Валерий Замулин - Курский излом
Напомню: к исходу 7 июля противник был остановлен перед селом Красная Дубрава. Командующий 6‑й гв. А не сомневался, что на следующий день соединение противника, наступавшее на этом участке, продолжит атаку танками вдоль шоссе и попытается ударить на Верхопенье с востока, чтобы помочь своему соседу, двигавшемуся из района Сырцева. Это был типичный тактический прием немцев — «клещи». С целью сорвать предполагаемый замысел немцев вечером 7 июля И. М. Чистяков отдал приказ подполковнику Н. Д. Чеволе снять его 27‑ю оиптабр из района Луханина и сосредоточить оба ее полка вдоль обояньского шоссе от Красной Дубравы до развилки дорог 2,5 км восточнее Верхопенья. Выполняя приказ, бригада, совершив ночной марш, перед рассветом вышла в указанном районе. 1841‑й иптап майора В. Г. Гашкова занял огневые позиции на выс. 242.1 (восточнее Верхопенья).
В то же время командир 1837‑го иптап майор Н. Е. Лысюк восточнее Красной Дубравы растянул 10 орудий из 12 оставшихся в полку параллельно обояньскому шоссе с юга на север. Расстояние между батареями было установлено в 500 м, а между орудиями 50–100 м. Все расчеты получили приказ тщательно замаскировать свои ОП. Кроме того, две 76‑мм пушки комбриг поставил непосредственно на дороге севернее Красной Дубравы. Это были так называемые «заигрывающие» орудия. Таким образом, шоссе было перекрыто бригадой в двух местах.
После того как колона боевой группы 11‑й тд, двигаясь от выс. 251.2 по шоссе на север, подошла на дистанцию 2000 м к «заигрывающим» орудиям, их расчеты начали вести беглый огонь осколочными снарядами. Немцы посчитали, что у русских [742] не выдержали нервы, и, остановив движение автомашин с пехотой, двинули бронетехнику вперед. Экипажи опасались мин, поэтому танки и штурмовые орудия шли не развернутым фронтом, а кильватерной линией. Колонна продвигалась медленно, через некоторое время над позициями двух «заигрывающих» орудий показались около 40 вражеских самолетов. Тремя группами они нанесли бомбовый удар по их месту расположения, и через 15–20 минут они были уничтожены. После этого танки начали увеличивать скорость. Подполковник Н. Д. Чевола в этот момент находился на НП 1837‑го иптап. Как только передовые машины врага вошли в сектор обстрела орудий полка на левом фланге, по его приказу одновременно по бортам танков ударили все расчеты. Огонь был сильный и неожиданный для врага. Благодаря тщательной маскировке позиций и приему с «заигрывающими» орудиями, отвлекшими внимание экипажей танков на себя, немцы не смогли вовремя обнаружить засаду.
Согласно отчету бригады, расстрел колонны 11‑й тд длился восемь минут, за это время была выведена из строя 31 бронеединица. По данным, собранным шведскими исследователями Н. Цеттерлингом и А. Франксоном, численность 11‑й тд за сутки с 24.00 7‑го по 24.00 8 июля уменьшилась на 17 танков. Учитывая, что вся территория, на которой остались машины, подбитые 27‑й оиптабр, находилась под контролем немцев, их ремонтные службы значительную часть техники оперативно восстановили. Вместе с тем, как отмечается в документах нашего соединения, среди оставшихся дымиться на шоссе были и тяжелые танки. Судя по всему, они принадлежали 52‑му батальону «пантер», который поддерживал 11‑ю тд.
Противник даже не смог развернуться в боевые порядки, хотя отдельные его экипажи начали интенсивно обстреливать обнаруженные орудия. Но плотность и результативность огня артиллеристов Н. Д. Чеволы была столь значительной, что оставшиеся вражеские машины свернули с шоссе на восток, стремясь уйти от губительного обстрела. После боя командир полка доложил комбригу, что 1‑я батарея капитана Афанасьева подбила 13 танков, 2‑я — ст. лейтенанта Порывкина — семь, 3‑й — лейтенанта Владимирова — десять танков и одно самоходное орудие. Были потери и в составе полка. От прямых попаданий бомб были полностью уничтожены два орудия и их расчеты. Еще две пушки вывели из строя танки. Погибли семь артиллеристов, и 16 — получили ранения{700}. Это был один из самых удачных поединков бригады в ходе Курской битвы. Он был правильно спланирован и мастерски осуществлен. [743]
Хотя уберечь от гибели два героических расчета, к сожалению, не удалось.
Одновременно с переходом в наступление 11‑й тд начала штурм Сырцева и 3‑я тд. Из журнала боевых действий 48‑го тк:
«13.45. Наступление 3‑й тд в Сырцево началось. Находящиеся здесь танковые силы противника, вероятно, подведены только вчера из района Курска. Противник, кажется, намерен при любых условиях удерживать западный берег Пены, чтобы атаковать фланг двигающегося на север корпуса. Поэтому наступление дивизии будет очень трудным, и нет уверенности в том, что действия слабо вооруженной тяжелыми танками 3‑й тд смогут оказать помощь «Великой Германии», ведущей тяжелый бой в районе Верхопенье»{701}.
