны, созданные местными жителями для защиты от советских и польских партизан, а иногда и немцев. Создание таких отрядов облегчаюсь наличием большого количества оружия, оставленного Красной Армией, а также тем, что в центральных и западных районах Белоруссии осталось очень много мужчин призывного возраста. Это объясняется тем, что коммунисты не успели провести здесь мобилизацию, а немцы, в свою очередь, всех военнопленных белорусской национальности отпускали из лагерей по домам{202}.
До середины 1942 года создание отрядов самообороны носило неорганизованный характер и зависело от инициативы на местах. Однако в результате развития партизанского движения, бурный рост которого был вызван садистской политикой оккупантов в Белоруссии, ситуация коренным образом изменилась.
29 июня 1942 года генеральный комиссар «Белоруссии» Вильгельм Кубе опубликовал проект указа о Корпусе белорусской самообороны (Корпус беларускай самааховы; КБС). Разработка планов по его созданию была поручена Центральному совету БНС, а создание отдельных формирований — органам местного самоуправления{203}.
В начале июля 1942 года офицер связи фюрера СС и полиции «Белоруссии» с белорусскими полицейскими формированиями бывший капитан польской армии Франц Кушель разработал план, по которому следовало в дальнейшем разворачивать КБС. Согласно этому плану предполагалось иметь следующую структуру корпуса:
• Штаб корпуса должен был располагаться в Минске;
• 1-я дивизия (дислокация в Минске; оперативный район — Минский и Слуцкий округа);
• 2-я дивизия (дислокация в Барановичах; оперативный район — Барановичский, Новогрудский и Слонимский округа);
• 3-я дивизия (дислокация в Вилейке; оперативный район — Вилейский, Лидский и Глубокский округа);
• вспомогательные службы{204}.
Находясь формально в распоряжении Центрального совета БНС, корпус должен был подчиняться фюреру СС и полиции на правах вспомогательного формирования.
15 июля 1942 года фюрер СС и полиции генерального округа «Белоруссия» СС-бригадефюрер Карл Ценнер ознакомился с планом создания КБС и внес свои изменения. Согласно поправкам Ценнера, вместо развертывания трех дивизий предполагалось создать сеть антипартизанских подразделений по всему генеральному округу. Поэтому в каждом районе должны были быть организованы добровольческие формирования КБС силой от роты до батальона, которые бы подчинялись местным руководителям немецкой полиции в оперативном отношении и сфере подготовки. Франц Кушель позднее вспоминал, что «эти поправки оказали на нас очень удручающее впечатление. Из них следовало, что роль доктора Ермаченко и лиц, облеченных его доверием, сводилась только к тому, чтобы призвать людей, одеть их, расквартировать и накормить, остальное же передавалось в компетенцию немцев»{205}. Тем не менее руководство БНС было вынуждено согласиться с мнением Ценнера, после чего уже 16 июля 1942 года был отдан окончательный приказ о формировании КБС.
Чтобы создать видимость того, что корпус находится под белорусским руководством, немцы на все высшие командные должности в нем разрешили назначить белорусов. В результате к апрелю 1943 года, верховное командование КБС выглядело следующим образом:
• Шеф (главный комендант) КБС — руководитель Центрального совета БНС Иван Ермаченко.
• Начальник штаба БНС — подполковник Иосиф Гутько.
• Главный референт («военный министр») БНС и начальник ее военного отдела — капитан Франц Кушель. В его подчинении в каждом округе Белоруссии находились специальные окружные референты, которые должны были отвечать за формирование местных батальонов самообороны{206}.
