Марк Гальперин - Прыжок кита
Сотрудничество с ЛЭМЗ началось в 1960 году. Это был первый, но далеко не последний в нашей жизни случай, когда очередное изделие рождалось практически одновременно с рождением нового завода или нового производства на одном из старых и явно непрофильных заводов. ЛЭМЗ получил своё название в послевоенные годы, когда он начал производство важнейшей в то время для всей страны продукции – электромеханических счётчиков электроэнергии. В 1960 году это был благополучный завод с хорошим производством, стабильным спросом, отработанной технологией и конструкторскими службами, вполне обеспечивавшими потребности производства.
Казалось бы, всё замечательно, у завода не было никаких проблем: работай, пользуйся заслуженным уважением, получай переходящие знамёна и правительственные награды. Но одна проблема была, и очень серьёзная. Руководили заводом люди, которым было тесно в сложившихся рамках, и хотелось им, чтобы новые веяния технического прогресса не пронеслись мимо них.
Слово «веяния», пожалуй, больше подходило директору завода Виктору Викторовичу Инкинену. Он был сторонником перемен, но человеком, наученным жизнью, а потому сторонником он был довольно осторожным.
Я помню только одну деталь, которая могла облегчить контакт между заводским руководством и моими шефами: Виктор Викторович Инкинен тоже увлекался игрой на саксофоне. А вот главному инженеру, Виктору Васильевичу Рыбакову, которому тогда было чуть больше тридцати, скорее подходило слово «ураганы». Он был и остаётся до сих пор человеком волевым, решительным, способным на смелые решения и жёсткое их исполнение. В те годы я, ещё совсем зелёный инженер, пожалуй, не мог этого оценить, но жизнь неоднократно давала мне такую возможность. Такой тандем директора и главного инженера был вполне работоспособным. Директор сосредоточился на управлении традиционным производством, а главный инженер начал строить современный завод вычислительной техники.
Первое, что вспомнил В. В. Рыбаков, когда я позвонил ему в самом начале работы над книгой, что самый решительный шаг по реконструкции имеющихся производственных площадей он сделал, когда директор ушёл в отпуск: переломав все и всяческие перегородки, он построил опытный участок. Через него в последующие годы прошли многие новые изделия вычислительной техники, которые рождались в результате наших совместных усилий, а также и те, которые самостоятельно создавал завод в последующие годы. Тогда уже выросли собственные инженерные кадры, появился опыт и совершенно естественные деловые амбиции. Новый завод в заводе строился и рос очень быстро. «Вы дали нам шанс вытащить завод на новую дорогу», — сказал мне Рыбаков.
Идея создания нового производства в Ленинграде и сотрудничества двух предприятий была встречена весьма благожелательно не только первым секретарём обкома В. С. Толстиковым, но и А. И. Шокиным. Это было время совнархозов, и именно новые контакты на региональном уровне находили у руководства полную поддержку. Юрий Иванович Данилин вспоминает: «Для производства УМ1-НХ необходимо было также наладить выпуск кубов памяти на многоотверстных ферритовых пластинах. За освоение кубов тоже взялся ЛЭМЗ.
Но он мог исполнять только операции сборки кубов, их монтажа и проверки. А для этого надо было наладить производство многоотверстных ферритовых пластин. Довольно быстро удалось подключить к их освоению Ленинградский Ферритовый завод (ЛФЗ), который был одним из основных производителей ферритовых сердечников для запоминающих устройств и ферритовых изделий для сверхвысокочастотной техники. С тех пор прошло почти сорок лет, эра ферритовой памяти завершилась. Но ЛФЗ сохранил это производство кубов до сих пор, потому что для ряда применений они остаются незаменимыми прежде всего из-за своей высокой радиационной стойкости.
Но и этим не ограничивался круг заводов, которые должны были включиться в работу по кубам. Для изготовления ферритовых пластин, для прошивки в них отверстий с помощью ультразвука требовались специально разработанные «ерши», которые выпускались только опытным производством ЛКБ в совершенно недостаточных количествах. Эти работы были поручены заводу «Прогресс», обладавшему оборудованием, технологиями и главное – рабочими высочайшей квалификации. Завод специализировался на изготовлении оснастки».
Кооперация, сформированная под руководством Юрия Ивановича Данилина и Виктора Васильевича Рыбакова, показала высочайший уровень работоспособности и долголетия. Её основой на всех этапах было полное уважение друг к другу на всех уровнях, готовность в тяжёлую минуту подставить плечо товарищу, и уж никогда не подставлять подножку.
