Михаил Барятинский - Танковые асы Второй мировой
На берегу Тагощи в корпусных штабных землянках воцарилось тревожное ожидание. Начальник штаба подполковник М. Т. Никитин сам держал связь по радио с А. Бурдой. Наконец пришло первое донесение, не ахти как обнадеживающее: «Линию фронта прошли. Но в указанном районе кавалеристов не встретили. Продолжаем поиски в лесах».
Прошло совсем немного времени и в штабе корпуса получили новое донесение: «Ведем поиски и заняли круговую оборону. Лыжники ведут разведку по квадратам. Половина квадратов заштрихована, кавалеристов нет». А на следующий день третье радиодонесение: «Разгромили автотанковую колонну противника». Позднее выяснились и подробности. Разведчики-лыжники своевременно донесли Бурде, что по дороге из Белого в Оленино движется большая автотанковая колонна. У Бурды возникло подозрение: не идет ли она с заданием уничтожить кавалеристов. И он атаковал ее и разгромил полностью.
Танк Т-34 из части Героя Советского Союза капитана Филатова загружается боеприпасами. Западный фронт, 1942 год.
Наконец было получено долгожданное радиодонесение: «Нашли кавалерийский отряд в квадрате… не задерживаясь, возвращаемся».
Танкисты посадили раненых, больных, обмороженных конников на боевые машины, для некоторых соорудили сани-волокуши и тронулись в обратный путь. Однако снова перейти линию фронта было куда труднее, чем накануне. Немцы, конечно, уже знали, что у них в тылу советский танковый полк, и выставили заслоны на путях его движения.
«Учитывая это, — вспоминал Катуков, — мы дополнительно передали по радио Бурде: „Ни в коем случае не пробивайтесь через линию фронта по старому маршруту. Держите курс на участок, где оборону держит механизированная бригада Бабаджаняна“. Кроме того, сообщили Александру Федоровичу, по каким опорным пунктам откроем заградительный артиллерийский огонь, прикрывая прорыв танкистов через вражескую оборону. Обязали также Бурду обозначить подход танков к переднему краю серией ракет.
Январским утром наша артиллерия обрушила огонь на позиции противника в районе выхода группы Бурды. Взметнулись в воздух снежные султаны. Сразу же после артналета в разрыв обороны фашистов двинулись танки 3-й мехбригады А. Х. Бабаджаняна. Танки расширили брешь. Через нее-то и стали выходить полк Бурды и кавалеристы. Впрочем, кавалеристами их теперь можно было назвать лишь условно. Все они стали пехотинцами.
На нашей стороне их ожидали дымящиеся кухни, медперсонал. Среди вышедших через прорыв обороны было много раненых и обмороженных. Санитарные машины эвакуировали их в тыл.
Двое суток по коридору в немецкой обороне охраняемые с флангов танковыми заслонами выходили окруженцы. Двое суток день и ночь работали медики, повара, интенданты.
Александр Федорович Бурда, как обычно, с честью выполнил боевое задание».
Из приведенного эпизода хорошо видно, что боевая работа танковых войск в годы Великой Отечественной войны складывалась не только из танковых боев.
Незадолго до начала Курской битвы подполковник А. Ф. Бурда был назначен командиром 49-й танковой бригады, оказавшейся чуть-ли не на самом острие наступления 48-го немецкого танкового корпуса. О своей встрече с А. Бурдой 6 июля 1943 года вспоминал М. Е. Катуков: «Бурда переступил порог избы, еле держась на ногах. Небритое лицо его было черным от копоти и усталости. Гимнастерка в пятнах пота. Сапоги в пыли. Таким мы его еще не видели. Он было поднес руку к шлему. Но я шагнул ему навстречу, обнял и усадил на скамейку.
— Ну, рассказывай по порядку.
Он облизнул пересохшие губы, попросил разрешения закурить. Глубоко затянувшись, начал:
— Товарищ командующий, потери…
— Без потерь на войне…
— Нет, таких не было…
Странно было слышать все это от такого командира, как Бурда.
— Ну, а каковы потери? — тут же вмешался Шалин. — Желательно знать цифры.
— О цифрах потом, — махнул я рукой. — Рассказывай, Александр Федорович.
И Бурда стал рассказывать. На их участке противник атаковал непрерывно. По пятьдесят-сто танков шли. Впереди „тигры“, „пантеры“.
— Ас ними трудно, товарищ командующий. Бьешь по ним, а снаряды рикошетом отлетают.
— Ну а каковы результаты боя?
— Потери… Ужасные потери, товарищ командующий… Процентов шестьдесят бригады.
