Владимир Шигин - Тайна брига «Меркурий». Неизвестная история Черноморского флота
Историк Анатолий Нойман пишет: «По мере вхождения еврейских купцов в русское общество воспитание девушек в семьях становилось более светским, европейским. Дочь Беньямина Шпеера, выйдя замуж за князя Долгорукова, превратилась не просто в княгиню, но в звезду света Лия Рафалович-Сталинская, дочка трактирщика, выйдя за адмирала Грейга, сделалась чрезвычайно влиятельной фигурой на Черноморском флоте России. Оставаясь, несмотря на крещение и появление буквы “Ю” перед именем (Ю-лия), преданной почитательницей Ружинского цадика, она уже в качестве “тетки Лии” оказывала заступничество притесняемым евреям. Тут образ “прекрасной еврейки”, и без того тяготеющий к библейским образцам, неизбежно пересекался с историями Эсфири и Юдифи. Заметим, что по причине ли почитания Девы Марии, или по еще каким, антисемитизм куда реже распространяется на женщин, нежели на мужчин».
Известный отечественный мемуарист XIX века Ф.Ф. Вигель так описал свои встречи с сожительницей адмирала: «В Новороссийском краю все знали, что у Грейга есть любовница-жидовка и что мало-помалу, одна за другой, все жены служащих в Черноморском флоте начали к ней ездить как бы к законной супруге адмирала. Проезжим она не показывалась, особенно пряталась от Воронцова и людей, его окружающих, только не по доброй воле, а по требованию Грейга. Любопытство насчет этой таинственной женщины было возбуждено до крайности, и оттого узнали в подробности все происшествия ее прежней жизни. Так же, как Потоцкая, была она сначала служанкой в жидовской корчме под именем Лии или под простым названием Лейки. Она была красива, ловка и умением нравиться наживала деньги. Когда прелести стали удаляться и доставляемые ими доходы уменьшаться, имела она уже порядочный капитал, с которым и нашла себе жениха, прежних польских войск капитана Кульчинского. Надобно было переменить веру, с принятием св. крещения к прежнему имени Лия прибавила она только литеру “ю” и сделалась Юлией Михайловной. Через несколько времени, следуя польскому обычаю, она развелась с ним и под предлогом продажи какого-то строевого корабельного леса приехала в Николаев. Ни с кем, кроме главного начальника, не хотела она иметь дела, добилась до свидания с ним, потом до другого и до третьего. Как все люди с чрезмерным самолюбием, которые страшатся неудач, в любовных делах Грейг был ужасно застенчив; она на две трети сократила ему путь к успеху. Ей отменно хотелось выказать свое торжество; из угождения же гордому адмиралу, который стыдился своей слабости, жила она сначала уединенно и ради скуки принимала у себя мелких чиновниц; но скоро весь город или, лучше сказать, весь флот пожелал с нею познакомиться. Она мастерски вела свое дело, не давала чувствовать оков, ею наложенных, и осторожно шла к цели своей, законному браку. Говорили даже, что он совершился и что у нее есть двое детей; тогда не понимаю, зачем было так долго скрывать его.
Оправдываясь и неумышленной нескромности, я слагал вину на слугу, а Юлия Михайловна сказала, что не бранить его, а благодарить должна. Сам же Алексей Самойлович, видя мое учтивое, приветливое, хотя свободное с нею обхождение, начал улыбаться и заставил у себя обедать, В ее наружности ничего не было еврейского; кокетством и смелостию она скорее походила на мелкопоместных польских паней, так же, как они, не знала иностранных языков, а с польским выговором хорошо и умно выражалась по-русски. За столом сидел я между нею и адмиралом. Неожиданно с сим последним зашел у нас разговор довольно сериозный. Речь коснулась до завоевательницы и создательницы Новороссийского края (Екатерины II).
