Александр Корганов - Загадка Скапа-Флоу. Рейд германской подлодки в святая-святых британского флота
Люддеке сидел рядом с Хэнзелем, и тот незаметно, не прерывая рассказа о торпедной атаке, протянул правую руку, быстро схватил кружку Люддеке и осушил ее залпом. Когда пострадавший это обнаружил, началась небольшая свалка, бесконечно порадовавшая Вальца. Глумливо ухмыльнувшись, он поднял свой стакан в направлении Люддеке:
– Твое здоровье, милашка! Не зевай, ты же на флоте!
Затем чмокнул губами, демонстрируя наслаждение, отбросил назад голову и. вытер губы манжетой рукава, поглядывая на матроса, багрового от гнева.
– А теперь прощайте, ваши светлости, – произнес он подобострастнее, чем когда-либо. Затем кок повернулся кругом, поправил пилотку, и скрылся в проходе с бутылкой и стаканом в руках.
День медленно тянулся, не отмеченный какими-либо происшествиями. Совершенно точно насчитали тридцать два взрыва. Начало движения было намечено на 18.15. Ужин проглотили за полчаса, завершив его в 17.30, после чего все тихо разошлись по постам.
В 18.15 Хебештрайт доложил о шуме винтов. Прин, Эндрасс и фон Фарендорф обступили рубку акустиков, ожидая докладов.
С наушниками на голове, акустик, он же телеграфист, обеими руками сноровисто крутил тумблеры и ручки.
– Слабый шум винтов. Возможно крупный транспорт или танкер, – четко произнес он, и огромная складка пролегла между бровей.
– Ух-ты!.. Шум прекратился. забавно, он, должно быть, застопорил ход. Ничего не слышу.
И еще несколько секунд щелкал переключателями.
– Шума винтов не наблюдаю. Цель определенно застопорила ход, – заключил он, поворачиваясь к офицерам.
– Это более чем странно, торговое судно, останавливающееся в открытом море рядом с субмариной. Ничего непонятно, – пробормотал фон Фарендорф.
– В любом случае, цель крупная, – повторил Хебештрайт.
– Возможно, это обычный транспорт, который по какой-то причине лег в дрейф. И ни о чем не подозревает. Если бы это был военный корабль, обнаруживший нас, мы бы услышали посылки гидролокатора. С другой стороны, крупные корабли никогда не ходят в одиночку, – высказался Эндрасс.
– Всё узнаем, когда подойдем поближе, – заключил Прин.
И, вернувшись в ЦП, скомандовал:
– По местам стоять к всплытию! Начинаем движение!
Осторожно, под электромоторами, лодка вышла на перископную глубину. В боевой рубке Прин сделал привычное движение, и перископ с жужжанием выполз из шахты. Когда окуляры поравнялись с его лицом, Прин схватил ручки. Люди видели, как он прекратил вращать перископ и спокойно уставился в одну точку. Не говоря ни слова, вновь оглядел весь горизонт и вернулся к объекту, который рассматривал до этого.
Атмосфера в боевой рубке ощутимо накалялась. Не отрываясь от окуляра, командир, наконец, решился объявить:
– Торговое судно без хода в 300 метрах прямо по курсу. Под норвежским флагом. Дайте-ка мне альбом силуэтов.
Фон Фарендорф взял альбом и начал быстро его листать.
– Вот, командир. Открыл на норвежцах.
– Подойдите и поглядите, Эндрасс, – сказал Прин, оставляя перископ. Взяв альбом у помощника, он пробежал взглядом по черным силуэтам различных судов. Перевернув очередную страницу, он ткнул указательным пальцем в картинку.
– Вот он. Мне кажется это – он. Пассажирское судно «Метеор».
Эндрасс отошел от перископа и заглянул через плечо командира.
– Да, такие же мостик и мачты.
– Опустить перископ! Посмотрим, что он из себя представляет. Эндрасс, приготовить орудия к бою, на всякий случай. Это может быть ловушкой. Приготовиться к артиллерийской атаке! Хебештрайту следить за эфиром.
– Есть, командир, – рапортовал старпом, быстро спускаясь в ЦП.
Прин выключил свет в рубке.
– Право 20 по компасу! Оба мотора малый вперед! – скомандовал он.
Несколько минут спустя, голова старпома появилась в проеме нижнего люка:
– Готовы зарядить орудие, командир!
– Всплывать на поверхность! Курс 10. Продуть среднюю!
U-47 начала всплытие с дифферентом на корму. Сжатый воздух свистел в трубопроводах, устремляясь в цистерны. Прин ступил на трап, ведущий на мостик. Фон Фарендорф, Эндрасс и другие стояли на ступеньках ниже.
– Люк – над водой! – прокричал инженер-механик снизу, открывая клапаны переговорной трубы на мостик.
– Давление снято!
