Александр Широкорад - Трагедии Севастопольской крепости
Кроме того, 440 самолетов имелось в летных школах и учебных частях.
Осенью 1940 г. Антонеску обратился к Германии с просьбой помочь в реорганизации румынских ВВС. С конца 1940 г. немцы начали отправку в Румынию более современных боевых самолетов: Ме-109Е и Хе-111Е.
Также в Германию в срочном порядке были посланы экипажи для прохождения двухмесячных курсов повышения квалификации. В программу подготовки входило обучение летчиков ночным полетам, полетам при нулевой видимости (в сложных метеорологических условиях), навигации, полетам в сложных метеорологических условиях с использованием радиолокационных систем «Фичен» («Fischen») и «Роланд» («Roland»), a также посадкам с использованием радиомаяка «Лоренц» («Lorenz»).
Всего за период с октября 1940 г. по июнь 1941 г. было подготовлено как в Румынии, так и в Германии более 2000 военных специалистов, из которых 1500 для ВВС и 500 для зенитной артиллерии.
Однако, несмотря на помощь немцев, румынская авиация к 22 июня 1941 г. не представляла серьезной угрозы Черноморскому флоту.
Таким образом, даже объединенные флоты Турции и Румынии были в несколько раз слабее советских сил на Черном море. Да Черноморский флот и не готовился к борьбе с ними,
С начала 1920-х годов советское руководство жило под страхом образования коалиции капиталистических государств и ожидало появление англо-французского флота на Балтике и Черном море, то есть повторения событий 1854—1855 гг. и 1918—1920 гг. Отсюда главной задачей советских Военно-морских сил был бой на минно-артиллерийской позиции в районе собственных военно-морских баз, И лишь в случае нанесения тяжелых потерь противнику планировался выход в открытое море легких сил флота — быстроходных крейсеров и эсминцев. Главной задачей подводных лодок на Балтийском и Черноморском флотах была атака боевых надводных кораблей противника.
Следствием такой доктрины стало полное пренебрежение десантными операциями флота и поддержки флотом действий сухопутных сил. Десантные суда и корабли для обстрела побережья (мониторы, канонерские лодки и т. д.) не строились, за исключением судов для речных флотилий.
В Красной Армии же господствовала наступательная доктрина. С легкой руки Хрущева совковые историки, как попугаи, повторяют выдернутую из контекста фразу маршала Тухачевского: «Новая мировая война будет войной моторов», но опускают продолжение цитаты: «…против классово-неоднородного противника». А суть-то была именно в последних словах! Главное — напугать противника, а дальше рабочие и крестьяне в солдатских шинелях поднимут вверх руки и будут ждать своих освободителей от «капиталистического ярма».
Именно для этого Тухачевский и Кº заставили заводы производить тысячи танков с противопульной броней (Т-26, БТ всех типов, Т-38 и т. д.), несмотря на то что уже в начале 1930-х годов в Англии и Франции пошли в производство танки с противоснарядной броней.
В 1930-е годы в СССР огромные средства тратились на неуемные фантазии разного рода авантюристов, пользовавшихся поддержкой малограмотных руководителей армии и промышленности, Тухачевского; наркома тяжелой промышленности Орджоникидзе; замнаркома обороны по вооружению И.П. Павлуновского; руководства Артуправления во главе с комкором Ефимовым и т. д.
Так, авантюрист В.И. Бекаури, возглавлявший «Остехбюро», выдвинул идею войны телеуправляемых роботов — самолетов, кораблей, подводных лодок, танков и др. В течение примерно 10 лет были созданы многочисленные образцы телеуправляемых самолетов, танков, торпедных катеров, сверхмалых подводных лодок и т. д. Ряд образцов был принят на вооружение и запущен в серийное производство.
Увы, проку от этих телеигрушек оказалось мало, и с началом войны все «штучки» Бекаури отправили на склады, а сам он к этому времени был репрессирован.
Другой авантюрист Л.В. Курчевский задумал перевооружить всю артиллерию на динамореактивные, то есть безоткатные пушки. Речь шла и о сухопутных, и о корабельных, и об авиационных пушках. Было изготовлено свыше 5 тысяч подобных орудий, и все они пошли на лом еще до войны{19}.
Группа артиллеристов предложила создать сверхдальнобойную 180-мм корабельную пушку. 180-мм пушка стреляла на дистанцию до 38 км снарядами весом 97 кг, причем бронебойный снаряд содержал около 2 кг взрывчатого вещества, а фугасный — около 7 кг. Понятно, что серьезных повреждений вражескому крейсеру, не говоря уж о линкорах, такой снаряд нанести не мог. Хуже всего было то, что попасть в движущийся линкор, а тем более в крейсер с дистанции свыше 150 кабельтовых (27,5 км) можно было только случайно. Кстати, «Общие таблицы стрельбы» (ОТС) для 180-мм пушек были рассчитаны лишь до дистанции 189 кабельтовых (34,6 км), при этом срединное отклонение по дальности составляло свыше 180 м, то есть не менее кабельтова. Таким образом, из таблиц стрельбы следует, что красные военморы из 180-мм орудий не собирались стрелять даже по береговым целям.
