Игорь Шугалей - Из истории Тихоокеанского флота
Среди документов, хранящихся в РГИА ДВ{141}, моё внимание привлёк фонд № 1324, связанный с военными действиями в Китае во время подавления движения ихэтуаней (или, как их тогда называли, боксёров). В этом фонде оказалось всего два дела, в которых хранились финансовые отчёты о боевых действиях в Китае в 1900—1901 гг., принадлежавшие полевому казначейству 1-го отряда Сибирскою корпуса и сданные во Владивостокское отделение госбанка. В силу этого они оказались не в военных архивах, а среди документов по истории Приморья.
Первое дело даёт представление о том, чего стоило России участие в подавлении беспорядков в соседней стране, а второе дело посвящено учёту конфискованного серебря, найденного при обысках и передаче его в хранилища госбанка. Полевое казначейство Сибирского корпуса было организовано в соответствии с телеграммой от 21 июня 1900 г., и первое донесение из него было отправлено 7 августа того же года. В переписке указывалось, что на территории Китая не разрешалось пользоваться банковским серебром (рублёвые монеты и полтины), а разрешалось осуществлять платежи разменной монетой и мелкими кредитными билетами. Курс китайской монеты определялся Минфином. Для нужд отряда было выделено 1 миллион 700 тысяч рублей (РГИА ДВ. Ф. 1324. Оп. 1. Д. 1. Л. 5). Эти деньги были отправлены хабаровским отделением и состояли из (там же. Л. 12):
банковского серебра (15 000 руб.);
разменного серебра (15 000 руб.);
медных монет (300 руб.);
кредитных билетов (1 669 700 руб.).
Полевое казначейство могло принимать переводы частных лиц, но только в особых случаях — если нет иностранных войск рядом.
Уже через месяц (30 сентября) на нужды отряда был отправлен ещё миллион рублей кредитными билетами по 1 и 3 рубля (там же. Л. 26).
В делах содержатся телеграммы, написанные специальным шифром. Этот шифр представлял собой, по сегодняшним понятиям, формализованную сводку для передачи по телеграфу. В телеграмме цифрами указывались данные по приходу и расходу в рублях (копейки опускались). Для интереса можем рассмотреть отправленную телеграмму и ведомость кредитной кассы, позволяющую понять содержание банковского шифра.
Ф. 1324. Оп. 1. Л 1. Л. 36. Телеграмма:
1 249 504, 95 980, 14 042, 20 689, 00203, итого 1380412, 01 279 итого 01 279. 42 590 итого 42 590. Приход 4215 расход имеет наличности 95 980. Полевое казначейство.
На л. 40 имеется ведомость кредитной кассы:
кредитных билетов 1 249 504 р. 0 к.
золотом 95 980 р.
банковским серебром 14 042 р.
разменным серебром 20 682 р. 95 к.
медной монетой 203 р. 84 к.
казначейского депозита 1279 р. 71 к.
сумма для перевода по билетам и телеграммам — 42 590 р.
Сопоставление этих документов и позволяет понять содержание банковского шифра.
Второе дело носит название: «О переписке о приёме на хранение ценностей, забранных войсками при занятии Маньчжурии».
Дело, связанное с принятием на хранение серебра, возникло 29 сентября 1900 г., когда из штаба 2-го Сибирского корпуса обратились с просьбой принять 10 ящиков серебра, обнаруженного во время обысков при поиске оружия отрядом генерала Ренненкампфа в Цицикаре. До середины октября шла переписка о том, как принимать это серебро и по какому курсу. Наконец 17 октября Министерство финансов распорядилось принять серебро по весу, и из полевого казначейства оно было передано Харбинское отделение русско-китайского банка в количестве 47 224,95 лан в слитках и 26,65 лан монетами. 20 октября был составлен акт об оценке серебра по курсу 100 лан — 150 р. 80 к. Серебра имелось в китайских ямбах на 47224,95 лан, что составило 71 235 руб. 42 коп. и 118 монет на общую сумму 26,65 доллара (китайских), что по курсу составило 28 р. 78 коп. итого стоимость захваченного серебра составила 71 224 рубля (РГИА ДВ. Ф. 1324. Оп. 1. Д 2. Л. 20). Интересно, что при взвешивании серебра при вскрытии ящиков в них были обнаружены 8 слитков и ямбы общим весом 45 404,5 купинских лан, что по курсу составило 68 469 р. 28 к. Кроме того, отдельно от ящиков имелось 36 больших ямбов весом 1803 лана, 7 кусков серебра, в том числе один малый ямб весом 17,45 куп. лан и 118 штукгиринских монет на сумму 26,65 доллара. Всего в серебре 1820,45 купинских лан и монет на сумму 28 рублей 78 коп., а всего серебра на сумму 71 244 руб. Кроме того, в ящиках оказался фальшивый ямб и два куска свинца. Акт взвешивания позволил принять драгоценные металлы на счёт департамента Государственного казначейства (там же. Л. 23).