Таким образом, между 13.00 и 14.00 весь участок обороны 1‑й ТА и 6‑й гв. А подвергся сильному удару двух танковых корпусов противника. И результаты не замедлили сказаться, немцы начали теснить наши войска. Между 13.30 и 14.00 боевая группа 11‑й тд подошла к позициям 3‑й мбр в районе выс. 242.1 и завязала бой, а подразделения 111‑го грп ворвались в ур. Становая. Дравшаяся здесь 180‑я тбр полковника М. З. Киселева, потеряв более половины «тридцатьчетверок» и «семидесяток», а также лишившись иптаб, начала отходить к выс. 260.8. В это же время командование 6‑го тк было вынуждено отводить бригаду М. Т. Леонова на западную окраину Сырцева. Одновременно из ур. Толстое А. Л. Гетман выдвинул корпусной резерв — 22‑ю тбр полковника Н. Г. Вененичева в стык 112‑й тбр и 200‑й тбр на участок: справа — слияние безымянного ручья с Пеной, слева — западная окраина Верхопенья.
Утром М. Е. Катуков приехал на своем «Виллисе» к А. Л. Гетману, здесь его и застало сообщение о переходе немцев в наступление по всему фронту. Он поддержал решение командира корпуса и распорядился усилить участок Верхопенья. Подполковник И. И. Бондаренко, командир 79‑й гв. мп. «катюш», получил задачу сосредоточиться в лесу западнее Верхопенья и поддержать огнем части, оборонявшие село.
После этого командарм немедленно связался с командующим фронтом и доложил обстановку. Михаил Ефимович изложил свое видение ситуации. Противник пробивается к Верхопенью. При этом стремится взять в «вилку» в районе Гремучего, Красной Поляны, ур. Щенячье оборонявшиеся там 67‑ю гв. сд, 90‑ю гв. сд и 200‑ю тбр со средствами усиления ударами с двух сторон: первым — из Сырцева в направлении к южной окраине села, вторым — вдоль обояньского шоссе с поворотом на запад вдоль дороги Верхопенье — выс. 242.1. [744]
Одновременно прослеживается стремление неприятеля охватить фланги 31‑го тк. На его правом крыле, от обояньского шоссе, немцы стремятся ударить в его тыл, двигаясь через ур. Становая на Рыльский и Сухо — Солотино. Одновременно в центре и на левом фланге рубежа Рыльский — Веселый — высоты южнее Кочетовки войска Д. Х. Черниенко подвергаются сильным атакам танков при плотном прикрытии с воздуха. Немцы уже взяли Малые Маячки, Грезное и подходят к Кочетовке и Сухо — Солотине.
Командарм просил помощи, доложил, что у него остались незадействованными лишь 203‑й оттп «KB», 86‑я отбр и остатки 49‑й и 1‑й гв. тбр. 86‑ю отбр полковника B. C. Агафонова трогать нельзя, она находится севернее Кочетовки, и в случае прорыва, кроме нее, здесь сил больше нет. Танковый полк решено подтянуть от Обояни в район севернее Сухо — Солотина с той же целью. Бригады В. М. Горелова и А. Ф. Бурды готовятся атаковать танковый клин противника из района выс. 260.8 — Ильинский на юго–восток от Верхопенья.
Н. Ф. Ватутин понимал положение командарма, но в свою очередь тоже поделился нерадостным известием — обстановка по всему фронту очень напряженная, немцы на участке 7‑й гв. А прорвались в Мелехово, бой идет на западных окраинах Дальней Игуменки. Николай Федорович просил продержаться до завтра, резервы уже идут. Сегодня можно рассчитывать только на помощь танковыми ударами по правому флангу немцев на прохоровском направлении. Впоследствии Михаил Ефимович вспоминал, что «…мы возлагали большие надежды на удар по флангам противника 2‑го и 5‑го гвардейских, 2‑го и 10‑го танковых корпусов…» и «… с нетерпением ждал я сообщений с левого фланга. Но уже из первых донесений стало ясно: контрудар наших соединений не достиг намеченных целей»{702}.
Командующий фронтом не стал посвящать М. Е. Катукова во все проблемы и неувязки с контрударом. У командарма и так настроение было хуже некуда. Судя по дальнейшим шагам, Н. Ф. Ватутин и сам «кипел». После этого разговора в 14.20 он диктует жесткий приказ командирам четырех танковых корпусов.
«Командирам 10‑го, 2‑го танковых, 2‑го и 5‑го гв. танковых корпусов
Копия: начальнику Генерального штаба,
командующему 1‑й танковой армией
1. Категорически требую самых решительных и смелых [745] действий: и полного выполнения поставленных задач. Топтание на месте прекратить и стремительно наступать.