Можно было понять состояние Бурды. Незадолго до начала боев он принял бригаду. Это был его первый бой как комбрига. И вдруг такой непривычный исход: ведь обычно он умел воевать малой кровью, как говорили тогда. Брал противника хитростью…
Я попросил Шалина дать донесение, где значился боевой счет 49-й танковой бригады. Немецкие потери значительно превышали потери бригады Бурды.
Я поднялся и пожал руку комбригу.
— Считай, что ты выполнил задачу. Главное, вы выстояли, не отступили. А сейчас иди к ремонтникам, поторопи их. Пусть поскорей восстанавливают машины. Я уверен, что на них вы еще будете воевать по-гвардейски».
Погиб Александр Бурда в январе 1944 года, когда войска 1-го Украинского фронта отражали контрудар немецких войск, спешивших на помощь своей группировке окруженной под г. Корсунь-Шевченковский. В наступавших немецких дивизиях имелось немало тяжелых танков «Тигр» и «Пантера». В одном только танковом полку «Беке» их насчитывалось 192 единицы. Нашим танковым и механизированным корпусам в основном укомплектованным средними танками Т-34 приходилось не сладко. Подробности последнего боя
А. Бурды можно узнать из очерка М. И. Малеваного «Один против двенадцати»:
«Это было 25 января 1944 года. После неудачных лобовых атак в районе села Цыбулев юго-восточнее Липовца гитлеровцы попытались обойти бригаду с фланга. Командир 64-й гвардейской Краснознаменной танковой бригады (бывшая 49-я танковая бригада — Прим. авт.) подполковник Бурда настороженно следил за полем боя.
Капитан Гусев ставит боевую задачу экипажу. Западный фронт, 1942 год.
— „Ромашка!“, „Ромашка!“ — вызывал он командира 1-го батальона. — Повернись фронтом направо. Тебя с фланга обходят „тигры“.
— Вас понял, — отвечал комбат. — Вижу танки. Перехожу к обороне.
Комбриг повернулся к своему заместителю по политчасти и с досадой проговорил:
— Плохо воевать без резерва. Последнюю танковую роту послал на левый фланг, а враг правый фланг прощупывает. Шестая атака за короткий зимний день! И чего они сегодня взбесились!
Понеся большие потери, гитлеровцы оставили поле боя. Орудийный грохот умолк. Но обстановка с каждым часом осложнялась. Командира волновала неясность положения на левом фланге. Уже больше двух часов там не было слышно боя. Посланные разведчики не возвращались.
— Почему не уследил, куда оторвался левый сосед? — упрекал он начальника штаба.
…Подполковник Бурда докладывал обстановку командиру корпуса. В дверь заглянул офицер штаба и громко крикнул:
— Товарищ командир, нас обходят танки!
Как разжатые пружины, выскочили из машин начальник штаба и командир бригады. Быстрым взглядом подполковник Бурда окинул поле, сад, отдельные дворы и постройки. „Тигры“ вышли в тыл бригады с соседнего участка совершенно неожиданно, и не слева, а справа. Они незамеченными прошли по лощине и появились позади командного пункта бригады, охватывая полукольцом расположение штаба. Подполковник насчитал двенадцать вражеских машин. Они медленно, как огромные черепахи, ползли по заснеженному полю. За грохотом пушек не было слышно их гула.
Опытный глаз боевого командира видел — над штабом бригады нависала неотвратимая угроза захвата врагом.
— Тебе надо немедленно уходить, — сказал он начальнику штаба. — Спасай знамя и документы. В крайнем случае, пусть сгорят вместе с нами, лишь бы не достались врагу.
Одну за другой перебирал подполковник Бурда возможности спасения штаба. Дело решали считанные минуты. С фронта не снимешь ни одной танковой роты — поздно. „Тигры“ недалеко, а резерв находился на фланге, где ждали удара танков и пехоты противника. Сообщить соседу справа? Но „тигры“, видимо, проникли оттуда. На командном пункте всего одна „тридцатьчетвёрка“.
Это были самые тяжёлые минуты в жизни отважного командира. Он боялся не за свою жизнь — за честь бригады. Той самой гвардейской бригады, которая лишь за последний месяц с боями прошла более 200 километров, освободила десятки населенных пунктов, уничтожила много боевой техники и живой силы врага.
Тем временем танки противника почти замкнули кольцо. Они осторожно приближались к штабу. Командир принял дерзкое решение: вступить в бой одним танком против двенадцати, отвлечь на себя внимание противника, чтобы дать возможность штабным машинам выскользнуть из окружения.
