Алексей Лебедев - У истоков Черноморского флота России. Азовская флотилия Екатерины II в борьбе за Крым и в создании Черноморского флота (1768 — 1783 гг.)
Таким образом, при малой эффективности результатов, достигнутых в направлении создания Азовского флота и Таганрогского военного порта, ряд полезных моментов этот процесс все-таки принес: во-первых, Петру I удалось приобрести опыт крупномасштабного военного кораблестроения; во-вторых, на Азовском флоте удалось частично подготовить кадры моряков и судостроителей для флота Балтийского; в-третьих, на практике были выявлены все ошибки, препятствующие успешному существованию и деятельности флота. Правда, к сожалению, многие из них стали хроническими: слабая предварительная проработка решений, увлечение крайностями, забвение опыта, недостаточная обустроенность военно-морских баз, низкий уровень судостроения.
Нельзя не отметить и то, что, в целом, действия Азовского флота Петра I вновь подтвердили значимость морской составляющей: взятие Азова в 1696 г. и защита Дона в 1711 г. были бы проблематичными без корабельных сил. Да и создание таких сил на Дону, равно как и их действия на Азовском море, впервые продемонстрировал именно Азовский флот: в 1699 г. его эскадра совершила поход от Азова до Керчи. Так что проблема заключалась в качестве постройки судов, а не в их ненужности. Не случайно при подготовке к борьбе с Турцией Петр I в 1723 г. возобновил судостроение на Дону.
Наконец, Русско-турецкая война 1735–1739 гг. также показала огромное значение морской составляющей в борьбе с Портой. Готовясь к этой войне, Петербург решил начать ее с занятия Азова, который с 1711 г. вновь находился у турок. Для этого с 1733 г. было восстановлено строительство судов на Дону и его притоках. Речь шла о достройке корпусов, заложенных еще при Петре I в 1723–1724 гг., в частности, 15 прамов, 15 галер,[43] 59 ботов и шлюпок, а также о постройке вновь еще 20 галер,[44] лесоматериалы для которых также уже были заготовлены. Иными словами, Петербург просто решил реализовать то, что наметил Петр I. При соответствующей организации работ и качестве постройки указанные суда представляли отнюдь не малую силу.
Выписка из указа правительствующего Сената от 27 декабря 1733 г.{165}
…По приложенной спецификации по сношению с военной коллегией учинить, а именно: судам быть такому числу сколько указом блаженной и вечно достойной памяти Е. И. В. Петра Великого определено и сделано, и указом Ея. И. В. сентября 1 числа доделать велено, а именно: прамов больших 9, малых 6, галер 35, каек 30, ботов итальянских 23, шлюпок 6, будар 400, да к тем бударам вновь сделать по одной лодке.
Однако с уровнем организации мероприятий деятелям Анны Иоанновны до Петра I было ой как далеко. События 1733–1735 гг. на Дону это хорошо показали. В частности, Петербург в это время просто задергал флотилию противоречивыми приказами. Сначала в апреле 1734 г. последовало распоряжение находящиеся на верфях Дона галеры и прамы спустить на воду и вооружить.{166} Однако людей на Дону не хватало, и в 1734 г. осуществить это не удалось. Но в марте 1735 г. М.Х. Змаевич доложил в Адмиралтейств-коллегию, что апрельский указ практически выполнен. В ответ ему сообщили, что Кабинет министров решил пока галеры и ирамы не спускать на воду, а оставить на стапелях. В результате часть галер осталась на береху, а кайки и малые ирамы вообще вытянули обратно на берег. Но уже 27 июня 1735 г. последовал указ того же кабинета министров, который гласил: «Построенные в Таврове и в прочих по реке Дону местах прамы и галеры и прочие суда, которые достроены, выконопатить, спустить на воду, и оснастив имеющиеся в Павловске, содержать к походу в готовности, а из Таврова и из прочих мест, кои выше Павловска готовые, определив на оные морских и артиллерийских служителей надлежащее число, немедленно отправить в Павловск».{167} Но время большой воды на Дону было уже упущено, и 20 построенных в 1733–1734 гг. галер спустить ранее весны 1736 г. не представлялось возможным. Об этом, как и в целом о сложившейся на Донской флотилии ситуации, М.Х. Змаевич написал в Петербург 10 июля: «Прамов больших 9 и 15 галер в Павловске имеется и на них такелаж и артиллерийские припасы, кроме пороха, в готовности, а 20 галер новопостроенных в Таврове никоим образом спускать ныне невозможно, ибо вешняя вода давно ушла, а малые прамы и Кайки, хотя были расконопачены и вытянуты из воды на берег под сарай, по силе указа приказ паки конопатить и трудиться будем, чтоб спустить… А которые и имеются в Павловске, и те не далеко пройти могут за упущением вешней воды, понеже по Дону ход тамошней воде в апреле и мае месяцах, и ежели оные суда спустить, то надлежит ожидать будущей вешней воды».{168} Так Россия осталась в 1735 г. без содействия морской силы.
