Эдвард Дри - Номонган: Тактические боевые действия советских и японских войск, 1939
Около 16:00 майор Кадзикава изложил ротным и взводным командирам свою оценку ситуации. Он полагал, что противник использует стандартную наступательную тактику Красной Армии, поэтому фронтальные атаки советских войск и их быстрые отступления являются сковывающими ударами, предназначенными для прикрытия маневра других советских частей. Это в свою очередь означало, что советские войска намерены отступить под прикрытием темноты или использовать ночь для перемещения на новые позиции, учитывая при этом вероятность контрудара японцев. С целью подготовки контрудара майор Кадзикава направил разведывательные группы для разведки района.
Когда разведчики вернулись, их сообщения были мрачными. Они обнаружили огромное сосредоточение советских машин — более 1000 грузовиков и не менее 500 танков и бронеавтомобилей, и вся эта масса техники двигалась вдоль левого фланга батальона. Кроме того, 6‑я рота на высоте 754 обнаружила, что соседний 71‑й полк отступает, оказавшись под массированным ударом советских войск. Против 71‑го пехотного полка японской армии действовали советские 127‑й и 80‑й стрелковые полки 57‑й стрелковой дивизии и 6‑я танковая бригада. Советская бронетехника действовала особенно эффективно, потому что дополнительные меры защиты советских танков сделали их менее уязвимыми к возгоранию. Например, советские танкисты использовали более тяжелое низкосортное горючее, натягивали над моторными отделениями проволочные сетки или укладывали кирпичи, чтобы уменьшить потенциальную опасность поражения коктейлем Молотова, основным противотанковым оружием японской пехоты. Из–за этих мер и более прохладных августовских температур японцам было труднее поджигать советские танки, чем раньше, в июле. Отступление 71‑го пехотного полка оставило открытым левый фланг 2‑го батальона. Вместо отступления Советы явно готовились к полномасштабному наступлению, что предвещало тяжелые бои.
21 августа советский артиллерийский обстрел начался в 8:00. Хотя огонь был не таким сосредоточенным, как в предыдущий день, он был очень сильным[127]. Советские войска использовали разную тактику, чтобы сбить с толку оборонявшихся японцев. 20 августа советские артиллеристы вели огонь вдоль всего японского фронта, а 21 августа обстреливали опорные пункты японцев, выявленные предыдущей разведкой боем. Пока артиллерийский огонь громил ключевые японские позиции, советская пехота проникала в японскую линию обороны.
7‑й роте пришлось выдержать одну такую атаку. Утром во время обстрела высоты 742 младший лейтенант Такасима сидел в траншее, ожидая, когда обстрел закончится. Внезапно над его головой пролетела ручная граната, и вскоре за ней последовал целый ураган гранат. Противник был уже на японских позициях. Такасима, собрав своих солдат, начал охоту за советскими пехотинцами, прятавшимися в узких теснинах, углублениях и мертвых пространствах[128].
Японцы бросали ручные гранаты, а потом, набрасываясь на оглушенных вражеских солдат, приканчивали их штыками. Бой продолжался все утро, и склонность японцев к рукопашному бою помогла им победить. Японские пехотинцы считали, что их советские противники не умеют правильно действовать штыком и в штыковом бою один японский солдат стоит пяти советских[129].
Если советские пехотинцы не произвели особого впечатления на японцев, то взаимодействие между пехотой и артиллерией выглядело впечатляюще. Советская артиллерия прикрывала продвижение пехоты и пробивала бреши в японской обороне, которые могла использовать пехота.
Советские танки, прорвавшиеся в тыл японцев, перерезали их пути снабжения, поэтому японская пехота, оборонявшая позиции, не могла наиболее эффективно использовать свои гранатометы из–за нехватки боеприпасов. Людей тоже стало не хватать, уже к 21 августа многие солдаты батальона были убиты или ранены.
Согласно сообщениям разведки 71‑го полка, 23‑я дивизия организовала контратаку против наступающих советских войск в направлении высоты 752, примерно в 16 км к северо–востоку от позиций 2‑го батальона[130]. Тогда майор Кадзикава разработал план прорвать советское окружение и соединиться с силами 23‑й дивизии. Он направил разведчиков на разведку пути и вражеских позиций у высот Моко. Но эти усилия были напрасны, потому что 21 августа японцы не предпринимали попыток наступления.
