Владислав Корякин - Война в Арктике. 1941—1945
Минные постановки обошлись немцам гибелью подлодки U-639 (командир обер-лейтенант Вихман), которая последний раз выходила в эфир 21 августа. Уже после операции «Вундерланд» командование Северного флота отправило к Новой Земле подводную лодку С-101. Ее отправляли настолько поспешно, что командир Трофимов не успел сдать зачетов по торпедным стрельбам и обеспечивающим с ним в поход пошел командир бригады Егоров. Прошла почти неделя ожидания, прежде чем неподалеку от мыса Желания (север Новой Земли) наши акустики услышали характерные признаки приближения противника. Егоров принял решение атаковать его тремя торпедами, установленными на глубину два, пять и восемь метров, оставаясь на глубине в 15 метров, откуда в перископ можно было наблюдать противника. Немецкая подводная лодка шла в надводном положении, и, видимо, ее офицеры, находившиеся на ходовом мостике, в последний момент увидали следы несущихся торпед — но было уже поздно.
От мощного взрыва нашу лодку качнуло гидравлическим ударом — от сдетонировавшего боезапаса на немецкой подлодке. Выждав некоторое время, Егоров подал команду к всплытию. Неспокойное море раскачивало огромное пятно соляра в радужных разводьях, среди которого выделялись деревянные обломки, куски пробки и различные бумаги, включая дневник командира с описанием прорыва в Скапа-Флоу, главную базу Флота Метрополии, закончившимся, как известно, потоплением британского линкора «Ройял Оук» в конце 1939 года. Таким образом, это было в полном смысле документальное подтверждение победы, одновременно раскрывавшее многое в деятельности противника, от которого факт гибели U-639 был скрыт.
После многократных обращений Папанина как начальника Главсевморпути и представителя ГКО напрямую к Сталину результаты немецкой деятельности в Карском море в навигацию 1943 года обсуждались 10 октября в Ставке Верховного главнокомандующего, поскольку отчетливо обозначились последствия ведомственности в событиях в Карском море — Северного флота и Главсевморпути По мнению командующего Северным флотом адмирала Головко, «практика Главсевморпути не вела к лучшему использованию наличных сил Беломорской флотилии, входившей в состав Северного флота. В Карском море участились случаи плавания судов Главсевморпути без предупреждения… само управление Северного морского пути не представляло картину движения на арктических коммуникациях. Бывало, что свои корабли принимались за неопознанные корабли противника» (Головко, с 172). Адмирал в меру хитрил — все потери транспортов в навигацию 1943 года произошли в конвойных операциях, но был прав в другом «Гоняться же с теми силами, какие мы сейчас имеем там, за вражескими подводными лодками — все равно, что гонять собакой зайца в пустыне Гоби» (там же, с 176), имея в виду громадное пространство акватории, за которую он нес ответственность, и все возможности которой не были им использованы в полной мере по ведомственным причинам
Выслушав взаимные претензии сторон, Сталин сделал свои выводы: «Мы вас вызвали не пикироваться, а дать объяснения и чтобы помочь вам Вы говорите, что входы в Арктику нельзя закрыть всеми надводными и подводными силами… И вдруг спросил — А воздушными?
— Это уже лучше, — ответил я. В обеспечение безопасности арктических коммуникаций первым звеном в настоящих условиях следует считать необходимое количество самолетов противолодочной обороны. Их-то и не хватает у флота» (там же, с 176). Однако адмирал ошибался, когда считал, что в Карском море действовали до семи подводных лодок, а по последним данным до 11 — 13. Переводя на трассу Северного морского пути свои «волчьи стаи», Дениц, с одной стороны, имитировал бурную деятельность своих подводников в Арктике, а с другой — спасал их от избиения союзниками в Атлантике на основе очевидного преимущества в радиолокации и гидроакустической технике. В сложившейся обстановке от «волков Деница» молено было ожидать чего угодно.
Поэтому требования Ставки по результатам совещания 10 октября отличались предельной конкретностью и реализмом: первое — вывести только ледоколы «Иосиф Сталин» и «Литке» для проводки союзных конвоев зимой 1943 — 1944 годов на Архангельск и Молотовск (современный Северодвинск), второе — оставшиеся суда (до полутора десятков транспортов) оставить на зимовку 1943 — 1944 годов на Диксоне, что требовало в короткие сроки проведения целого ряда специальных мероприятий.
Спустя всего двое суток после совещания у Сталина командующий Беломорской флотилией контр-адмирал С.Г. Кучеров с его штабом прилетел в Тикси. Получив приказ на этот полет и ознакомившись с синоптической обстановкой, многоопытный полярный пилот Иван Черевичный прокомментировал его так: «Если считаться с синоптической картой, то лететь нельзя…»
Но полетел, поскольку подобные задания и были его коньком. Свои впечатления от полета позднее он описал так: «Швырять нас начало на меридиане Усть-Таймыры: встретился атмосферный фронт. Сплошная облачность, моря не видно, болтанка, активное оледенение. Льдом сорвало антенны, куски льда, срываясь с винтов, барабанили по корпусу. У Макарова не было грузиков для выпуска антенны. Приказал старшему бортмеханику Чечину отдать для грузиков ящик с инструментами. Пока тросик с грузом не обрывало, радист успевал произнести в микрофон несколько слов, а потом привязывал новый груз. Машина шла на высоте 10 — 15 метров от воды. По правде говоря, я потерял счет времени. Наконец к 12 часам показалась бухта Тикси. Удача! В заливе Булункан разглядел узкую полоску незамерзшей воды» (Папанин, с 315). Что касается впечатлений пассажиров, то их история не сохранила.