На другой день, 27-го, помаленьку я начал сбираться в дорогу, когда явился ко мне курьер с приглашением Алексея Самоиловича и Юлии Михайловны пожаловать к ним на вечер, бал и маскарад 28-го числа. Мне следовало бы отказаться, во-первых, потому, что это был день кончины отца моего, во-вторых, что я два лишних дня должен был потерять в пути; но мне не хотелось невниманием платить за учтивость, да и любопытство увидеть николаевское общество во всем его блеске взяло верх над долгом. Дней за десять перед тем видел я одесское, но не мог судить о великой разнице между ними, не будучи ни с кем знаком. Мужчины несколько пожилые и степенные, равно как и барыни их, сидели чинно в молчании; барышни же и офицерики плясали без памяти. Масок не было, а только две или три костюмированные кадрили. Женщины были все одеты очень хорошо и прилично по моде, и госпожа Юлия уверяла меня, что она всех выучила одеваться, а что до нее они казались уродами. Сама она, нарядившись будто магдебургской мещанкой, выступила сначала под покрывалом; ее вел под руку адъютант адмирала Вавилов, также одетый немецким ремесленником, который очень забавно передразнивал их и коверкал русский язык. На лице Грейга не было видно ни удовольствия, ни скуки, и он прехладнокровно расхаживал, мало с кем вступая в разговоры. Сильно возбудил во мне удивление своим присутствием один человек в капуцинском платье; он был не наряженный, а настоящий капуцин с бородой, отец Мартин, католический капеллан черноморского флота, который, как мне сказывали после, тайно венчал Грейга с Юлией. Оттого при всех случаях старалась она выставлять его живым доказательством ее христианства и законности ее брака; только странно было видеть монаха на бале…»
Здесь следует сделать некоторое уточнение. Так как капелланов на Черноморском православном флоте отродясь не существовало, то, скорее всего, венчание протестанта Грейга с недавно обращенной в православие Леей происходило по протестантскому обряду в Николаевской протестантской церкви, не имеющей никакого отношения к флоту. Информации Вигеля относительно вероисповедания жены Грейга противоречит ряд других исследователей, которые считают, что Лия-Юлия не желала принимать ни православия, ни становиться протестанткой, оставаясь в иудействе, а поэтому венчание адмирала с девицей было невозможно, а потому она на всем протяжении их совместного проживания оставалась лишь гражданской женой Грейга О том, что Лия-Юлия была именно гражданской женой Грейга, пишет в своих письмах и адмирал Лазарев.
В 1820 году происходит нечто весьма интересное. Ни с того ни с сего Меншикову император Александр I вдруг предлагает возглавить Черноморский флот. С чего бы это вдруг? Меншиков и корабли-то видел только с берега. Рассуждаем логически: если возникла потребность в срочной смене командующего флотом, да еще на непрофессионала в морском деле, значит, этот командующий совершенно не удовлетворял предъявляемым ему требованиям. Другого ответа я здесь не вижу. Ну а кто же был в это время у нас во главе Черноморского флота? Искать долго не надо. С 1816 года главным командиром Черноморского флота и портов, а также одновременно военным губернатором Николаева и Севастополя являлся не кто иной, как вице-адмирал Грейг. С чего бы снимать Грейга? Он всего четыре года в столь высокой должности (по тем временам весьма немного), и даже еще не стал полным адмиралом (этот чин Грейг получит лишь восемь лет спустя). По отзывам современников, в этот период Грейг, еще не пресытившийся и уставший от должности, был достаточно энергичен и занимался флотом. Ни на повышение, ни на равнозначную должность в 1820 году вице-адмирала Грейга назначить не могли. На более высокой должности морского министра уверенно пребывал в ту пору маркиз де Траверсе, главным командиром Балтийского флота был вице-адмирал Кроун, а начальником Главного штаба (который тогда имел не слишком высокий ранг) являлся контр-адмирал Моллер-2-й. Отсюда вывод — в 1820 году Грейга намеревались снимать с должности за какие-то прегрешения. Но за какие? Что же произошло на Черноморском флоте в том году? Никаких боевых действий в тот год не было, корабли занимались боевой подготовкой. Серьезных кораблекрушений с гибелью кораблей и людей тоже не было. Так что же произошло? А произошло в 1820 году следующее — в Николаеве появилась Лия Сталинская и не только появилась, но и стала открыто жить с адмиралом.
Но в 1820 году роман Грейга с Леей еще только начался. К тому же появление любовницы низкого происхождения у вельможи аристократа не было чем-то из ряда выходящим. Думаю, что на первых порах в Петербурге просто посудачили над пикантной новостью — старый и убежденный холостяк Алексей Грейг наконец-то завел себе любовницу, она, говорят, еврейка, но, однако, очень хорошенькая. К этому времени с «княгиней» Лович уже открыто жил младший брат императора великий князь Константин, так чего уж пенять на Грейга!
Так в чем же тогда было дело? А дело было в том, что Лия время даром не теряла, и едва она переехала в дом главного командира, как в Николаев кинулись и толпы ее алчных соплеменников, которым новая полуцарица Причерноморья с легкостью раздавала наиболее выгодные подряды на максимально выгодных условиях. Это и вызвало легкую оторопь в Петербурге и желание императора Александра срочно сменить Грейга на Меншикова. То, что последний не был моряком, Александра I не смущало, главное, что он был лично честен и неподкупен, а это в России встречалось тогда (да и сейчас) не так уж и часто. Но замена тогда все же не состоялась. Почему? Возможно, узнав от своих людей в столице о возникшей угрозе, Грейг сразу же сбавил обороты дележа флотского бюджета Возможно, императора отвлекли какие-то другие дела, и он решил не торопить события. Александр I вообще был в последний период своего царствования весьма сомневающимся человеком. Зная о готовящемся мятеже в гвардии, он ровным счетом ничего не сделал, чтобы арестовать заговорщиков. Оставил на своем месте и Грейга. Однако для нас интересно, что «первый звонок» Грейгу был еще за 13 лет до его фактического снятия с должности!
