Олег Смыслов - Власов как «монумент предательству»
Не случайно в рассказе об одной из бесед с М.Ф. Лукиным В. Штрик-Штрикфельдт подчеркнул, что развитая им самим мысль «о возможностях евразийской федеративной политики», т.е. союза гитлеровской Германии и антисталинской России якобы «захватила» и М.Ф. Лукина.
Становится очевидным, что в этих воспоминаниях В. Штрик-Штрикфельдт свои собственные мысли стремится приписать М.Ф. Лукину. Но примечательно, что никаких конкретных сообщений о наличии протокола допроса М.Ф. Лукина от 12 декабря 1941г. у В. Штрик-Штрикфельдта, да и в других публикациях 1940–1970-х гг. не содержится»{224}.
Протокол допроса Лукина действительно какой-то необычный. Но больше всего он поражает в самом конце, где будто бы советский генерал, после всей сказанной антисоветчины и всех выданных военных тайн, заявляет: «Я прошу вас сохранить всё это в секрете, так как у меня есть семья»{225}. Такие слова не очень подходят к такому мужественному человеку, как генерал Лукин. Словно их произнёс не боевой генерал, а трусливый мальчишка из младших классов средней школы: «Вы только никому не говорите!»
31 августа 1945 г. начальник Главного управления контрразведки СМЕРШ генерал-полковник В. Абакумов представлял Сталину список генералов Красной Армии, освобождённых из германского плена. По поводу генерала Лукина в этом документе говорится следующее:
«Что же касается генерал-лейтенанта ЛУКИНА М.Ф. — бывшего командующего 19-й армией, в отношении которого имеются материалы об его антисоветской деятельности, но, учитывая, что в результате ранения он остался калекой (парализована рука и ампутирована нога), а также (…)
— на которых в процессе проверки каких-либо материалов пока не добыто, считал бы целесообразным этих лиц освободить и обеспечить агентурным наблюдением»{226}.
Однако вождь не согласился с таким мнением и генерал Лукин проходил спецпроверку до 21 декабря. В следующем документе на бывшего командующего 19-й армией, доложенном Сталину, говорилось:
«…Показал, что в октябре 1941 г. в районе Вязьмы при попытке выхода из окружения был тяжело ранен и захвачен немцами в плен.
Показаниями арестованных Главным управлением СМЕРШ одного из руководителей НТСНП белоэмигранта Брунста, изменника Родины Власова и бывшего начальника курсов мл(адших) лейтенантов 33-й армии Минаева устанавливается, что Лукин, пребывая осенью 1942 г. в лагере военнопленных в городах Цитенхорст и Выстрау, проявлял антисоветские настроения по вопросам коллективизации сельского хозяйства, карательной политики советской власти и клеветал на руководителей ВКП(б) и советского правительства.
Лукин, будучи допрошен по этому вопросу, отрицает преступную связь с этими лицами и проводимую им антисоветскую деятельность.
В результате ранения у Лукина парализована рука и ампутирована нога»{227}.
Как утверждают Л. Решин и В. Степанов, «в сотнях томов следственных дел, заведённых на советских генералов и офицеров — действительных и мнимых предателей, — не содержится и намёка на сотрудничество генерала Лукина с гитлеровцами или их пособниками. Он был верен своему солдатскому долгу, несмотря на негативные высказывания о колхозах или о репрессиях. Об этом говорили на допросах все, от офицера-патриота до предателя Власова»{228}.
Но тогда почему Сталин разрешил выпустить Лукина на свободу? Для этого обратимся к статье В. Шлеева:
«…вспоминается рассказанный мне самим М.Ф. Лукиным во второй половине 1960-х гг. эпизод о том, как к нему, ещё в госпитале для русских военнопленных в Смоленске, заявился бывший помощник начальника особого отдела 19-й армии, тоже попавший в плен и вскоре перешедший на сторону гитлеровцев. По поручению немецких властей он предложил и генералу Лукину поступить так же, якобы ради интересов русского народа, ибо, по мнению этого предателя, война в основном была нашей страной проиграна и в Европе будет устанавливаться так называемый гитлеровский «новый порядок». Однако М.Ф. Лукин с возмущением отказался от такого предложения и прогнал предателя.
