Алексей Олейников - Захвачены в бою. Трофеи русской армии в Первой мировой
Бешено рвутся снаряды противника; черным, белым дымом заволакивают поле. Все быстрей и быстрей катятся пластунские цепи, уже докатились…
— Ура!..
Селение Радымно взято»{265}.
Но… «Пластунам приказано отступать. Пластуны идут обратно через то же поле. Тесным кольцом окружили несколько сотен пленных, несут на руках своих раненых, выносят оружие убитых. Опять их бьет артиллерия противника, выхватывает новые жертвы своих и чужих. Падают черные мохнатые шапки, падают пленные. Из шести батальонов вернулось около двух»{266}.
К существенному изменению обстановки героическая атака пластунской бригады не привела.
Завязались арьергардные бои. Офицер-артиллерист вспоминал: «Предчувствуя, что отступление наших кавалеристов и пластунов, в настоящих условиях, будет слишком тяжелым, я не выполнил данного мне приказания сняться с позиции и отступить. Настал момент, которого я ждал с таким волнением: 14-орудийная батарея должна себя показать… 14-орудийная батарея работала почти без перерывов, как при картечном огне. Небольшие перерывы получались только при поворотах веера батареи. Вправо на галопе, выкатили, прямо в открытую, две германские батареи… обе батареи легли двумя громадными кучами, даже не снявшись с передков. Уцелевшие германцы спешно старались скрыться в строениях своих деревень, на которые я перенес огонь батареи.
14-орудийная батарея превзошла сама себя: у орудий не живые люди, а машины, быстрота и точность работы которых доведены почти до совершенства. Жар раскаленных пушек, вой и треск пролетающих неприятельских снарядов — ничто не нарушает темпа и правильности этой боевой работы, и только пот, обильными струями стекающий с лиц, и особый возбужденный блеск глаз свидетельствовали о том, что это не машины, а живые существа, чувствующие и понимающие… Отступление отменено. Бой затихает… Германцы отказались от повторения атаки и в этот день и до самого вечера больше нас не беспокоили. Вечером же мы получили приказание отступить»{267}.
Материалы Кригсархива, сообщая об ожесточенных боях на фронте австрийской 2-й армии, удивленно отмечают героическое сопротивление войск А.А. Брусилова на фоне такого обстоятельства, как нехватка боеприпасов.
За несколько дней боев численность активных штыков в рядах австрийской 32-й пехотной дивизии 4-го армейского корпуса 2-й армии снизилась с 5,2 до 1,9 тыс.
8,7 и 17-й армейские корпуса 8-й армии отразили натиск австрийской 2-й армии. Всего же русской 8-й армией в кризисный период с конца апреля по начало июня 1915 г. (за 6 недель) было захвачено 53 тыс. пленных.
Но и отступая, русские войска Юго-западного фронта проводили успешные операции, наносили противнику чувствительные контрудары.
Яркой иллюстрацией тактического успеха русских войск в условиях общей неблагоприятной оперативно-стратегической ситуации стало Сенявинское сражение 13 (в ночь на 14-е) — 15 мая. Так, «к утру 14 (27) мая III Кавказский корпус завладел фортом Слава Гура, окопами к северу от Синявы и деревнями Вилема, Цыганы, захватив 1000 человек пленных»{268}. Но это лишь к утру 14 мая. Сводка Штаба Верховного главнокомандующего так отразила возросшее к концу дня количество пленных: «В ночь на 14 мая наши войска перешли в энергичное наступление на позиции неприятеля к северу и востоку от Сенявы и, нанеся большие потери неприятелю, в течение следующего дня овладели его укреплениями на фронте Пиганы — Игнаце, причем наш славный 3-й кавказский корпус захватил в плен до 6000 австро-германцев»{269}. К концу же операции трофеями кавказцев стали 7436 человек.
Атака частями 3-го Кавказского армейского корпуса мест. Сенява — эталон ночной атаки в Первую мировую войну.