Какое простое, но золотое правило!
А пластины, выпускаемые ЛФЗ с помощью ершей, освоенных заводом «Прогресс» под общим руководством Данилина, позволили в дальнейшем организовать производство нескольких поколений кубов памяти на ВОСЬМИ заводах. Среди прочих – Хмельницкий завод «КАТИОН», который обеспечивал производство системы «Узел» кубами памяти КУБ-1.
Про кубы памяти с увлечением вспоминает и Виктор Васильевич Рыбаков. Он сразу учуял, что КУБ-1 станет особо востребованным изделием широкого применения, и вцепился в него двумя руками. Даже по прошествии десятилетий мой вопрос о КУБ-1 вызвал у Виктора Васильевича мгновенную и бурную реакцию: «О, КУБ-1, у него сложились собственная жизнь и история», — и тут же с возмущением вспоминает, как один из крупных чиновников Совнархоза обозвал это уникальное изделие «фитюлькой».
«Сам ты фитюлька!» – готов и сейчас вступиться за своего любимца Рыбаков.
ЛЭМЗ не только обеспечил себя необходимыми кубами памяти, но и сделал из них предмет самостоятельной поставки, стал ПЕРВЫМ заводом в мире, выпускавшим интегральные ферритовые кубы памяти. Это уже потом появится ещё несколько заводов, выпускавших подобные кубы нескольких моделей, которые разрабатывались в бюро Староса.
Одновременно с подготовкой серийного производства машины была начата активная работало поиску для неё в различных областях техники таких применений, которые бы наиболее ярко показывали её преимущества перед другими машинами, существовавшими в то время в Союзе и в зарубежных странах.
Решено было, что наиболее убедительными будут системы автоматического управления достаточно сложными технологическими агрегатами. В числе первых были выбраны два объекта: установка по откачке сложных и больших вакуумных ламп на заводе «Светлана» и химический реактор на Воронежском заводе синтетического каучука.
Очевидно, с этих работ началось моё участие в проекте УМ1 – НХ, и не просто как организатора команды программистов, но и как «промоутера» этого нового класса изделий вычислительной техники. На первых этапах мы сотрудничали с маленьким отделом, собранным Юрой Чугуновым. А где-то в 1963 году появились первые «внед- ренцы» и на заводе. Работы было так много, что думать о том, кто выхватит себе кусок послаще, просто никому не приходило в голову – эти системные работы поглотили нас с головой. А Чугунову приходилось ещё и тащить воз внедрения в производство. Активно участвовал в этой работе и начальник конструкторского отдела Анатолий Степанович Соболев, один из немногих руководителей в ЛКБ, кто имел опыт работы с серийными заводами.
Всё это Юра делал не спеша, без суеты и очень солидно, немного даже надувая щёки, и как-то всё у него получалось легко.
Особенно в те годы он выделялся тем, что у него появилась первая в нашей команде машина BMW явно трофейного происхождения – очень вместительная, с кожаными сидениями, огромным рулём и неторопливая, как её хозяин. И какой бы машиной в последующие десятилетия ни управлял Юра, мне всегда казалось, что это всё равно тот же самый величественный немецкий броневик.
Очевидно, в память о нашем сотрудничестве в эти непростые, но памятные годы, вдень моего 50-летия Юра подарил мне фотографию машины УМ1-НХ, рядом с которой меня усадил фотограф, заставив делать вид, что я умею управляться с этой машиной, а чтобы сюжет был более убедительным, ещё и облачил меня в белый халат. Это было признаком работы в полупроводниковом или другом суперпроизводстве.
М. П. Гальперин. 1962 год
Вскоре работы по подготовке будущих потребителей стали выходить за рамки конкретных двух-трёх систем, которые мы могли осилить в то время. Ведь изначально планировалось выпускать машины весьма серьёзным тиражом. В работу активно включился Берг. Естественно, что слово «маркетинг», которое нам ничего не говорило, для него содержало ряд чётких и простых правил, которым надо было следовать. Идеи к этому времени уже имелись. Теперь надо было их должным образом оформить, а потом донести до массового потребителя. Такими потребителями были выбраны основные отрасли народного хозяйства, а в каждой из них – проектные институты, занимающиеся автоматизацией производства. Такие производства существовали во всех областях металлургии, в цементной, химической и нефтехимической промышленностях. Начали готовить проспекты, рекламу, сами стали придумывать разные фантастические применения. Постарались задействовать и механизмы централизованного планирования как через министерства, так и через совнархозы.
