Олег Смыслов - Предатели и палачи
После своего возвращения Власов со своими сподвижниками разработал план операции по захвату ещё не занятой германской армией полосы между бывшими царскими летними резиденциями Ораниенбаумом и Петергофом, а также по овладению Кронштадтом. Власов, по воспоминаниям Вильфрида Карловича, предлагал провести эту операцию сам с русскими добровольцами в составе двух дивизий. Его целью было удержать за собой Ораниенбаум и Кронштадт. Пока доклады об этом через генерала Гелена пошли наверх, готовилась пропагандистская акция под кодовым названием «Просвет». Задача этой акции заключалась в распространении по ту сторону Восточного фронта информации о том, что против советских войск стоят не только немцы, но и их борющиеся за свободную Россию бывшие боевые товарищи, и что при переходе на немецкую сторону их будут рассматривать не как военнопленных, а как равноправных соратников в рядах русской национальной части, если они того захотят, или же они смогут мирно работать.
Штрик-Штрикфельдт вспоминал: «Гелен возлагал большие надежды на эту операцию, при условии, что она будет проводиться в сотрудничестве с Власовым и в связи с освободительным движением. Санкции на это у него ещё не было. Но уже было дано согласие на то, чтобы придать каждой фронтовой дивизии вермахта специальные группы русских, состоящие из пяти офицеров и пятнадцати иных чинов. Эти русские группы должны были пройти в Дабендорфе краткосрочные курсы, чтобы к концу апреля было подготовлено полторы тысячи человек. Их должны были прислать на Дабендорфские курсы из существующих добровольческих частей при генерале восточных войск. Авторы проекта надеялись, что специальные группы в результате переходов красноармейцев вскоре вырастут до батальонов или даже до полков».
Но случилось так, что фельдмаршал Кейтель отдал приказ о запрещении Власову какой бы то ни было политической деятельности, вследствие его «наглых» высказываний во время поездки в группу армий «Север».
А.А. Власов: «После возвращения из поездки я имел в городе Астцене встречу с командующим добровольческими частями генерал-лейтенантом Хельмигом.
Хельмиг предложил мне остаться у него в штабе и помогать ему руководить сформированными русскими частями. Я отказался от этого предложения, заявив Хельмигу, что до тех пор, пока русские военнопленные будут находиться на службе в немецких частях, они воевать против большевиков как следует не будут. Я просил Хельмига всю работу по созданию русских частей передать мне, с тем чтобы сформировать из них несколько дивизий, подчинив их “Русскому комитету”.
Не договорившись с Хельмигом, я возвратился в Берлин и от Штрикфельдта узнал, что о моем выступлении у фельдмаршала Буша стало известно Гиммлеру.
Гиммлер на одном из узких совещаний высших начальников германской армии заявил, что отдел пропаганды вооружённых сил Германии возится с каким-то военнопленным генералом и позволяет ему выступать перед офицерским составом с такими заявлениями, которые подрывают уверенность у немцев в том, что они одни могут разбить Советский Союз.
Гиммлер предложил прекратить такую пропаганду и использовать только тех военнопленных, которые заявляют о своём согласии служить в немецкой армии.
После этого выступления Гиммлера я некоторый период не проявлял активности и до 1944 г. никуда из Берлина не выезжал…»
Следовательно, срывалась и акция «Просвет», так как она планировалась при участии Власова. Однако немцы провели её без него{143}.
Главная же причина в снижении активности Власова заключалась, прежде всего, в твёрдом решении Гитлера относительно использования советского предателя, о чем говорит документ, подписанный начальником штаба Вооруженных сил Кейтелем (1 июля 1944 г.):
«1. Начальник отдела пропаганды вооружённых сил доложил мне в Берлине о совершенной им по моему приказанию фронтовой поездке (Восточный фронт).
Согласно его сообщению, власовская пропаганда и параллельно с этим развёртывание “освободительной армии” сведены к масштабам, предусмотренным фюрером, и направлены в желаемое фюрером русло.
2. Министр но делам Востока отклонил использование Власова. Фюрер согласился с доложенным мной предложением полковника фон Веделя об использовании его в целях пропаганды.
3. Сегодня я беседовал с фюрером по поводу обоих предложений, переданных полковником фон Веделем. Фюрер согласен с таким раздроблением и связанной с этим отменой великорусской идеи Власова.
4. Начальник отдела пропаганды вооружённых сил мною проинформирован».
