Вячеслав Шацилло - Последняя война царской России
По-иному предполагали действовать во второй год войны в России. Там Ставка Верховного главнокомандующего запланировала на 1915 год ведение широких наступательных операций. Первоначальный план, разработанный генерал-квартирмейстером Ставки генералом Ю.Н. Даниловым, предусматривал ведение наступления на северо-западном направлении в сторону Восточной Пруссии с последующим перенесением удара на Берлин, а на юго-западном направлении планировалась оборона[89].
Подобный план кампании 1915 года вызвал серьезные разногласия в высшем командовании российской действующей армии. Данилова поддержал главнокомандующий Северо-Западного фронта генерал Рузский, который опасался восточнопрусской группировки германских войск, нависавшей над дислоцированными в Польше российскими армиями. Но с резкими возражениями против предложенного плана выступили главнокомандующий Юго-Западного фронта генерал Иванов и его начальник штаба генерал М.В. Алексеев. Они полагали, что в интересах России следует прежде всего разгромить куда более слабую и раздираемую внутренними противоречиями Австро-Венгрию. По их мнению, путь на Берлин лежал не через Восточную Пруссию и Кенигсберг, а через венгерскую равнину и Вену.
К глубокому сожалению, Ставка Верховного главнокомандующего не проявила твердости в своем решении. Был найден компромиссный и, как часто бывает, самый худший вариант: решено было готовить одновременный удар и по Восточной Пруссии, и против Австро-Венгрии. Между тем, такое одновременное наступление по двум расходящимся направлениям ни в коей мере не соответствовало реальным возможностям российской армии. На такое наступление у России не было ни сил, ни средств[90].
В отличие от Антанты Центральным державам перспектива затягивания войны не сулила никаких выгод. Однако в отношении направления главного удара и способа скорейшего окончания войны в Берлине единогласия не было. По мнению Фалькенгайна, окончательную победу следовало искать не на Востоке, а на Западе Европы. Условия для этого, по его мнению, в 1915 году были самые благоприятные: Великобритания еще не развернула полностью свои силы, а Франция сильно ослабла в первый год войны. Однако командование группы немецких армий на Востоке в лице генералов Гинденбурга и Людендорфа и австро-венгерское командование в лице Конрада настойчиво требовали первоочередного разгрома России. Скорейшая ликвидация Восточного фронта должна была, по их прогнозам, заставить Париж и Лондон пойти на подписание мира, выгодного для Берлина и Вены[91].
Веские основания для первоочередного удара по Российской империи у германского высшего военного командования действительно имелись. На Восточном фронте еще были возможности для ведения маневренной войны, а потому не требовалось прорывать хорошо подготовленную в инженерном отношении позиционную оборону противника. К тому же сильный удар по России предотвращал вторжение русских армий в Восточную Пруссию и Австро-Венгрию, ее армии находились в 1,5 раза ближе к Берлину, чем французские войска, и создавали реальную угрозу выхода на венгерскую равнину и разгрома Австро-Венгрии.
Германо-австрийский план кампании в окончательной форме был согласован и принят в январе 1915 года. Он предусматривал на Западе активную оборону всего 700-километрового фронта, а на Востоке планировался разгром российской армии и отбрасывание ее как можно дальше в глубь страны. Здесь было решено нанести два мощных удара по сходившимся направлениям с конечной целью окружения значительной части российских войск в «польском котле» и последующего их уничтожения. Успех такой наступательной операции, по оценкам Берлина и Вены, заставил бы Россию капитулировать и подписать сепаратный мир. Соответственно, после победы на Востоке освободившиеся силы Германии и Австро-Венгрии могли быть переброшены на Запад для разгрома французских и британских войск.
1914 год поставил перед воюющими державами новые сложные проблемы. Реальная перспектива затяжной войны выдвинула перед правительствами и генеральными штабами как Антанты, так и Центральных держав такую сложную задачу, как обеспечение действующих армий и новых формирований материально-техническими средствами борьбы.
Небывалые по длительности и напряжению сражения миллионных армий на фронтах протяженностью в тысячи километров потребовали огромного расхода снарядов, винтовок, орудий. Жизнь опрокинула все расчеты мирного времени на размеры военных запасов и сроки их расходования. Россия, например, планировала иметь годовой запас 76-мм снарядов на орудие 1000 штук, а выяснилось, что его можно было израсходовать в течение 16 дней[92]. Франция в битве на Марне ежедневно расходовала 240 тыс. снарядов при расчетной норме мирного времени всего 13 тыс., ей мобилизационных запасов снарядов к 75-мм орудиям хватило до сентября, а запаса винтовок — до ноября 1914 года[93]. В России запас винтовок был исчерпан за два-три месяца войны, а патронов и снарядов — к середине декабря 1914 года.
