Валентин Тараторин - Конница на войне: История кавалерии с древнейших времен до эпохи Наполеоновских войн
РИМ И ЕГО ПРОТИВНИКИ
Распространённое мнение о слабости римской кавалерии не имеет под собой достаточных оснований. Наоборот, в Италии издревле уделяли больше внимания коннице, чем в Элладе (195 т. 1, с. 191—192). Несмотря на то, что только 20% территории Апеннинского полуострова занимали равнинные земли, это позволяло разводить там количество лошадей, достаточное для того, чтобы снабжать ими племена Италии и близлежащие государства. Области эти находились на юге Апеннин и назывались Апулия, Калабрия и Лукания. Они были населены племенами япигов, месапов, калабров, салентинов и луканов.
Область Лация, где был основан Рим, по географическим условиям не была пригодна для выпаса многочисленных табунов, но зато непосредственно граничила с Апулией, где всегда можно было закупить или выменять нужное количество коней для армии.
Древние предания, обработанные Вергилием в «Энеиде», донесли до нас сведения о том, что после разгрома Трои часть её жителей во главе с Энеем покинула Малую Азию и, после долгих скитаний, пристала к берегам Лации, где Эней сумел подружиться, а затем и породниться с Латином, царём латинян. После смерти царя Эней сам стал править этой областью и остатками своего народа, ассимилировавшего с местными племенами. В «Илиаде» Гомер часто называл троянцев «конеборными». Это очевидно говорит о том, что последние умели прекрасно обращаться с конями. По крайней мере, два античных автора — Плутарх (102 т. 3, с. 30) и Вергилий указывают, что священное конное состязание для подростков называлось у римлян «Троя». У последнего, в поэме «Энеида», это описано так:
«Юный блистающий строй на виду у отцов выезжает,
Взнузданных гонит коней, — и дивится, на мальчиков глядя,
Весь тринакрийский народ, и шумит с троянцами вместе.
Коротко стрижены все, по обычаю всех увенчали
Кудри, и каждый по два кизиловых дротика держит.
Лёгкий колчан у иных за плечом и цепь золотая,
Гибко спускаясь на грудь, обвивает стройную шею.
На три турмы разбит отряд, перед каждой турмой —
Юный вождь, и за ним двенадцать отроков скачут,
Строй соблюдая тройной, блистая равным уменьем.
Всадники в первом строю за Приамом едут, ликуя, —
Славный твой отпрыск, Полит, наречённый именем деда,
Вскоре возвысит твой род на земле италийцев; а ныне
Мальчика мчит фракийский скакун — весь в яблоках белых,
С белой звездою на лбу, с перетяжкой белой у бабок,
Атис — ведут от него латиняне Атии род свой — Атис,
Аскания друг, пред третьим красуется строем.
Юл прекраснее всех — перед третьим строем гарцует;
Конь сидонский под ним был подарен прекрасной Дидоной
Мальчику в память о ней и в залог любви нерушимой.
Отроков мчат остальных тринакрийские кони, которых дал им Акест.
Трепетный юный отряд дарданцы плеском ладоней
Встретили, с радостью в нём черты отцов узнавая.
После того, как они мимо зрителей всех проскакали,
Близким радуя взор, Эпидид им голосом громким
Подал издали знак и бичом оглушительно щёлкнул.
По трое в каждом ряду разделился строй, и немедля
Два полухория врозь разъехались; после, по знаку,
Вспять повернули они, друг на друга копья наставив,
Встретились, вновь разошлись и опять сошлись на широком
Поле; Всадников круг с другим сплетается кругом,
Строй против строя идёт, являя битвы подобие.
Вот одна сторона убегает, а вот, повернувшись,
С копьями мчится вперёд; вот обе смыкаются мирно,
Рядом летят… — На критских холмах, повествуют, когда-то
Был лабиринт, где сотни путей меж глухими стенами
В хитрый сплетались узор, и где все путеводные знаки
Людям помочь не могли, безысходно блуждавшим вслепую,
Также теперь следы перепутались юных троянцев,
То убегавших стремглав, то сходившихся в битве потешной,
Словно дельфины, когда в многоводном море Ливийском
Или Карпафском они затевали резвые игры.
Эти ристания ввёл, состязанья устроил такие
Первым Асканий[52], стеной опоясав Долгую Альбу;
Древним латинянам он искусство передал это,
Отроком сам обучившись ему с молодёжью троянской.
Внукам своим завещали его альбанцы, от них же
Рим воспринял его и хранит, как наследие предков.
Отроков строй «троянским» зовут и «троянскими» — игры,
Что и доныне у нас в честь святого прадеда правят»
(13, с. 211-212) В свой ранний царский период римское общество делилось натри трибы: рамны, тацим и луцеры (295, с. 586), они же составляли основу римских родов. Каждая триба делилась на 10 попечительств — курий, которые в случае военных действий выставляли, кроме 100 пехотинцев, ещё по 10 всадников. В сумме это давало 300 кавалеристов (256 т. 1, с. 69), входивших в римское войско, именуемое легионом (от legio — «сбор»). Каждой сотней всадников командовал трибун — келер (256 т. 1, с. 72-73).