Так советского предателя генерал-лейтенанта Власова немецкие хозяева поставили на место, напомнив ему очевидную истину: инициатива наказуема! Ведь он действительно переборщил. Но пользоваться им продолжали.
Между этими двумя поездками «родилось письмо» Власова под заглавием «Почему я стал на путь борьбы с большевизмом».
Этот новый заказ был не менее важен, чем «Обращение Русского комитета», опять-таки в целях агитации и пропаганды…
Известно, что Власов рассказывал, а Зыков записывал. Затем немцы отпечатали листовки, в которых русский генерал обращается к русским и при этом как бы раскрывает свою душу?{144}
10
По мнению власовцев и их сторонников, «самым серьезным успехом в “тактике малых шагов”, как называл Штрикфельд мероприятия в поддержку Власовского движения, несомненно стало создание Дабендорфской школы РОА»{145}. Примечательно, что эта школа, в сущности, являлась главной и единственной кузницей офицерских кадров РОА. Всего через Дабендорф в 1943 — 1945 гг. прошло от 4400 до 5000 курсантов{146}.
Как пишет А. Окороков, «предтечей учебных структур РОА следует считать лагерь Вустрау, организованный летом 1942 года. Фактически он не имел отношения к Русской освободительной армии и к военной части РОД, однако 10 выпускников этих курсов, включая генерала Трухина, составили основной преподавательский костяк курсов пропагандистов РОА в Дабендорфе. Многие пропагандисты РОА также пропит первоначальную подготовку в указанном лагере.
Основой русской части лагеря послужил контингент военнопленных, находящихся в лагере Цитенгорст, в 5 — 8 км от Вустрау. До начала войны этот лагерь служил пунктом для немецких рабочих групп, нёсших трудовую повинность. В первый год войны Цитенгорст стал своего рода фильтрационным лагерем для отбора советских военнопленных в целях их подготовки для работы на оккупированных немцами территориях. Инициатором данной акции выступило Министерство пропаганды. С образованием Министерства по делам оккупированных восточных территорий работа по “перевоспитанию советских военнопленных” была передана ему. (…) Участник отборочной комиссии В.Д. Поремский вспоминает о процедуре отбора так:
“Отбор состоял из нескольких категорий — от 0 до 5. Люди с интеллектуальным уровнем ниже 3 не представляли интереса. Отбирали в основном по оценкам от 3 до 4,5. Человека, получившего 5, талантливого и который способен был сделать многое, — тоже не брали. Это было опасно. Дельвиг характеризовал таких: “хитрый, умный и может быть агентом”. С такими людьми не рисковали, в списках их переводили на 0”»{147}.
«Основой постоянного состава курсов были преподаватели и выпускники курсов пропагандистов в лагере Вульхайде. Первая группа численностью 22 — 25 человек для обслуживания курсов была сформирована в лагере Вульхайде и 27 февраля 1943 года переведена в Дабендорф. В сё состав входили повара, уборщики, фельдшеры, парикмахеры, сапожники, портные и т.п. и 4 руководителя учебных групп Вульхайде, включая 2 офицеров — майора Г. Пшеничного и полковника Н.С. Бушманова. По прибытии в Дабендорф группа была официально освобождена из плена и 28 февраля приведена к присяге генералом Малышкиным. Руководителем курсов был назначен генерал Благовещенский…
1-й сбор в количестве 250 — 300 человек прибыл на курсы в конце февраля и приступил к занятиям 1 марта 1943 года. Контингент слушателей в основном (около 70%) составили офицеры, унтер-офицеры и солдаты “восточных” частей, охранных и полицейских отрядов, находившихся на Восточном фронте.
В основу теоретического курса была положена программа апробирования в Вульхайде с дополнением тем по Русскому освободительному движению: задачи Русского освободительного движения, задачи пропагандистов РОА в частях и лагерях военнопленных; задачи печати РОД.
В программу обучения, кроме теоретической части и экскурсий по Берлину, входили строевые занятия — 6 часов в неделю и занятия по физподготовке — 3 часа в неделю.
Первый сбор, по сведениям майора Пшеничного, продолжался 3 недели и был официально закрыт 22 марта 1943 года. По выводам Пшеничного, “он не дал ощутимых результатов: прошел наспех, курс обучения не был подготовлен, лагерь не оборудован. Курсы не сумели заинтересовать слушателей, пробудить у них интерес к занятиям”.