Между тем, именно осенью 1735 г, началась Русско-турецкая война. Поводом к ней послужили продолжавшиеся в 1735 г. набеги крымских татар на Украину и поход хана Каплан-Гирея в мае через русские земли на Кавказ для захвата прикаспийских владений Персии. В ответ Б.Х. Миних получил в июле 1735 г. распоряжение кабинета министров о движении с войском к Дону для осады и взятия Азова. «Повеление об Азовской осаде принимаю с тем большей радостию, — писал он, — что уже давно, как В. В. известно, я усердно желал покорения этой крепости».{169} Однако Миних смог добраться только до Павловска. Здесь он получил новое распоряжение, которое гласило: хотя за поздним временем вопрос о начале осады Азова Миних должен решить сам, однако установить блокаду крепости он обязан уже зимой 1735/1736 г.{170} В ответ Б.Х. Миних решил провести Крымскую экспедицию, объяснив это тем, что надо воспользоваться уходом татар в Персию (при этом Азов оказался «забытым»).{171} А поскольку сам он заболел, то поручил операцию генералу Леонтьеву, корпус которого осенью 1735 г. и был направлен в Крым, но из-за ранней зимы и больших потерь в армии от заболеваний войска вынуждены были вернуться, даже не дойдя до Перекопа. Таким образом, перед нами классический пример столь постоянно встречающихся в истории России организационных провалов и стратегических шараханий.
Между тем, Б.Х. Миних составил чрезвычайно масштабный план дальнейших военных действий. В частности, война, по Миниху, должна была пройти четыре следующих этапа:
«Год 1736. Азов будет наш; мы овладеем Доном, Днепром, Перекопом, землями ногайцев между Доном и Днепром вдоль Черного моря, и, если будет угодно Богу, сам Крым отойдет к нам.
Год 1737. Е. И. В. полностью подчинит себе Крым, Кубань и присоединит Кабарду. Она станет владычицей Азовского моря и гирл от Крыма до Кубани.
Год 1738. Е. И. В. без малейшего риска подчинит себе Белгородскую и Буджакскую орды за Днепром, Молдавию и Валахию, стонущие под турецким игом. Греки спасутся под крылами Российского орла.
Год 1739. Знамена и штандарты Е. И. В. будут водружены… где? — В Константинополе. В самой первой, древнейшей Греко-христианской церкви, в знаменитом восточном храме Святой Софии в Константинополе, она будет коронована как императрица греческая и дарует мир… кому? — Бесконечной вселенной, нет — бесчисленным народам. Вот — слава! Вот — Владычица! И кто тогда спросит, чей по праву императорский титул? Того, кто коронован и помазан во Франкфурте или в Стамбуле?».{172}
Б.Х. Миних был абсолютно уверен в реальности выполнения данного плана, считая, что «турки от российского войска не в малом страхе состоят». Кстати, Б.Х. Миних составляя этот план, рассчитывал на необходимое обеспечение действий своей армии со стороны создаваемой Донской флотилии.
Насколько указанный план был реален? Несмотря на ряд явных просчетов, в целом он был вполне выполним при соответствующем уровне организации действий и тактическом мастерстве войск. А вот как с тем, так и с другим Россия времен Анны Иоанновны имела серьезные проблемы. Кроме того, ошибочный расчет на то, что турки трясутся от страха, предвидя войну, только усугублял проблемы организации.
В действительности неудача похода генерала Леонтьева вызвала торжество в Константинополе и Бахчисарае. После поражения Петра I в Прутском походе 1711 г. в обеих столицах силу России оценивали весьма низко. События же 1735 г., по мнению татар и турок, только подтвердили правоту таких оценок. Таким образом, страха противник явно не испытывал.
Однако вначале все, казалось, шло по плану. Уже в марте 1736 г. часть войск Донской армии приступила к блокаде Азова. В конце апреля сюда подошли и главные силы этой армии под командованием П.П. Ласси. В начале мая к Азову стали прибывать и суда донской флотилии П.П. Бредаля (он заменил в сентябре 1735 г. умершего М.Х. Змаевича) с осадной артиллерией. 8 мая начались осадные работы, а береговые батареи и прамы начали обстрел крепости. Многократные вылазки турок были отбиты. Между тем, в июне под Азовом было сосредоточено уже около 28 тыс. русских войск и 146 орудий. Флотилия П.П. Бредаля насчитывала 9 больших прамов (44-пушечных), 6 малых (8-пушечных), 35 галер и 29 небольших судов.
Не сидела сложа руки и Турция. К Азову была направлена эскадра капитан-паши Джаним-кадия, включавшая линейные корабли, фрегаты и галеры. Однако из-за мелководья турецкие корабли не смогли войти в устье Дона. Донская флотилия, занимавшая выгодные позиции в устье, не допустила перевозки подкреплений в крепость на гребных судах. Турецкой эскадре пришлось уйти, не выполнив своей задачи: Азов так и не получил подкреплений. К сожалению, не использовали стесненность турецкого флота на мелководье Таганрогского залива и русские моряки. Между тем, опыт событий 1696 г. в дельте Дона показал, что даже с помощью малых судов туркам вполне можно нанести существенный вред.[45] Но это пока посчитали не столь уж важным: главное — турок не пустили к Азову.