Но на этом история этого серебра не закончилась. В ноябре из столицы запросили вес серебра в пудах и фунтах. В письме от 8 ноября 1900 г. (там же. Л. 28) указывался вес конфискованного серебра. В слитках имелось 106 пудов 29 фунтов и 38 золотников серебра, в монетах — 1 фунт 63 золотника, а общий вес — 106 пудов 31 фунт и 5 золотников.
Так документы РГИА ДВ показывают несколько незаметных фактов об этой «забытой войне».
1.8. ТАК НАЧИНАЛАСЬ ВОЙНА
Русско-японская война 1904—1905 гг. началась 27 января (по старому стилю) ночной атакой стоявших на внешнем рейде Порт-Артура кораблей Тихоокеанской эскадры японскими миноносцами. Хотя два самых мощных броненосца эскадры («Цесаревич» и «Ретвизан») были выведены из строя, безвозвратных потерь в тот день у своей главной базы Российский флот не понёс Эскадра японцев, пытавшаяся развить успех, была встречена огнём всех российских кораблей, даже тех, что были повреждены в ночной атаке… Однако в первые же дни войны наш флот понёс тяжёлые потери.
После героического боя в Чемульпо гибнут крейсер «Варяг» и канонерская лодка «Кореец».
Оказались интернированы стоявшие в китайских портах в качестве стационеров канонерки. Из них после окончания войны во Владивосток вернётся лишь «Манджур», остальные оказавшиеся в зоне боевых действий будут уничтожены своим личным составом
Трагедией для флота заканчивается и попытка закрыть минным заграждением находящийся рядом с Порт-Артуром крупный порт Дальний. Планировалось, что это заграждение предотвратит там возможную высадку десанта. Для этой цели в Талиенванскии залив, на берегу которого и стоит порт, 27 января был послан минный заградитель «Енисей» в сопровождении крейсера «Боярин».
С прибытием в залив минзаг начал минную постановку, а крейсер вернулся в Порт-Артур. «Енисей», конечно, находился в опасном положении. Ведь в районе планируемого заграждения не было даже береговых батарей, под защиту которых можно было бы отойти в случае необходимости. В течение двух дней на подходах к Дальнему было поставлено 320 мин при лихорадочной или, как сейчас говорят, ударной работе команды. 29 января у острова Сан-шан-тао были поставлены последние 22 мины.
После этой постановки две мины всплыли на поверхность. Командир заградителя капитан 2-го ранга Степанов неосторожно решил расстрелять их с борта корабля. Был дан задний ход и заградитель начал приближаться к минной линии. Маневрирование это было чрезвычайно опасным, но в то время никто не думал об опасности подрыва на собственных минах, гибель от своего оружия просто не укладывалась в уме тогдашних моряков. Как только дали передний ход, раздался страшной силы взрыв, расколовший корабль надвое. Конечно, лучше бы в этой обстановке корабль стал на якорь, светил шлюпку и с неё или расстреляли мину, или укрепили на ней подрывной патрон. Однако привычки мирного времени дорого обошлись экипажу и командиру, который до последней минуты находился на мостике и погиб вместе со своим кораблём, руководя спасением личного состава.
Как только до Порт-Артура дошли известия о гибели «Енисея», в Талиенванский залив опять был послан крейсер «Боярин» с четырьмя миноносцами. Перед выходом в море командир крейсера капитан 2-го ранга Сарычев был предупреждён о наличии мин, но схему постановки ему не сообщили, так как командование эскадры само её не знало.
29 января в 16.00 на подходах к Сан-шан-тао «Боярин» также подорвался на мине и стал медленно тонуть. Командир посчитал положение корабля безнадёжным и приказал оставить крейсер. Экипаж перешёл на миноносцы сопровождения. Действия эти были, мягко говоря, поспешными (даже можно назвать их паническими), поскольку после ухода миноносцев в Порт-Артур «Боярин» ещё два дня оставался на плаву.
Только через двое суток были предприняты попытки спасти крейсер или хотя бы поставить его на якорь. Но время было упущено. Штормом корабль вынесло на минное поле, и после нового взрыва он, наконец, затонул. Хорошо ещё, что японцы не сделали попытки захватить крейсер, иначе на флот легло бы несмываемое пятно позора…
Японские источники также утверждают, что в эти дни один из миноносцев флота микадо торпедировал стоявший на якоре без огней крупный корабль. Отечественные же историки сходятся во мнении, что японскому командиру в темноте не удалось сориентироваться, а после атаки воображаемой цели он донёс о мифическом успехе.
Только из-за слабой подготовки командиров российский флот потерял два ценных корабля. Особенно безобразными были действия командира «Боярина», даже не принявшего мер к спасению крейсера, или хотя бы недопущению его попадания в руки противника. Просчёты предвоенной жизни флота выявились со всей полнотой уже в первые дни войны, но упущенного вернуть не удалось.