Прин отдраил люк и выскочил на мостик, по которому продолжала струиться вода. Эндрасс с артиллерийским расчетом быстро спустились по внешнему трапу рубки и начали готовить орудие к бою.
Легкий бриз дул с норд-оста. Видимость, под облачным небом, все еще оставалась хорошей. Пароход качался на зыби, шедшей с востока. Норвежский флаг, нарисованный на борту был подсвечен прожекторами.
– Он использует радиосвязь! – торопливый голос Хебештрайта гулко прозвучал в переговорной трубе.
Прин не колебался.
– Дать предупредительный выстрел по носу!
– Огонь!
Глухо рявкнуло орудие. Снаряд разорвался примерно в 100 метрах по носу.
– Перезаряжай, – крикнул Эндрасс.
– Запросить у него название и пункт назначения, – приказал Прин Хэнзелю, державшему наготове сигнальный прожектор. Ответ был также передан светом:
«Норвежский пароход „Метеор“, пункт назначения: Ньюкасл-он-Тайн, на борту 238 пассажиров».
U-47 медленно подошла на дистанцию голосовой связи. Прин взял мегафон:
– Передайте нам судовые документы!
Эндрасс навел 88-мм орудие на мостик норвежца. С парохода спустили шлюпку. Для ее команды это оказалось непросто из-за крупной зыби. Наконец, шлюпке удалось отойти от борта парохода: она шла к лодке очень медленно, гребцы с трудом справлялись. Прин смог различить офицера с портфелем на коленях, и четырех матросов на веслах.
– Стоп моторы! – приказал он.
U-47 сильно качало. Артиллеристы с трудом сохраняли равновесие, и старпом с беспокойством подумал, как же поразить цель, если он получит приказ стрелять. Когда до шлюпки оставалось всего несколько метров, матросы Диттмер и Маркард бросили швартовый конец, а затем помогли офицеру выбраться на борт. Прин наблюдал, как тот идет по направлению к рубке. И тут Хебештрайт вызвал мостик в переговорную трубу:
– Герр капитан-лейтенант, я ошибся, доложив, что норвежец использует радио. Он сохранял полное молчание.
– Так-то лучше, – проворчал Прин, который начал было подумывать, что дело непозволительно затягивается.
Офицер, оказавшийся старпомом парохода, быстро взошел на мостик и представился Прину по-немецки. Это был аккуратно одетый молодой человек с интеллигентным лицом. Спокойно достав документы из портфеля, он передал их Прину. Тот просмотрел их в свете карманного фонарика. Документы были в порядке.
– Можете следовать дальше. Вынужден вам напомнить, что соблюдение радиомолчания является обязательным. Любой выход в эфир будет сочтен как проявление враждебности и вынудит меня принять ответные меры, – строго произнес он, возвращая бумаги.
Норвежец без слов положил их в портфель, отдал честь и сошел на палубу.
– Bon voyage! – прокричал Прин с мостика.
Норвежский офицер повернулся, отсалютовал рукой, и ловко вскочил в шлюпку, все еще удерживаемую у борта лодки Диттмером и Маркардом. Последние энергично оттолкнули ее, помахав вслед рукой и сопроводив громогласным – «Счастливого пути!»
– Малый вперед! Держать курс 0! – скомандовал Прин.
U-47 прошла в 100 метрах от судна.
Учитывая сильную зыбь с востока, поворот на юг мог вызвать такую бортовую качку, что артиллеристы не смогли бы использовать орудие, если бы возникла такая необходимость.
– Держать курс 270! Средний вперед!
Лодка описала циркуляцию, приведя волну в корму. Эндрасс все еще держал на прицеле пароход: тот вполне мог неожиданно послать радиосообщение, и в этом случае ничего бы не оставалось, как немедленно ударить по мостику, чтобы пресечь выход в эфир.
«Метеор» хранил молчание. Наконец, Прин счел, что в такой темноте норвежец уже не может наблюдать лодку.
– Орудие – в исходное! По местам стоять, к погружению! – крикнул он старпому.
Расчет быстро привел орудие в исходное положение, и вслед за Эндрассом взбежал на мостик.
– Ложиться на курс 140! Дизели товсь, по готовности дать полный ход!
Пульсирующий рев дизелей не заставил себя ждать. Форштевень погрузился в волну, накрывшую палубу. U-47 шла в открытое море. Миль через десять Прин приказал вернуться на курс зюйд. Глубокие впадины крупной зыби шли параллельно курсу подлодки, вызывая неприятную бортовую качку. Подобные маятнику движения вызывали крен в 30°, 35° и даже больше.
Спускаясь в ЦП, Шпар несколько раз сорвался с трапа, ударившись о перекладины, и чудом ничего не вывихнув. На входе в кают-компанию унтер-офицеров, он услышал звон бьющегося стекла и мисок, падающих на металлическую палубу, доносившийся с камбуза. Вальц не смог сдержать потока ругательств, тщетно пытаясь поймать посуду, вылетающую из рук.
