Олег Пленков - «Гладиаторы» вермахта в действии
6 июля 1940 г., когда Гитлер возвращался в Берлин после двухмесячного отсутствия, дорога, по которой он ехал, была усыпана цветами. Даже старшие офицеры вермахта, которые служили при кайзере и часто критически высказывались о Гитлере, после победы над Францией признали его полководцем и стали именовать не иначе как «фюрер»{215}. Самым впечатляющим военным успехом Гитлера была только одна кампания — поход против Франции, а то, что он оккупировал беспомощные Голландию, Данию, Бельгию, Люксембург, Югославию и Грецию, вызвало в мире ужас и отвращение. Общественное мнение Германии приняло это индифферентно. С другой стороны, во Франции и в других западных странах установилась довольно лояльная администрация вермахта — в отличие от Восточной Европы, вопросами безопасности там ведала тайная полевая полиция (Geheime Feldpolizei), подчинявшаяся абверу (ОКВ). Гестаповцы имели в тайной полиции только своих наблюдателей{216}.
Гитлер надеялся, что в соответствии со своими гарантиями Польше Англия объявит войну и СССР, но в тайном протоколе к англо-польскому соглашению говорилось только об агрессии Германии. Гитлер испытывал к англичанам сентиментальную симпатию, которая давала о себе знать весь 1940 г. Характеризуя отношение Гитлера к Англии, будущий лидер норвежских коллаборационистов майор Видкун Квислинг (Vidkun Quisling) 16 августа 1940 г. писал: «После того как Гитлер без конца делал предложения Англии по установлению мира и порядка в Европе, он принужден был против своей воли начать войну с Англией. Он находится сейчас в таком же положении, как и Мартин Лютер, который не хотел бороться против Рима: его принудили к этому»{217}. Сам Гитлер говорил, что он не стремится к тому, чтобы разбить Англию, и что Германия не в состоянии выступить наследницей английской империи.
Вопреки желанию и симпатиям Гитлера, проблему на Западе все-таки нужно было решать, ибо самым страшным кошмаром для фюрера и руководства вермахта, бесспорно, была война на два фронта. Поэтому перед нападением на СССР Гитлер решил обезопасить свой тыл и покончить с Англией. В итоге его остановило, как можно предположить и как обычно думают, не преобладание королевского ВМФ, но неудача Люфтваффе в воздушной «битве за Англию». Геринг не смог добиться воздушного господства над Британией, а это было непременным условием осуществления морского и воздушного десанта на острова; 12 октября 1940 г. операция «Морской лев» (Seelowe) была отменена[11]. Фельдмаршал Альбрехт Кессельринг отмечал в своих мемуарах, что если бы Гитлер действительно хотел осуществить операцию вторжения в Великобританию, он стал бы вникать во все детали плана и навязал бы свою волю всем трем видам вооруженных сил. В этом случае не надо было отдавать никаких туманных приказов, мешавших достижению согласия между командующими сухопутных сил, ВВС и ВМФ{218}.
Операция «Орел» (Adler) — так называлась у немцев воздушная битва за Англию — стоила немцам потери около 1000 самолетов; англичане потеряли вдвое меньше: для привыкших к победам асов Люфтваффе это был чувствительный удар. Командующий немецкой истребительной авиацией (с ноября 1941 г., после гибели Вернера Мельдерса) генерал Адольф Галланд писал в мемуарах, что в воздушной битве за Англию Люфтваффе, несмотря на их мощь и современные по тем временам вооружения и оснащение, не в состоянии были победить, поскольку против 2500 немецких самолетов в распоряжении Великобритании было 3600 самолетов. Численное меньшинство приблизительно уравнивалось немецким техническим превосходством. Если учесть естественное преимущество англичан в войне над собственной территорией и отдаленность немецких аэродромов от места боевых действий, то чаша весов должна была склониться в пользу англичан{219}. Несмотря на бесспорное преимущество в отдельных единоборствах немецких летчиков на Me-109, «Харрикейны» и «Спитфайеры» зарекомендовали себя неплохо, хотя британские истребители, как правило, уклонялись от боя с истребителями немцев, предпочитая в качестве целей бомбардировщики. К тому же Англия производила в месяц 470 истребителей — в два раза больше, чем немецкая авиапромышленность; к 1941 г. Англия смогла произвести 20 000 самолетов{220}. Предопределила же немецкое поражение в этом воздушном противостоянии удаленность немецких баз, недооценка немцами английской радарной системы ПВО (дальность обнаружения — 120 км), а также то, что англичане воевали над родной территорией. Англичане выиграли воздушную дуэль несмотря на то, что в момент начала воздушной битвы за Англию немецкая авиация находилась в расцвете сил. На оккупированной территории