Позднее, по мере увеличения численности римского населения, три основных рода поделились на «старших» и «младших». Получилось всего 6 триб, делившихся каждая на 10 курий, следовательно, число войск и, в частности, всадников, увеличилось вдвое. Теперь римский легион насчитывал уже 600 конников (265 т. 1, с. 83).
Видимо, уже в ранний период римская кавалерия делилась на турмы по 30 всадников, каждая из которых составляла отдельную боевую единицу. Оптимальным построением для такого боевого порядка были три шеренги по 10 всадников или, если атака производилась колонной, — 5 шеренг по 6 всадников (либо наоборот 6 шеренг по 5 всадников). О том, что римляне использовали в бою плотный строй для конницы можно найти сведения у Тита Ливия (64 т. 2, с. 163,247; 64 т. 3, с. 106-107), Полибия (105 т. 2, с. 457), Тацита (133 т. 2, с. 105; 132 т. 1, с. 267). Ошибочно мнение, что строй римской кавалерии представлял собой несколько растянутых шеренг, в которых воины стояли на расстоянии 2 метров друг от друга (290, с. 20—21) или беспорядочную массу, умеющую воевать только врассыпную (307, с. 118). Можно допустить, основываясь на византийском военном трактате Псевдо-Маврикия, о котором речь впереди, что при сближении с противником римляне двигались, соблюдая в шеренгах расстояние в 2 метра. Это давало возможность всадникам, стоя на месте, развернуть коней в нужную сторону, если неприятель неожиданно атаковал с фланга или с тыла, но перед самой атакой следовало обязательно смыкание. Такая манера боя применялась на протяжении всей истории конницы, ибо именно этим способом можно было нанести удар максимальной силы.
Римляне, как и греки, не использовали (или почти не использовали) конных стрелков-лучников и, соответственно, не нуждались в доспехах для лошадей. По крайней мере, самое раннее из дошедших до нас изображений и упоминаний об этих доспехах, относится ко времени правления императора Адриана (117—138 г. н. э.), который впервые учредил катафрактов в римском войске. Правда, Вергилий, изображая в «Энеиде» конный бой, говорит о броне на лошади Хлорея:
«Мчит его взмыленный конь в чепраке из кожи, обшитом, словно перьями, сплошь чешуёй позолоченной медной» (13, с. 342), но все его доспехи называет «фригийскими», наряд на воине «заморский», а лук — «ликийский». Стало быть, весь комплекс вооружения Хлорея вывезен из Малой Азии. Сам же герой был троянцем, поскольку Вергилий называет его тевкром[53].
Что касается защитного вооружения римских всадников, то оно, наверняка, не было строго регламентировано, как и у греков. Кое-какую общую информацию на этот счёт можно найти у Полибия:
«Равным образом и конницу римляне делят на 10 эскадронов (турм), в каждом из них выбирают 3 начальников, которые сами назначают себе 3 помощников. Эскадронный начальник, выбранный первым, ведёт эскадрон, а 2 других имеют звания десятников; все трое называются декурионами. За отсутствием первого из них эскадроном командует второй. Вооружение конницы в наше время походит на эллинское. В старину, первоначально конные воины не имели панциря, и шли в битву, опоясанные передниками. Благодаря этому, они легко и ловко спешивались и быстро снова вскакивали на лошадь, зато в стычках подвергались большой опасности потому, что дрались обнажённые. Употреблявшие тогда копья непригодны были в двояком отношении: они были тонки и ломки, при взмахе большей частью ломались от самого движения лошадей, раньше ещё, чем наконечник копья упирался в какой-либо предмет, вот почему воины не могли попадать ими в цель. Потом копья делались с одним только наконечником на верхнем конце, благодаря чему воин наносил только один удар копьём, за сим наконечник ломался, и копьё становилось совершенно негодным и ненужным.
Римский щит изготавливался из бычьей кожи, имел форму лепёшек с выпуклостью посередине, какие употребляются римлянами для жертвоприношений. Для отражения ударов щиты эти были неудобны по своей непрочности, к тому же от дождей кожа их портилась, сырела, и тогда они становились уже негодными, да и без того не были удобны. Так как вооружение это оказалось непригодным, то римляне вскоре переняли вооружение от эллинов. Здесь первый же удар верхним наконечником копья бывает обыкновенно меток и действенен, так как копьё сделано прочно и не гнётся; к тому же и нижний конец копья, которым можно повернуть его, наносит верный и сильный удар. То же самое и относительно щита, который у эллинов отлично приспособлен для отражения ударов, наносимых издали и вблизи. Римляне сообразили это и вскоре переняли эллинский щит» (102 т. 2, с. 31—212).
