Андрей Иванов - Морская битва двух империй. Нельсон против Бонапарта
Наконец, прекрасная и обаятельная Жозефина, прощенная великодушным мужем и имевшая доступ во многие дома, была способна тактично уговорить и привлечь на сторону Бонапарта важных и нужных людей.
Наполеон не должен был составлять план переворота, поскольку Сиейес и его коллеги уже все продумали. Когда Бонапарт договорился с аббатом, дело стало обретать реальные контуры. Переворот замышлялся как политический и парламентский. Войска не должны были принимать в нем участия, хотя на всякий случай они будут держаться наготове.
Трое из пяти директоров сразу вошли в постоянные сношения с Наполеоном. Это были Баррас, Гойе, бывший министр юстиции, и малоизвестный генерал Мулен. Сиейес уже был союзником Бонапарта, а значит, и зависимый от него Роже-Дюко встал на сторону заговорщиков.
Наполеон мало выходил из дома — все шли к нему, и он принимал посетителей часто полуодетым, в сером сюртуке и фуражке. Он записался в члены крепостного клуба, считавшегося общим домом офицеров гарнизона, и посетил Дом инвалидов, где общался с ветеранами.
Резкая перемена климата — переход от египетской жары к влажной парижской осени — плохо отразилась на его здоровье. Его кожа потемнела, и общий вид был болезненным. Неизменным был лишь огонь его глаз.
«Из всех военных это еще самый штатский», — говорили о Бонапарте, генерале-академике, друге и коллеге видных ученых Института — Монжа, Бертолле, Лапласа, Кабаниса, Вольнея. Он посетил вдову Гельвеция и участвовал в заседаниях Института.
На одном из них он сделал доклад о состоянии Египта, памятниках древности и о Суэцком канале, когда-то связывавшем Красное и Средиземное моря. Бонапарт рассказал ученым о том, что по его заданию были выполнены замеры и съемки следов древнего канала, и эти исследования помогут восстановить важнейшую водную артерию. После доклада генерала слова попросил Монж: он дополнил сообщение Наполеона и подчеркнул его научную ценность.
Просвещенному генералу могли составить конкуренцию представители партии грубой военщины, большинство которых сотрудничали с якобинцами, — Моро, Бернадот, Ожеро и Журдан.
Моро, один из лучших генералов, был авторитетен, но непопулярен. Он не обладал способностью привлекать людей. Накануне переворота выяснилось и то, что у него нет политических амбиций.
Моро прибыл из Италии и был принят в Люксембургском дворце Сиейесом — тот рассчитывал поставить генерала во главе военного переворота. Сиейес ждал прихода Моро и в это время получил известие о высадке Бонапарта во Фрежюсе. Он послал за Боденом Арденнским — своим близким другом, посвященным в его планы. Боден и Моро одновременно вошли в кабинет аббата, и тот сообщил им важную новость. Боден был потрясен и счастлив: спаситель Франции вернулся! И он слышал, как Моро сказал Сиейесу: «Вот тот, кто вам нужен; он устроит переворот гораздо лучше меня!» Генерал сам отказался от участия в политике, а Боден умер на следующее утро, едва поднявшись с постели, — говорили, что от радости.
Генерал Жан-Батист Бернадот был убежденным якобинцем, другом Сен-Жюста. Он был высок ростом и наделен крайне самодовольным и тщеславным характером. Уроженец Гаскони, он отличался пылкостью и вызывал соперников на дуэль по малейшему поводу. Колючесть и хвастливость гасконца портили его репутацию компетентного военного командира. Он широко демонстрировал свою приверженность республиканским принципам, но имел манеры величественного аристократа — явное противоречие, заметное для многих. Но при этом Бернадот был фигурой настолько яркой, что люди, увидевшие его впервые, не могли не задать вопрос: «Кто это такой?»
Бонапарт и Бернадот сразу невзлюбили друг друга. Их первую встречу в Италии Бернадот описал следующим образом:
«Я увидел человека двадцати шести или двадцати семи лет, который хотел выглядеть на пятьдесят. Это не сулит ничего хорошего для республики... Я понимаю это. Бонапарт относится ко мне с ревностью и хочет унизить меня. Мне ничего не остается, кроме того, как пустить себе пулю в лоб».
Во время Первой Итальянской кампании Бернадот был переведен с Рейнского фронта и поступил под начало Бонапарта. Для гасконца было невыносимо подчиняться крайне честолюбивому корсиканцу, который постоянно одергивал его и делал незаслуженные выговоры.