Согласно приказу Ценнера, мобилизация в КБС должна была проводиться на добровольной основе, однако часто местные немецкие власти не придерживались этого обязательства. В связи с этим все, что касается численности личного состава корпуса, до сих пор является спорным моментом в его истории. Советские источники утверждают, что добровольцев не было вообще, поэтому оккупанты начали принудительную мобилизацию. Однако из-за противодействия партизан и нежелания населения служить в этом формировании и она не дала ожидаемых результатов. Этого не подтверждают белорусские источники. Так. Кушель писал позднее, что извещение о создании КБС вызвало среди населения «небывалый энтузиазм» и убеждение, что корпус справится, наконец, с партизанами и станет основой будущей белорусской армии. Наплыв же добровольцев был так велик, что немецкие и белорусские власти просто не знали, что с ними делать. Из-за явной тенденциозности источников обе эти точки зрения следует воспринимать очень осторожно. Как правило, коммунисты всегда значительно преуменьшали численность подобных формирований, а националисты, наоборот, преувеличивали. Истина обычно лежит где-то посередине. Согласно отчету Кубе, по состоянию на октябрь 1942 года в КБС было завербовано около 15 тыс. человек. Из него также следует, что действительно не все из них были добровольцами. Например, принудительная мобилизация была проведена в Ганцевичском округе. Однако и отрицать «народный энтузиазм» также не стоит. Так, в Белостокском округе, который вообще не относился к генеральному округу «Белоруссия», в КБС захотело вступить действительно значительное количество добровольцев{207}.
Призыв в корпус проходил в течение двух месяцев, в результате чего Кушель смог сформировать около 20 батальонов и несколько более мелких частей. Обычно каждый батальон самообороны состоял из трех пехотных рот и одного эскадрона кавалерии. В каждой роте было по 100–120 человек, а в эскадроне — около 100. Каждый батальон имел двойное подчинение: белорусское и немецкое. Как правило, батальоном командовал белорусский офицер, а немец исполнял при нем обязанности советника и офицера связи с местным немецким полицейским начальником.
Солдаты белорусской самообороны не имели единой униформы и вооружения. Так, в Слонимском батальоне была как литовская, так и польская униформа. В качестве головного убора бойцы носили пилотки с кокардой в виде «Погони»[48]. На вооружении личного состава батальона были бельгийские винтовки{208}. Ситуация в Слонимском батальоне была еще не самой плохой, так как в большинстве частей КБС вопросы обмундирования и вооружения вообще не были решены. Одной из причин этого было то недоверие, которое немецкие полицейские власти испытывали к белорусским добровольцам, поэтому они и не спешили снабжать их всем необходимым. В результате командиры и бойцы большинства батальонов ходили в своей домашней одежде, часто даже в лаптях, «иногда, мало чем отличаясь от партизан». Подписывая соглашение с Ермаченко, немецкая сторона обязалась предоставить необходимое вооружение всем батальонам КБС. Однако только после многомесячного выжидания, к концу 1942 года, немцы выдали их личному составу небольшое количество винтовок устаревших образцов. Это, естественно, не решило проблемы вооружения, но, как это ни парадоксально, не обескуражило белорусских солдат. Они начали обеспечивать себя оружием самостоятельно, собирая его в лесах, покупая и выменивая у немецких солдат. Как вспоминал Кушель, таким способом вооружил себя личный состав одного из батальонов Минского округа. Описывая ситуацию в Слонимском округе, один из очевидцев даже приводит цены, по которым осуществлялись эти сделки. Так, автоматическая винтовка стоила 5 кг солонины и 5 л самогона. Иногда винтовки покупались даже… у советских партизан — по две бутылки водки за каждую{209}.
Одной из главных проблем при организации КБС было отсутствие необходимого количества белорусских офицеров и унтер-офицеров. Дело доходило до того, что даже ротами командовали немецкие унтер-офицеры. Так, например, было в уже упоминавшемся Слонимском батальоне. Те же офицеры и унтер-офицеры, которые изъявили желание служить в КБС, имели неодинаковую подготовку и были очень далеки от понимания целей белорусского национализма. И здесь нет ничего удивительного, так как в корпусе служили бывшие военнослужащие трех армий: Русской императорской, Польской и Красной. Поэтому их переподготовка для ведения войны в современных условиях была признана командованием КБС одной из первоочередных задач.