и на северо-западе Германии было сосредоточено 11 истребительных эскадр общей численностью в 1300 одномоторных Me-109, две эскадры тяжелых истребителей Me-110, 10 бомбардировочных эскадр общей численностью в 180 двухмоторных бомбардировщиков Хейнкель-111, Ю-87 и Дорнье-17. Эти силы были объединены в два воздушных флота — 2-й (фельдмаршал Альбрехт Кессельринг) и 3-й (фельдмаршал Хуго Шперрле). Генерал Люфтваффе Вернер Крейпе отмечал, что немецкая авиация должна была подготовить вторжение, помешав реорганизации и перевооружению английской армии и нарушив нормальное снабжение городов топливом и продовольствием. Ожидалось, что это подорвет боевой дух англичан{221}, но сделать это не удалось — немецкая общественность напрасно ожидала победоносного штурма Британских островов; узнав об отказе от штурма, немцы остались разочарованы и недовольны перспективой еще одной военной зимы. Прежний интерес к войне опять отступил перед многочисленными житейскими проблемами{222}. Немецкий ас Адольф Галланд отмечал, что для операции «Адлер» огромное значение имели эмоции и боевой дух англичан: «отчаянное положение дел, по всей видимости, высвободило всю энергию этого твердого, исторически самобытного народа, в результате чего все усилия были направлены на достижение единственной цели — любой ценой отразить нападение немецких захватчиков!»{223} Напротив, английский военный теоретик генерал Джон Фуллер полагал, что Гитлер потерпел поражение в воздушной битве за Англию не только потому, что британские истребители и британские летчики были лучше германских, и не потому, что радиолокатор во много раз усилил британскую авиацию, но, прежде всего, в результате того, что теория господства в воздухе Джулио Дуэ («доктрина Дуэ») основывалась на ложных посылках. Эта доктрина заключалась в том, что война может быть выиграна бомбардировками с воздуха. История Второй мировой войны этого не подтвердила. Напротив, было многократно продемонстрировано, что если за бомбардировками не следовало немедленное занятие территории, они имели только временный эффект{224}.
Что касается немецкого военно-морского флота, то он сразу активно вмешался в войну, в отличие от Первой мировой войны, когда Кригсмарине так и не был по-настоящему введен в дело (за исключением безрезультатного Ютландского боя 31 мая — 1 июня 1916 г.), поэтому тогда немецких военных моряков упрекали в пассивности. Командующий флотом гросс-адмирал Эрих Редер не хотел, чтобы и во Вторую мировую войну история повторилась. Несмотря на значительное британское превосходство, он действовал с беспримерной дерзостью, что находилось в некотором противоречии с предшествующим опытом войны на море, главной чертой которой была осторожность и взвешенность, продиктованные огромной дороговизной боевых кораблей. Обстановка, сложившаяся к началу войны в немецком военно-морском флоте, не давала оснований для радужных надежд. По общему водоизмещению немецкий флот уступал английскому примерно в 7 раз, французскому — почти в три раза. Кригсмарине вступил в войну, имея всего лишь 57 подводных лодок. Хотя со временем производство подлодок в Германии непрерывно росло, численность немецкого подводного флота оставалась небольшой. И все же, как отмечал немецкий адмирал Вильгельм Маршаль, этим подлодкам до конца 1939 г. удалось потопить большое количество судов противника, общий тоннаж которых составил около 420 тысяч брутто-тонн. Чтобы представить себе такой тоннаж наглядно, следует вспомнить, что обычный товарный вагон вмещал 15 тонн. Иначе говоря, чтобы перевезти 504 тысячи тонн грузов, соответствующих 420 тысячам брутто-тонн, потребовалось бы 672 товарных состава по 50 вагонов в каждом{225}.
В первые два года войны Кригсмарине добились сенсационных успехов: немцы почти полностью контролировали французское побережье, немецкий флот смог обеспечить свободный доступ к Атлантике, он сыграл важную роль при захвате Нарвика. Правда, не обошлось и без казусов, которые тщательно скрывались от общественности: 22 февраля 1940 г. немецкие бомбардировщики приняли за вражеские суда и потопили два новейших немецких эсминца «Либерехт Маас» и «Макс Шульц»{226}. Цена побед первого периода войны была высока: после норвежской кампании в строю у немецкого ВМФ остался всего один тяжелый крейсер и четыре эсминца, не считая легендарных линкоров «Шарнхорст» и «Гнейзенау». Последние в начале 1941 г., несмотря на английское превосходство, в течение двух месяцев вели активную морскую войну против торговых кораблей — они дотопили 22 судна (преимущественно английских) водоизмещением 115 622 брутто-тонны и 22 марта 1941 г. невредимыми вернулись на базу в Брест