Вероятность рассеивания по дальности составляла свыше 220 м, а боковое рассеивание — свыше 32 м, и то теоретически. А практически у нас тогда не было ПУСов[18], чтобы стрелять на такие дистанции.
Тем не менее такими тяжелыми, дорогими и обладавшими низкой живучестью пушками был вооружен крейсер «Красный Кавказ» и все новые крейсера проектов 26 и 26-бис.
Но «дальнобойщики» не унимались, и в 1930-е годы было испытано несколько десятков орудий с каналами, переделанными для стрельбы нарезными, полигональными и подкалиберными снарядами. Но огромное рассеивание, слабое фугасное действие, сложность изготовления и заряжания этими снарядами исключали их принятие на вооружение{20}.
И Тухачевский, и руководство Артуправления уделяли недостаточно внимания созданию автоматических зенитных пушек, считая, что для борьбы с воздушным врагом достаточно 7,62-мм пулеметов «максим» и универсальных (дивизионно-зенитных) пушек. На флоте же для борьбы с авиацией были составлены таблицы зенитной стрельбы для всех орудий калибра 180, 152, 130, 102, 76, 75 мм и т. д., а также созданы осколочные снаряды с дистанционными взрывателями для всех этих калибров.
Кстати, за всю войну известен лишь один случай, когда был сбит самолет (из 130-мм пушки Б-13 с эсминца Северного флота) незенитными орудиями. В остальных случаях стрельба из 180-мм и 130-мм орудий производилась лишь для утешения экипажей.
Только после устранения Тухачевского и большей части руководства Артуправления в 1938—1939 гг. были созданы образцы 37-мм и 45-мм автоматов, содранные с 40-мм автомата Бофоре. Эти автоматы отличались низкой скорострельностью, нерациональной схемой автоматики{21}. Но, как гласит французская пословица, «за неимением лучшего спят с женой».
37-мм автомат 61К с воздушным охлаждением более или менее устраивал руководство Красной Армии. Но флоту нужен был его 45-мм аналог и с водяным охлаждением. Но, увы, из-за экономии и стремления к унификации на вооружение был принят 37-мм автомат 70К с воздушным охлаждением. Автоматы 70К[19] начали поступать во флот лишь в начале 1940 г. и до 1945 г. были единственными корабельными зенитными автоматами, серийно выпускавшимися в СССР.
Не лучше дело обстояло и с сухопутной артиллерией. Игнорируя опыт Первой мировой войны, советское руководство не уделяло должного внимания навесному огню артиллерии, зациклившись на настильном огне. Для сравнения скажу, что германские дивизии не имели пушек, за исключением зенитных и противотанковых. Полковая артиллерия состояла из 7,5-см и 15-см пехотных орудий, а дивизионная — из 10,5-см и 15-см гаубиц. Пушки имела только тяжелая артиллерия. Все полевые и дивизионные орудия вермахта могли вести эффективно навесную стрельбу за счет больших углов возвышения и раздельно-гильзового заряжания, что позволяло, варьируя заряды, менять крутизну траектории снаряда.
Наши же полковые и дивизионные пушки не имели возможности вести навесной огонь.
Поражения РККА в 1941 г. до смерти Сталина объяснялись у нас исключительно внезапностью нападения. Со времени XX съезда КПСС стало модно во всем винить Сталина, Берию, Жданова и т. п., которые-де не слушали наших разведчиков и гениальных полководцев, таких как Жуков. На самом же деле именно руководство РККА в первую очередь несет ответственность за поражения. В нашем Генштабе не были сделаны должные выводы из кампании на Западном фронте летом 1940 г. Уровень офицеров и генералов в РККА был немного ниже, чем в вермахте. А уровень подготовки рядового состава явно несопоставим. Можно ли сравнить казаха или туркмена, едва-едва понимающего русский язык, с немецким парнем, окончившим среднюю школу и прошедшим военную и спортивную подготовку в гитлерюгенде? Наши военные историки и так и сяк вертят данные по числу самолетов и танков в РККА и вермахте, но почему-то никто не говорит об уровне грамотности личного состава армий. Каюсь, я этих сведений и сам не нашел. Но, по данным Советской энциклопедии, с 1918 по 1941 год в СССР среднее образование получили 3829 тысяч человек. Если отбросить женщин, умерших и негодных к военной службе мужчин, то среди военнослужащих к 22 июня 1941 г. было не более 1,5 миллиона человек со средним образованием. Нельзя отрицать, что Советское правительство сделало очень многое. Так, в 1913 г. среди рядового состава русской армии было 1480 человек со средним образованием. А всего грамотных в армии было 604 тысячи человек, малограмотных — 302 тысячи, а неграмотных — 353 тысячи человек. Так что качественный скачок в грамотности за первые 20 лет советской власти налицо, но, увы, мы по-прежнему здорово отставали в этом плане от Германии.