По прибытии Кучеров развернул свой штаб на вооруженном ледоколе «Иосиф Сталин» (капитан В.И. Воронин). Выбор Кучерова объяснялся также наличием мощных средств связи на этом судне. Вместе с ледорезом «Литке» он сформировал конвой АБ-55, в охранение которого вступили уже знакомые читателю минный заградитель «Мурман» (командир Похмельнов) и однотипный с ним «Дежнев» (командир капитан-лейтенант А.С. Гидулянов). Покинув бухту Тикси 22 октября, спустя четверо суток в сложной ледовой обстановке прошли пролив Вилькицкого. В дальнейшем маршрут конвоя проходил по большим глубинам во избежание минной опасности большей частью во льдах, мешавших атакам немецких подлодок. Очень часто немецкие подводники жаловались на отказы торпедного оружия в условиях Арктики, и дело было, разумеется, не только в саботаже на немецких заводах-производителях, где из-под палки трудилось множество насильно угнанных иностранных рабочих на положении рабов. Немецкое командование плохо представляло особенности гидрологического режима у кромки льдов, где предстояло использование новых видов торпед, особенно акустических типа «Цаункениг», что привело к массовым отказам у этого вида оружия в арктических водах на будущий год.
Большую помощь конвою оказал самолет ледовой разведки М.А. Титлова, с которого регулярно поступала информация о состоянии льдов. 8 ноября АБ-55 у острова Диксон вышел на чистую воду, в связи с чем Кучеров приказал: «Всем кораблям ночью идти противолодочным зигзагом, соблюдать светомаскировку, на палубе не курить, не дымить и не искрить» (Щипко, с. 77). В дальнейшем и на подходах к Карским Воротам конвой был усилен четырьмя тральщиками, а по выходе из пролива — целым соединением эсминцев во главе с лидером «Баку», помимо шести дальних истребителей Пе-3, обеспечивших прикрытие конвоя с воздуха. Никогда прежде подобного охранения конвоя нашими силами не было. Определенно опыт, полученный после потерь в конвое ВА-18, был учтен в полной мере, и кроме того, командование конвойных сил знало, что ожидает его в случае неудачи после совещания в Ставке 10 октября.
Вскоре начались атаки вражеских подводных лодок, которые успешно отбивались охраной конвоя. Хотя, «по сведениям штаба БВФ, за трое суток пути, от Карских Ворот до мыса Канин Нос, корабли эскорта 9 раз обнаруживали вражеские подводные лодки, провели 15 атак, потопили две и повредили три подлодки противника» (Папанин, с 315). Однако эти сведения можно считать преувеличенными, поскольку они не подтверждены из других источников, в частности, присутствием остатков вражеских субмарин в этих мелководных акваториях. 18 ноября суда и корабли конвоя АБ-55 благополучно достигли Молотовска, чем и закончились морские операции противников в западном районе Северного морского пути.
15 транспортных судов благополучно провели зимовку на Диксоне — это была самая крупная зимовка судов за всю историю освоения Северного морского пути. Общее руководство этой зимовкой осуществлял А.И. Минеев, в летнее время возглавлявший штаб морских операций западного участка Северного морского пути. Время зимовки было использовано для ремонта судов и обучения личного состава на специальных курсах. В частности, было подготовлено 23 штурмана малого плавания, почти столько же судовых механиков и 14 радистов, что частично возмещало потери в командном составе транспортного флота. О трудностях зимовки можно судить по отчету командира ТЩ-54 капитан-лейтенанта Ф.И. Колонистова. В нем перечислены участие экипажа в строительстве аэродрома, ремонт механизмов корабля, элементарное жизнеобеспечение нужд корабля и экипажа. Когда на корабле закончился уголь, из-за отсутствия транспорта его приходилось доставлять силами экипажа на санях с топливной базы на острове Конус на расстоянии почти в две мили. Поскольку тральщик выполнял роль отопителя нескольких кораблей, ежедневно приходилось заготавливать снега и льда на 5 — 7 т воды в сутки. У борта судна была устроена специальная снеготаялка, в которой специальный змеевик топил снег, который поступал по специальному паропроводу с корабля. Вскоре сугробы вблизи корабля были израсходованы, и походы за снегом для снеготаялки удлинялись с каждым днем. Немного времени оставалось на культурный досуг, в котором большую роль играла библиотека поселка и острова. Узкопленочный киноаппарат скрашивал досуг немногочисленными фильмами, среди которых наибольшим успехом пользовались «Александр Невский» и «Большой вальс». Несмотря на сильные морозы и нехватку зимней одежды и обуви, а также неполноценное питание, серьезных обморожений, как и случаев цинги, на корабле отмечено не было.
