Сергей Полторак - РАЗВЕДЧИК КЕНТ
Отто поинтересовался у Кента, как тот добрался из «деревни», то есть из СССР, какие были трудности в пути. Кент давал лишь самые общие ответы, не отвлекаясь на детали. Отто рассеянно кивал, дружелюбно улыбался. Его короткие волосатые пальцы уверенно манипулировали со столовыми приборами. Они словно действовали отдельно от его вялой грузной фигуры. Тонкие губы, растянутые в улыбку, выдавливали французские слова, которые он подбирал с трудом. Его произношение было очень необычным, но угадать, с каким акцентом он говорил, было невозможно. Он имел лицо типичного еврея, и никакой иностранный паспорт был не в состоянии это скрыть. Кенту показалось, что Отто намного старше его. Реально их разделяли девять с половиной лет, но двадцатипятилетнему молодому человеку тридцатипятилетний мужчина казался едва ли не глубоким стариком.
Кент вслушивался в слова своего начальника и был готов увидеть глубокий смысл в каждом его жесте, в каждом движении бровей. Так прилежный ученик слушает урок своего первого учителя. Но разговор, хотя и был очень долгим, не содержал в себе каких-то конкретных рекомендаций или инструкций. В конце концов Кент посчитал это признаком хорошей конспирации. Да и могла ли проходить по-другому их самая первая встреча?
Было решено, что они увидятся через несколько дней в Брюсселе. Во время новой встречи и должен был состояться более деловой разговор. А пока – достаточно было присмотреться друг к другу, составить первое впечатление о человеке, с которым предстоит работать и от которого во многом будет зависеть успех выполнения задания и твоя собственная жизнь.
Расставшись, разведчики не спеша направились в разные стороны.
Кент шел по улицам Гента. Он с любопытством рассматривал старинный замок, расположившийся в центре города и совершенно не вязавшиеся с его обликом высокие трубы текстильных фабрик. Веселый смех доносился из многочисленных кафе и пивнушек. Почему-то мелькнула мысль о том, что пиво – это национальный напиток не только немцев или чехов, но и бельгийцев. В Бельгии пиво разрешалось пить даже детям. А многие бельгийцы привычно выпивали за день несколько литров пива. Эта национальная традиция показалась Кенту почему-то очень симпатичной, может, потому, что она чем-то напоминала ему Россию. С каждым днем его вынужденное путешествие по странам Северной и Западной Европы все больше походило на путешествие в одиночество. Стать одиноким в двадцать пять лет, имея родителей, родственников, друзей, подруг – это ли не труднейшее испытание в жизни?! Какие блага, какая роскошь и деньги способны хоть отчасти компенсировать то, без чего не мыслишь себя? Когда жизнь словно сдирает с тебя живую кожу, обнажая беззащитную плоть, мыслимо ли наслаждаться окружающими красотами и устроенным бытом? Одинокое сердце может успокоить лишь другое – такое же одинокое. Мог ли Кент рассчитывать на то, что в своем окружении он встретит человека, способного стать ему близким другом? Безусловно, нет. Он понимал, что даже среди своих коллег – военных разведчиков – в силу специфики работы он будет одинок. И это одиночество казалось бесконечно долгим.
Приехав в Брюссель, Кент сразу же отправился на такси в одну из лучших гостиниц города – «Метрополь», расположенную в самом центре города. Сняв в ней дорогой номер, он тут же перевез свои вещи из «Эрмитажа» и облегченно вздохнул. Предстояло окунуться в новую жизнь.
Иногда, глядя на себя со стороны, молодой разведчик мысленно восклицал: «Боже, сколько кругом иностранцев!» Потом ему становилось смешно от собственной мысли, потому что они-то («иностранцы») были местными жителями, а иностранцем – он.
Бельгия, как и любая другая страна, имела свои особенности, свои нравы. Ко всему этому предстояло ещё привыкнуть. Во все это нужно было вписаться, да еще так, чтобы прослыть преуспевающим деловым человеком, умеющим зарабатывать деньги.
В Брюсселе цены были несколько выше, чем в Швеции, Финляндии, Норвегии и Франции. Но в ресторанах выбор был разнообразней, и казалось, что блюда отличаются изысканностью и более нежным вкусом.
На улицах столицы было оживленно и весело, хотя в этом веселье как-то незримо, на уровне подсознания, витал страх. Страх перед началом новой войны. То, что она скоро начнется, чувствовали многие. Именно – чувствовали, а не понимали умом.