В тот день командование 23‑й дивизии передало приказ отряду полковника Хасебе (8‑й полк пограничных войск и 2‑й батальон 28‑го пехотного полка) «поддерживать связь с 71‑м пехотным полком полковника Морита Тецудзи и удерживать прежние позиции»[131]. Майор Ито из штаба дивизии лично передал Хасебе приказ командования «держаться до 24 августа», чтобы 23‑я дивизия и 6‑я армия могли подготовить контрнаступление. После этого Хасебе мог отойти на высоту 749.
22 августа в 8:00 начался новый мощный обстрел. Когда раскаленное солнце поднялось высоко в небо, некоторые солдаты начали сходить с ума от обжигающей жары, удушливой пыли, поднятой взрывами, жажды и криков раненых. Один рядовой на высоте 742 встал в траншее, истерически смеясь и прося воды. Санитар, пытавшийся утащить его в укрытие, был ранен осколком снаряда в горло[132]. Это указывало, какой могла бы быть судьба батальона, если бы дисциплина полностью ослабела.
Тем временем советские войска повторяли тактику, примененную им в предыдущий день, продвигаясь к японским позициям под прикрытием огневого вала. Огонь танков и автоматического оружия также прикрывал советских солдат, поднимавшихся по склонам высот. Советские пехотинцы продемонстрировали большую решительность, и в некоторых пунктах позиций батальона их атаки удалось отбить только в ожесточенных штыковых боях. Артиллеристы батальона и расчеты тяжелых пулеметов должны были тщательно выбирать цели, чтобы сберечь боеприпасы, которых оставалось уже немного, и помочь пехоте отбить атаки противника. Однако когда первая советская атака была отражена, противник перегруппировался и повторял атаку в соответствии с первоначальным планом. Это была безыскусная тактика, но она истощала силы японских защитников. Той ночью противник выкопал траншеи в 100 м от позиций 5‑й и 6‑й рот, создав дугу, параллельную японским позициям и угрожая окружить японцев. На севере советские пехотинцы пытались обойти левый фланг 7‑й роты и, хотя были отражены, но тоже смогли окопаться в 150 м от японских позиций.
Наиболее серьезной угрозой оставалась советская бронетехника, теперь действовавшая за японской линией фронта. Весь день офицеры 2‑го батальона наблюдали в бинокли за неравным боем частей 71‑го пехотного полка с советскими танками. Отступление 71‑го полка неизбежно означало, что левому флангу 2‑го батальона будет угрожать больше советских танков. Для обороны открытого левого фланга был направлен один взвод 5‑й роты. В 21:00 около тридцати вражеских солдат поднялись по склону к позициям 5‑й роты, но после применения ручных гранат и рукопашной схватки были отброшены. К тому времени по японским оценкам батальону противостояли около 1000 советских пехотинцев, 25 танков и 30 орудий.
23 августа вражеские гаубицы открыли огонь по японским позициям из естественных укрытий за высотами Моко, добавив свою огневую мощь к и без того сильному обстрелу. Огонь с высот Моко был особенно эффективным, и потери японцев продолжали расти. Казалось бы бесконечное количество имевшихся в распоряжении советских войск боеприпасов, танков, самолетов и живой силы начало влиять на боевой дух японских солдат. Хотя в журнале боевых действий утверждается, что боевой дух 2‑го батальона по–прежнему был высок, позже японские военные психологи выяснили, что солдаты были разочарованы и подавлены невозможностью ответить на советские обстрелы[133]. Офицер медицинской службы, служивший с 7‑й ротой, удивлялся: «Чем заняты наши танки и авиация? Я не вижу ни одного японского танка или самолета»[134].
Советская пехота снова наступала под прикрытием артиллерийского огня. В 7:30 пользуясь утренним туманом, до 150 солдат с двумя тяжелыми пулеметами при поддержке пяти танков попытались прорвать центр позиций 6‑й роты. Когда последний взводный командир был ранен, командование обороной принял сержант. Огнем пулеметов и штыковым ударом атака противника была отражена. Батальонная артиллерия, стреляя в упор, поддержала защитников, заставив противника отступать по песчаному склону. Хотя советские солдаты при отступлении бросили два тяжелых и два легких пулемета, японская батальонная артиллерия расстреляла почти все боеприпасы. Лишь немного снарядов оставалось для отражения следующих атак. Кроме того, по японским данным противник получал подкрепления, и к бою присоединились новые советские подразделения, таким образом, число вражеских пехотинцев, противостоявших 2‑му батальону, увеличилось, по оценкам японцев, до 1200 солдат[135].
