Николай Постников - Драма в Восточной Пруссии. Судьба 1-й русской армии генерала Ренненкампфа
2. В[ыписка] и[з] зак[азного] п[исьма] с п[одписью] («Любящая дочь твоя Надя Бобина», Сувалки, от 3 августа 1914 г., к Его Прев[осходительст]ву НА. Лоссовскому, в СПб. [Санкт-Петербург].{489}
Здесь мы в хорошем положении. Ночью был бой. Наши взяли Маркграбово и отодвинули немцев вёрст на 20. Потери наши 2 гусарских офицеров Сумского полка, да ещё офицер Стрелкового полка Щука и вольноопределяющийся. Раненых привозят после каждого боя возами. Но немцев гибнет много больше. Вчера в городе появилось много немецких экипажей и лошадей. Это военная добыча казаков. Наша дивизия стоит в Вержболово и была в боях против Эйдкунена. Убит ротмистр Масленников и один корнет запаса. Сегодня через Сувалки прошло 40 000 войск: об этом мне сообщил комендант. Сегодня и завтра будет бой. Недавно над нами летал немецкий аэроплан, и его усиленно обстреливали. Город вымер. Много от страха сбежало, и стыднее всех соборный священник, который увёз ключи от собора. Губернатор тоже 20-го бежал в Олиту.
4 августа.
Сейчас летали два немецких аэроплана, и по ним открылась стрельба. Ночью опять будет бой. Немцы плохие стрелки. Наших солдат убито 32 человека, а их сто. Так было под Филипповым. Кавалерия их тоже слаба. В субботу наши Сумские гусары встретили 2 или 3 эскадрона. Полэскадрона изрубили, а полтора обратилось в бегство. Это под Маркграбо-вым.
* * *3. Копия письма с подписью: «Лазирь» из Млавы к инженеру М.В. Тухшнайду, С.-Петербург, Невский проспект, д[ом] № 111, маг[азин] часов, от 2 августа 1914 года.{490}
Дорогой Миша! Ротный отпустил меня в четверг вечером в Пултуск на два дня. Вчера вечером вернулся в Гонсоцин, и мне подали три письма из дому. Два из них адресованы ещё в лагерь, а одна открытка от тебя, в которой ты пишешь о письме от m-lle Бландман. Она не виновата, что обеспокоила вас, т.к. в Пултуске после нашего ухода распространился слух, что наша рота вступила в бой, много раненых, и что мы отрезаны немцами. Она поверила этим слухам и сообщила вам, т.к. я её не просил сообщать вам всё, если я сам лично не могу дать вам о себе знать. Теперь она очень раскаивается, что встревожила вас.
Теперь напишу тебе про войну, которая здесь идёт. В четверг немцы начали наступать. Русские отступили в Млаву. Немцы приблизились. Русские опять без боя сдали Млаву и отступили к Цеханову. Немцы заняли Млаву, но ночевать в ней побоялись и ушли обратно к себе. На другой день немцы опять стали наступать; русские без всякого сопротивления отступают. Наши войска дошли уже до Цеханова, и обоз уже был отправлен в Пултуск…
Казаки, которые стояли в Млаве, рассказывают, что у евреев там всё время были заперты лавки, но лишь только вошли в город немцы, то евреи повыкидывав ли белые флаги, открыли лавки и поднесли немцам хлеб-соль. Не знаю, правда ли это или нет? Но положение их незавидное. Казаки обещали по приходе в Млаву всех их перебить. Всю эту вражду затевают поляки, которые наговаривают на евреев всякие небылицы, а это только и нужно солдатам, чтобы они могли издеваться над евреями. С одной стороны, евреи тоже виноваты. Как только началась война, евреи стали прятать серебряные и золотые деньги и перестали принимать кредитки. На них глядя, стали то же делать и поляки, которые, конечно, всё опять-таки свалили на евреев. Теперь в Польше издали приказы, чтобы каждый заходил в лавку, покупал что ему нужно и если у продавца нет сдачи, то покупатель забирает товар без денег. Этим правом все, конечно, пользуются в широком размере, но заходят большею частью в еврейские лавки, а поляков не трогают. Положение евреев и раньше в Польше было плохое, а теперь прямо невыносимое.
* * *4. В[ыписка] и[з] п[исъма] Полковника Яндоловского, Цеханов, от 3-го Августа 1914 года, к Анне Иосифовне Яндоловской, в Москву, Арбат, 40, кв. 11.{491}
4-го Августа наши корпуса 2-й армии выйдут на течение рек Нарева и Буга, от Августова через Ломжу и Остроленку. Вероятно, немцы пронюхали об этом и отходят от Млавы. На ночь они каждый день из неё выходят к себе назад. Другая армия пойдёт на Берлин, чтобы сжимать немцев в клещи с французами. Мы все ждём решительного морского боя английского флота с немецким, результаты его будут играть громадную роль во времени окончания войны. Чем скорее немецкий флот будет разбит, тем скорее окончится война. Конечно, враг серьёзный, но уже не такой, чтобы с ним не справились, и у всех наших полное убеждение в окончательной победе. Весь народ сочувствует этой войне, все идут с охотой на немцев.
Есть слухи, что в Млаве встретили немцев хлебом-солью.