В свете рекламных огней улиц Кент то и дело замечал броско одетых молодых женщин, поведение которых не вызывало сомнений в их профессии. Кент невольно улыбнулся, вспомнив, как перед поездкой в Испанию им, добровольцам, объясняли, что среди проституток много агентов полиции. Что ж, у них своя жизнь, у него – своя.
Не получив каких-либо конкретных указаний от Отто, Кент решил, во-первых, самостоятельно искать подступы к знакомству с людьми, которые будут способствовать его предпринимательской и разведывательной работе; во-вторых, стать «своим» иностранцем для окружающих его нужных людей.
Чтобы справиться с этими двумя главными задачами следовало прежде всего «попасть» в отлаженный временем ритм жизни бельгийской столицы.
Наступившим утром Винсенте Сьерра заказал себе в номер легкий завтрак, состоявший из чашки кофе, булочки, нескольких крохотных упаковочек джема, кусочка сливочного масла, ломтика сыра и тонко нарезанной ветчины.
Позавтракав, он спустился в холл отеля, купил несколько бельгийских, французских и немецких газет, поворчав при этом, что нет изданий на «родном» испанском языке.
Полистав их у себя в номере, разведчик попытался оценить свое поведение. Пока, вроде бы, все правильно: он вел себя так, как должен по его представлению вести себя богатый уругваец. Следовало еще раз обратить внимание на всякие мелкие детали. Особо на то когда, что, где, как и сколько есть и пить. У него по-прежнему не выходила из головы его попытка в Париже отведать чайку в шоферской закусочной.
К счастью, он имел уже достаточное представление о предназначении многочисленных рюмочек, фужеров, тарелок и тарелочек, ножей и вилок, громоздившихся подобно шахматным фигурам на банкетных столах: один неверный «ход» и имидж иностранца из «приличной» семьи будет безвозвратно утрачен.
Он обязан был четко представлять, как должны проводить время люди его круга.
Ему предстояло проявлять не просто терпимость, а даже беспечность, когда кто-нибудь из его собеседников негативно отзывался о Советском Союзе. Ему, богатому латиноамериканцу, до этого просто не было никакого дела.
Истина, известная любому нелегалу: главная трудность разведчика не краткий миг подвига, а кажущаяся бесконечной повседневная и неприметная проза жизни, постоянное, всепоглощающее одиночество, отсутствие права ошибаться в мелочах. А избежать их не может ни один, даже самый талантливый разведчик...
Кент в одном из туристических агентств записался на автобусную экскурсию по Брюсселю и его пригородам в группу франкоговорящих туристов.
Экскурсовод, человек зрелого возраста, оказался знающим гидом, обладавшим к тому же прекрасным чувством юмора. Во время поездки по городу он уверенно знакомил туристов с достопримечательностями, в том числе и с небольшой по размеру бронзовой статуей – фонтаном «Манекен Пис» на небольшой улочке Рю де Л'Етюв, изображавшей писающего мальчика. Изготовленный еще в 1619 году этот памятник за три с лишним столетия видел не один миллион добрых улыбок прохожих и туристов. Ловкие предприниматели хорошо зарабатывали на памятнике, продавая всем желающим его маленькие, действующие с помощью резиновой груши, точные копии. Как тут было ни вспомнить далекий Ленинград, шумную компанию педагогов «Интуриста» и среди них – профессора Исакова, развлекавшего всех «апельсиновым» вариантом шедевра скульптуры периода позднего средневековья?
Когда автобус проезжал по улице де Луа, гид назвал ее улицей двух театров: слева находился Королевский драматический театр, а справа – здание Бельгийского парламента, которое гид с улыбкой назвал театром Комедии. Эта смелая шутка удивила и порадовала многих, поскольку показалась им удачной.
Но Кент с особым вниманием отнесся к другим словам экскурсовода. Прежде он не задумывался, какое серьезное значение имело географическое расположение Бельгии. На севере она граничила с Нидерландами, на юге – с Францией, на юго-востоке – с Люксембургом, а на востоке – с Германией. В радиусе до четырехсот километров от Брюсселя находились Амстердам, Кельн, Дюссельдорф, Майнц, Франкфурт-на-Май-не, Гавр, Париж, Лондон.
Такое напоминание для разведчика и потенциального бизнесмена стоило многого. Это вам не российские просторы и, стало быть, стиль работы предстояло соизмерять с этой геополитической реальностью.
Важно было и то, что до начала Второй мировой войны жители европейских государств, не воевавшие между собой в 1914–1918 годах, имели право безвизового взаимного посещения. Такие поездки позволяли туристам экономить деньги, чем они с удовольствием пользовались. Особенно любили бывать в Бельгии англичане: они посещали местные курорты, музеи, театры.