Кратко рассказано об этом в литературной записи воспоминаний М.Ф. Лукина в «Огоньке», а позднее в книге В. Муратова и Ю. Городецкой и более подробно в обстоятельной беседе генерала с писателем К.М. Симоновым, зафиксированной на диктофоне. Машинописный текст этой беседы с сопроводительной запиской К.М. Симонов переслал М.Ф. Лукину незадолго до его кончины. В этой беседе генерал также сообщил писателю, что несколько лет тому назад в Смоленском областном партийном архиве его познакомили с одним из документов упомянутого выше предателя-особиста, в котором он сообщил, что генерал М.Ф. Лукин решительно и бесповоротно отказался от любого сотрудничества с гитлеровцами. Этот материал, ставший известным советским властям и органам военной юстиции, как говорил мне сам М.Ф. Лукин, сыграл решающую роль в его окончательной и полной реабилитации»{229}.
2
В декабре 1964 г., во время работы над новой книгой, генерал-полковник Л.М. Сандалов написал письмо начальнику Генерального штаба маршалу Советского Союза М.В. Захарову, в котором отчётливо заметна его обеспокоенность. Это видно с самых первых строк письма:
«Лет десять тому назад в некоторых книгах и статьях, трактующих о Московской битве, сначала робко, а затем всё смелее и смелее стало выдвигаться утверждение, что город Волоколамск в декабре 1941 г. освобождала не столько 20-я, сколько 16-я армия Западного фронта.
Ряд генералов и офицеров, служивших в 20-й армии, а также Московской области, Промышленный комитет КПСС, Волоколамский городской Партийный комитет и Волоколамский музей попросили обратиться меня к Вам с просьбой: дать распоряжение об уточнении этого вопроса по архивным материалам. Все они считают, что 16-я армия к освобождению Волоколамска никакого отношения не имеет»{230}.
Далее Леонид Михайлович поясняет маршалу, что он стал начальником штаба новой полнокровной 20-й армии во второй половине ноября 1941 г. А назначенный командующим 20-й армией генерал А.А. Власов до освобождения Волоколамска, по существу, армией не командовал, так как был ещё болен. При этом Сандалов в письме не говорит прямо о том, что в период болезни Власова 20-й армией фактически командовал он.
Бывший начальник штаба объединения, отрицая факт присутствия Власова в армии, пишет об этом очень корректно:
«…от начала операции до выхода армии в Волоколамск мне совместно с заместителем командующего армией полковником Лизюковым А.И. (впоследствии командовал танковой армией и погиб в бою) и членом ВС армии дивизионным комиссаром Куликовым П.Н. приходилось руководить действиями войск непосредственно самим»{231}.
Впоследствии, в своей новой книге «На московском направлении» Л.М. Сандалов относительно роли своего командующего в освобождении Волоколамска уточнил и временные рамки. Они таковы: на армейском командном пункте генерал Власов впервые появился 19 декабря 1941 г.:
«Он зашёл на узел связи, и здесь состоялась наша первая с ним встреча. Показывая положение войск на карте, я доложил, что командование фронта очень недовольно медленным наступлением армии и в помощь нам бросило на Волоколамск группу Катукова из 16-й армии. Куликов дополнил мой доклад сообщением, что генерал армии Жуков указал на пассивную роль в руководстве войсками командующего армией и требует его личной подписи на оперативных документах»{232}.
В ответ Власов сказал, что чувствует себя лучше и через день-два возьмёт управление армией полностью. А на следующий день, то есть 20 декабря 1941 г. группа генерала Ремезова (20-я армия) совместно с переданной из 16-й армии группой генерала Катукова освободили от немцев город Волоколамск.
В дальнейшем, благодаря стараниям прежде всего самого Сандалова, вопрос с освобождением города Волоколамска именно войсками 20-й армии был документально доказан. Для этого ему, будучи инвалидом, даже пришлось выезжать в Подольск, где совместно с начальником архива и его сотрудниками он посмотрел большое число документов. Полный разбор операции и был сообщён в письме маршалу Захарову с приложением оперативной сводки штаба 20-й армии, краткой исторической справки академии имени Фрунзе и копии журнала боевых действий группы Ремизова.
По вопросу же руководства войсками 20-й армии со дня её формирования до освобождения города, Леонид Михайлович ограничился своими личными воспоминаниями. Честный и порядочный генерал не мог себе даже представить, что его слова спустя десятилетия, в сущности, любители военной истории подвергнут сомнению. Некто Алексей Исаев, выпускник факультета кибернетики Московского инженерно-физического института, однажды отправился в Центральный архив Министерства обороны за правдой, которую, как ему показалось, он там и нашёл. Называется эта «правда» почти сенсационно, но при этом загадочно вопросительно: «Командовал ли А.А. Власов 20-й армией в декабре 1941 г.?»