Штабисты большинства государств фактически не предприняли каких-либо реальных мер к мобилизации промышленности. Поэтому при с каждым днем возраставших расходах в боеприпасах и вооружении и слабом их воспроизводстве к концу 1914 года наметился кризис боевого снабжения, который в той или иной мере охватил все воюющие страны. Так, Франция уже с сентября
1914 года стала испытывать нехватку снарядов, ее промышленность могла удовлетворить лишь 1/15 потребности армии в 75-мм снарядах. В ноябре страна стала ощущать перебои в снабжении винтовками и орудиями. К февралю 1915 года во французской армии не хватало 700 тыс. винтовок и до 1500 75-мм орудий.
Английская армия также переживала снарядный голод. В начале 1915 года на одно орудие британской армии приходилось в день всего от 4 до 10 снарядов — в 6-7 раз меньше предварительных расчетных норм.
Австро-Венгрия и Германия ощущали острую нехватку винтовок, иногда даже пополнения посылались на фронт безоружными. Оружие из тыловых частей стали передавать в действующие войска, а взамен поступали русские и французские трофейные винтовки.
И все же самый острый кризис боевого снабжения имел место в России с ее более отсталой по сравнению с противниками военно-технической базой. В начале 1915 года необходимо было выпускать в месяц 200 тыс. винтовок, 2 тыс. пулеметов, 400 орудий, 200 млн. патронов и 1,5 млн. снарядов. Русская же промышленность ежемесячно давала 30-32 тыс. винтовок, 216 пулеметов, 115-120 орудий, 50 млн. патронов и 403 тыс. снарядов, удовлетворяя, таким образом, потребности армии в среднем на 15-30%. Такое положение весьма неблагоприятно отражалось на боевых действиях войск. Вынужденные меры в виде перевооружения тыловых частей армии и флота устаревшими берданками и австрийским трофейным оружием, что позволило освободить для действующих частей 500 тыс. винтовок, не могли существенно изменить положение.
Для эффективной ликвидации кризиса боевого снабжения требовалась срочная перестройка всего народного хозяйства на военный лад и такая организация военного производства, которая бы удовлетворяла все увеличивающиеся потребности армий в материальных средствах борьбы.
Первой к мобилизации промышленности для обеспечения нужд войны в августе 1914 года приступила Германия, затем Франция — в сентябре, Англия — в октябре 1914 года. Россия в полном объеме начала решать эту задачу лишь с 1915 года.
Обладая наиболее развитой военной индустрией, Германия еще в мирное время предусмотрела ряд мероприятий на случай войны: заготовку сырья и фабрикатов, льготы по призыву квалифицированных рабочих в армию, частичное привлечение гражданской промышленности к военному производству и т.д. Вследствие этого мобилизацию народного хозяйства Германия произвела быстрее других стран. К концу 1914 года свыше 7500 крупных предприятий металлургической, машиностроительной, автомобильной, химической и других отраслей промышленности были переведены на выпуск продукции военного назначения. Например, для производства артиллерийского оружия было использовано 182 завода, а детали к винтовкам изготовлялись на 150 частных заводах. Быстрая перестройка промышленности позволила Германии с начала 1915 года производить ежемесячно 100 тыс. винтовок, 800 пулеметов, 2900 орудийных стволов и до 7,5 млн. снарядов, что обеспечивало в основном потребности армии в этих видах оружия и боеприпасах.
Столь же быстро поставили на военные рельсы свою промышленность и такие развитые в техническом отношении страны, как Франция и Англия. К весне 1915 года во Франции уже работало на войну 25 тыс. различных заводов, фабрик и мастерских, что дало возможность увеличить к середине года в сравнении с августом 1914 года производство винтовок в 31 раз, 75-мм орудий — в 11 раз, снарядов — в 14 раз. Англия подняла с сентября 1914 по апрель 1915 года производство снарядов в 20 раз, ручных гранат — в 40 раз, а патронов — в 80 раз. К снабжению армии были привлечены доминионы и колонии: Канада, Австралия, Новая Зеландия и др. Только Канада ежемесячно производила для Англии в 1915 году до 1,5 млн. различных снарядов. И все же и Англия, и Франция вынуждены были в начале новой кампании сделать крупные заказы боеприпасов и оружия в Америке.