Фронтовик вспоминал: «Одновременно и точно в 1 час ночи весь полк двинулся в атаку. Наступать до окопов противника было с версту. По каким-то причинам перед 2-м батальоном противник обнаружил сапер: как-то особенно резко щелкнул винтовочный выстрел, …другой, третий, и в мгновение ока вся линия обороны противника опоясалась ружейным и пулеметным огнем, не наносящим нам никакого вреда. Пули свистели высоко над нашими головами. Видимо, стрелки противника не учитывают понижающейся к нам местности. кое-где, под огнем, цепи залегли, но тут один за другим стали рваться удлиненные заряды сапер, и на участке 1-го батальона грянуло дружное — “ура!” “Ура” подхватил весь полк, и апшеронцы устремились на окопы противника… все роты выполнили задачи, атаковали и взяли намеченные нам участки позиции противника. Особенно отличилась 1-го батальона рота штабс-капитана Ювеналия Езоновича Ахвледиани. Первой, ворвавшись в центральный форт, она взяла до 500 человек пленных и своей атакой вообще внесла замешательство у противника… Очень хорошо работали саперы. Взорвав свои удлиненные заряды, они приняли участие в штурме… Апшеронцы легко прошли линию заграждений и, после огня в упор и ручных фанат, ворвались в окопы. Не успевши изготовиться, австрийцы сдавались. На участке 8-й роты, перед освещенной низкой, как дыра, дверью, огромной, как подземная казарма землянки, столпились наши стрелки: “Пан, выходи, пан, до плена. А то шаркнем гранату”, — кричали они. И точно поняв русскую речь, согнувшись и держа вытянутые руки перед собой, австрийцы покидали свое убежище… Вообще полком было взято до 2500 пленных. Всех их за окопом приводила в порядок комендантская команда, она же и по сбору оружия, и отправляла в тыл»{270}.
14 мая кавказцы отбивали контратаки противника.
Очевидец-офицер 81-го пехотного Апшеронского полка вспоминал: «…полк должен был, не задерживаясь в окопах, продолжать наступать на деревню Вилево, пройти ее и окопаться на западной ее окраине. К этому времени стало быстро светать. Артиллерия противника, обстреливавшая почему-то до сих пор покинутую нами опушку леса, перенесла огонь на взятые нами свои окопы. В центральный форт прибыл артиллерийский капитан Куракин, стал корректировать огонь артиллерии, и расположенная в низине окраина деревни Вилево покрылась разрывами наших шрапнелей. Ободренные успехом и метким огнем своей артиллерии… стрелки, выскочив из окопов, густыми цепями стали спускаться к обстреливаемой окраине деревни. Но сейчас же, будучи встречены сильным пулеметным и ружейным огнем, отхлынули обратно в окопы. Не понеся почти потерь во время штурма, в этот раз многие раненые остались перед окопами. Некоторые из них ползли или ковыляли сами, а других выносили выбегавшие для этой цели стрелки. Отступивши, роты перемешались и их надо было привести в порядок. Прошло может быть с час, как из деревни Вилево высыпали в контратаку австрийцы. Наступали они в беспорядке, вяло и неуверенно. Может быть, по причине своего слабого артиллерийского огня по нас. Стрелки похватали во множестве валявшиеся по всем окопам австрийские винтовки и, не жалея вражьих патронов, открыли по наступающему врагу сильнейший огонь. Понеся большие потери, противник скрылся обратно в деревню Вилево… вслед за отступавшим противником двинулись и наши. От артиллерийского огня загорелось Вилево. Горевшие избы и сильный, преимущественно пулеметный, огонь по продольным улицам далеко не всюду позволил передвигаться по деревне. Вероятно, наступление наших соседей на гор. Сеняву, с угрозой отрезать его от мостов, заставило противника оставить Вилево.
Ночь с 14 на 15 мая Апшеронский полк провел на позиции на западной окраине Сенявы. 15-му полку было приказано выбить противника из кладбища, служившего опорным пунктом, прикрывавшим переправы. Оказав слабое сопротивление, австрийцы ушли за Сан и взорвали мосты. Часов в 9 вечера Апшеронский полк занял отведенный ему участок общей позиции корпуса на берегу Сана»{271}.
3-й Кавказский армейский корпус разгромил австрийский 14-й армейский корпус. В ходе этого сражения левый фланг русской 3-й армии переправился через р. Любачувку, а австрийская 4-я армия (насчитывала к началу сенявинских боев 113 тыс. человек) потерпела серьезное поражение (кроме австрийских соединений значительные потери понесли и германцы — например, 56-я пехотная дивизия). Но противник временно проигнорировал тактическое поражение одной из своих армий ради достижения более важной, стратегической цели — захвата крепости Перемышль.
А 16 мая в ходе успешного боя на р. Любачевке трофеями войск русской 3-й армии стали 60 офицеров и 3 тыс. нижних чинов.
Оборона под Перемышлем также шла небезуспешно — так, 18 мая обороняемый ополченцами форт № 7 был взят австрийцами, но с прибытием 45-го пехотного Азовского полка положение было восстановлено — блестящей контратакой полк вернул форт и захватил 20 офицеров и 800 нижних чинов из состава (также) 45-го пехотного полка противника.
В тот же день в ходе боев у дер. Кальникув (правый берег Нижнего Сана) русские войска захватили в плен 22 офицера и 1,2 тыс. нижних чинов.