<…> Наш конный отряд прикрывает с левого фланга наступление нашей армии. От Варшавы двигается к нам 1-й армейский корпус из Петербурга. У Скерневиц собирается Гвардия и другие корпуса, вероятно, они пойдут через Познань на Берлин. У нас в армии будет Гвардейский 1-й корпус. Уходим завтра утром в Грудуск и 6-го переходим в Куклин. Забираем шпионов, которых оказалось масса, некоторых пристреливают, а других отправляют вглубь России, через Новогеоргиевск.
Адрес: Вторая Действующая армия. 6-я Кавалеристская дивизия.
* * *5. Выписка из письма: «муж: и отец», Варшава, 10. Августа 1914 г., к Анне Михайловне фон ден Бринкен, в С.-Петербург, Преображенская, 34, кв. 3.{492}
Сегодня есть сведения, что немцы перед нашими двумя армиями (Ренненк[ампфа] и Самсонова), всюду отступают. Наш Л[ейб] Гв[ардии] конный полк сильно пострадал. 2 офиц[ера] убито и 18 раненых. Проклятые немцы всюду нагородили колючую проволоку и замаскировали её, полк на неё наскочил, запутался, и его начали расстреливать.
Нижегородские драгуны сильно порубили немцев в Скерневицах, оттуда они бежали без оглядки.
6. Копия письма с подписью: «Л.П.». По письму Радзивилишки, 10-е Августа 1914 г., к диакону Сергею Константиновичу Попову, в Москву. Бутырки, Панская ул.{493}
Сегодня в 3 часа дня походным порядком идём из Радзивилишек к Юбургу и Имиленинген, пониже которого должны перейти по наведённому понтонному мосту реку Неман, где вместе другими полками будем прикрывать мост. Весь переход в 100 вёрст будет выполнен в 3 дня.
Пока живём прилично, пользуясь железнодорожными буфетами и домашними запасами.
Примечание Э. Письмо удержано.
* * *7. Выписка из письма с подписью: «Владимир», Варшава, 11 Августа 1914 г., к Варваре Владимировне Дороговой, в С-Петербург, Люблинский пер., 4, кв. 73.{494}
В Вильно уже увидели кровь — целый поезд раненых в стычке с немцами 7-го Августа, когда русские войска смяли целый немецкий корпус. Настроение у всех бодрое. Подчёркивается боязнь немцев русских штыков. Немцев гонят, но и наши потери велики. Так в бою 7-го Августа от 6-го Оренбургского полка осталось только 18 офицеров. Все офицеры были убиты.
Примечание Э. Копия представлена Генерал-Лейтенанту Утгофу для доставления Главнокомандующему армиями Северо-Западного [фронта] Генералу от Кавалерии Жилинскому.
* * *8. Выписка из письма без подписи, Варшава, 11 Августа 1914 г., к графине Анне Васильевне Татищевой в Москву, Кузнецкая, 14.{495}
Отец Стаховича привёз известия о потерях нашей кавалерии в боях, предшествовавших Гумбинненскому сражению. Конный полк почти уничтожен. Из 28 офицеров выбыло 16. В истории с Конным полком самое неприятное то, что, кажется, их атака была бесполезна. Наступление наших армий в Восточной Пруссии продолжается очень удачно, на юге тоже всё хорошо, кроме одной частичной неудачи, о которой писать ещё рано.
* * *9. В[ыписка] и[з] п[исьма] с подписью: «Саша», Сарново-Hoeoeec, от 16 Августа 1914 г., к Анне Иосифовне Яндоловской, в Москву, Арбат, 40, кв.11.{496}
Пришли на ночлег в д[еревню] Генрихсдорф. Квартиру для дивизиона отвели в немецком ресторане и лавке; не было ни души, все бросились бежать и всё было брошено, а затем разграблено как офицерами, так и нижними чинами. Та ночь была отвратительная по своим деморализующим последствиям; пришлось пороть для восстановления порядка. В 12-й обнаружились мародёрские инстинкты больше всего. 11-го пришли на ночлег в дер[евню] Клейн Шлефнен. Во 2-й пех[отной] дивизии была паника, приняли обоз за немецкую кавалерию, 2 полка открыли огонь один по другому, также и батарея, 2 других бросились с обозом уходить; получилась картина, которую впервые пришлось видеть, масса раненых, убитых людей и лошадей и полная общая растерянность. На пути во время остановки мы были впервые сильно обстреляны гранатами, впечатление удручающее. Обошлось благополучно. <…> Никто в армии писем не получает, всё лежит в Вильне, собралось в кучи и не могут рассортироваться. Аэроплан бросает прокламации, что уничтожат всех жителей и детей; паника полная в Польше. 14 авг[уста] пришли ночью в дер[евню] Верен и узнали, что в I корпусе полная паника, в особенности в 24 дивизии, полки которой расстреляли один другой и бежали. Потери их громадны. I корпуса можно считать, что нет, командир корпуса ген[ерал] Артамонов и его нач[альник] шт[аба] Ловцов отрешены от командования. 15 див[изия] нам не помогает. В других корпусах дела идут очень хорошо, а ближайших наших соседей отвратительно. В нашей дивизии настроение бодрое — дух и воспитание Девеля дают себя хорошо чувствовать. На Любомирова Коман[дующий] корпуса Мартос недоволен. Из-за сбития Цепелина вышла целая катавасия, досталось дивизионному интенданту и Мунте, которые забрали всё самое нужное, увезли прямо в Млаву, а не начальнику дивизии. Паника в Млаве и уныние ужасные. Некоторые пехотные дивизии уничтожены. Наибольшая же неудача на левом фланге в 1 и 23 корпусе 2-й армии из-за паники.