Вернувшись из Египта, Наполеон узнал неприятную для себя новость: Бернадот женился на Дезире Клари, бывшей возлюбленной Бонапарта, и это также осложняло отношения двух генералов.
Бернадот успел короткое время побыть военным министром Французской республики, но испортил отношения с аббатом Сиейесом, влиятельным членом Директории, и вынужден был уйти в отставку. Хотя генерал не пользовался доверием правительства, имел плохую прессу и нажил себе много врагов, он продолжал держаться независимо и не ответил на призыв Бонапарта.
Более того, он предложил Директории судить Наполеона за дезертирство из Восточной армии и отказ пройти карантин в порту прибытия. Бернадот не принял приглашения на официальный обед в честь Бонапарта под предлогом того, что последний мог быть носителем чумы.
Бонапарт действовал хитрее: он решил не отвечать на явные провокации гасконца, но нейтрализовать его, плавно вовлекая в свою орбиту. При этом Дезире, родная сестра жены Жозефа Бонапарта, рассказывала в семейном кругу о поведении мужа.
Договорившись с Сиейесом, Бонапарт еще размышлял о том, брать ли в союзники Барраса, или оставить того в дураках. Рсаль, один из приближенных генерала, считал, что Барраса лучше держать при себе: заручившись его поддержкой, можно быть уверенным, что большинство членов Директории поддержат переворот или, по крайней мере, не будут ему мешать.
Вскоре Бонапарт и Баррас выяснили отношения. Генерал обедал в Люксембургском дворце, а после трапезы зашел разговор о политике и будущем страны. Баррас говорил о перспективах военных побед, которые одержит Бонапарт. Тем самым он указывал генералу па его место, а сам пустил «пробный шар». Не смея прямо предложить себя в будущие президенты республики, он вдруг назвал генерала Эдувилля как кандидата на высший ноет. Ничего не сказав в ответ, Бонапарт бросил на Барраса взгляд, полный презрения. Тот растерялся и забормотал что-то невнятное. Через минуту генерал поднялся и ушел.
От Барраса он немедленно направился к Сиейесу, жившему в другой части дворца, и скрепил союз с аббатом. Бонапарт окончательно решил делать переворот вместе с Сиейесом, при поддержке лояльных ему депутатов Совета старейшин и Совета пятисот.
На Баррасе он поставил крест, решив просто откупиться от этого коррумпированного политика. Однако союзники и помощники Бонапарта — Мюрат, Евгений Богарне, Талейран — продолжали поддерживать видимость хороших отношений с Баррасом, бывая в Люксембургском дворце. Мюрат и Евгений завтракали с адъютантами директора, пили за его здоровье и уверяли, что их начальники делают общее дело на благо республики.
Между тем Сиейес раскрыл Бонапарту детали плана. Заговорщики собирались похоронить старый порядок и ввести новую форму правления почти конституционным путем. Дело в том, что три статьи органического закона давали старейшинам право сменить резиденцию законодательного корпуса. Местом заседаний хотели назначить дворец Сен-Клу, расположенный в пригороде Парижа. Изобрести предлог будет несложно — необходимо запугать депутатов угрозами, исходящими от мнимых заговорщиков.
Вдали от политически активных народных масс депутаты легко поддадутся давлению и примут нужные решения. Сиейес и Роже-Дюко поддерживают «революцию», Барраса необходимо отправить в отставку, Гойе можно будет перетянуть на свою сторону, а генерал Мулен не имеет политического веса. Директория распадется, а вместо нее будет создан новый исполнительный орган республики — консульство.
Бонапарт, не занимавший никаких официальных постов, будет назначен главнокомандующим войсками. Он призван обеспечить общественный порядок и безопасность депутатов.
До переворота оставались считаные дни. Бонапарт подолгу совещался с Сиейесом, а однажды, вернувшись домой, нашел у себя визитную карточку Журдана — видного военачальника и политического деятеля. Журдан надеялся склонить Бонапарта к тому, чтобы произвести переворот вместе с якобинцами и в их пользу.
До визита Журдана к Наполеону все депутаты от якобинцев собрались у Бернадота, чтобы выработать программу действий. Там был и знаменитый герой Итальянской кампании генерал Ожеро, уже сделавший несколько неудачных попыток вхождения во власть. На этом совещании единомышленников Журдан предложил: «Пойти к Бонапарту и сказать, что мы готовы поставить его во главе исполнительной власти при условии, что представительное правительство и свобода будут гарантированы хорошими учреждениями».
