Борис Соколов - Тайны Второй мировой
Знаменитый маркиз де Сад в конце XVIII века в «Ста двадцати днях Содома» и в «Новой Жюстине» описал нечто подобное, вплоть до «подушек» мужского и женского пола и использования девушек и женщин в качестве подсвечников и мебели. Всего через полтора века эти жуткие фантазии воплотились в еще более жуткую реальность. В тоталитарных обществах Второй мировой войны к человеку относились как к неодушевленному телу. В том же Равенсбрюке большинство заключенных составляли еврейки, которых нацисты не считали за людей. Вот в такой атмосфере и появились «подушки» — страшные живые заменители продукции современных секс-шопов. Бьюсь об заклад, что ни охранники, ни врачи Равенсбрюка де Сада никогда не читали, но делали все в соответствии с его гениальными прогнозами. Быть может, у нас в НКВД такого и не было, хотя садисты встречались и здесь. Вот и эксгумация трупов польских офицеров из катынских могил показала, что над несчастными перед смертью издевались и некоторым, возможно, уготовили особо мучительную смерть. Насилием и ощущением собственного всевластия и безнаказанности был пропитан сам воздух, которым дышали сотрудники и гитлеровской Службы Безопасности (СД), и сталинского НКВД. Причем палачами часто становились случайно. Не будь военфельдшер Хонстель ранен, останься до конца войны на фронте, никогда бы не узнал о Равенсбрюке и не был бы причастен к преступлениям против человечества.
Жутко себе представить, если бы в войне вдруг победила гитлеровская Германия с Освенцимом и Равенсбрюком, с «окончательным решением еврейского вопроса», с миллионами загубленных военнопленных и мирных граждан на оккупированных территориях. Но представим себе на минуту, что такое произошло, и несколько десятилетий спустя германские историки постнацистского периода, воспевая Великую Победу, скажут: «Да, убивать евреев плохо, да, не очень здорово нападать на соседей, да, расстрел заложников нарушает все международные нормы, да, Гитлер был диктатором, ничего общего не имевший с демократией, но без этого мы бы не победили. Так давайте судить обо всем с позиций того сложного времени, когда Германия находилась в окружении враждебных государств, готовых вот-вот напасть на нее, и с учетом этого оценивать дела политиков и полководцев». «Чушь», — скажут мои читатели и будут, без сомнения, правы. Но почему подобное же определение не приходит им в голову, когда они знакомятся с распространенными у нас трактовками истории Великой Отечественной войны, утверждающими: да, Сталин был жесток, да, Жуков был суров, да приказ № 270 нарушал все нормы обращения с собственным народом, да, оккупация Прибалтики, раздел Польши, нападение на Финляндию не соответствовали нормам международного права, да, Сталин совершил преступления, да, победили мы большой кровью, но все-таки победили. А поэтому Великая Победа оправдывает и существование коммунистического режима, и жестокости военного времени. Также и с Жуковым получилось. Миллионы считают, что «народный маршал» был суров, но справедлив, что он внес самый большой вклад в победу, а потому достоин почестей и памятников. Но нравственно ли ставить памятники человеку, который готов был расстреливать семьи сдавшихся в плен? Настоятель Троице-Сергиевой лавры архимандрит Кирилл писал младшей дочери Жукова Марии об ее отце: «Чувствуется, что душа его христианская… Печать избранничества Божия на нем чувствуется во всей его жизни»{603}. Если бы он читал шифрограмму № 4976, никогда бы ничего подобного не написал. И, надеюсь, кавалеры ордена Жукова, зная вот эту страшную правду о маршале, не стали бы возлагать на себя эту награду, а власти не стали бы воздвигать ему памятники. Случай с Жуковым, да и со всей историей Великой Отечественной войны, доказывает, как важно иметь доступ ко всем документам, переворачивающим привычную картину той эпохи. И надо еще написать подлинную историю Великой Отечественной как важнейшей части Второй мировой войны. Неужели наш великий народ не достоин иметь честно написанную историю самых своих тяжелых страданий и самых выдающихся подвигов?
ИЛЛЮСТРАЦИИ
Примечания
1
Любопытно, что в Прохоровском сражении танки Т-34 участвовали и с немецкой стороны. В составе дивизии «Дас Райх» 11 июля 1943 г. насчитывалось 8 «тридцатьчетверок», захваченных танковым корпусом СС на Харьковском тракторном заводе при взятии Харькова в марте 1943 г. 13 июля этих танков в дивизии стало уже 11 — то ли за счет новых трофеев, то ли вследствие поступления из ремонта новых машин (1 июля танков Т-34 во 2-м танковом корпусе СС было 25). Можно предположить, что в ходе боя под Прохоровкой потери корпуса Хауссера в «тридцатьчетверках» были незначительны или вообще отсутствовали (См.: Glantz D.M., House J.M. The Battle of Kursk. Lawrence: University Press of Kansas, 1999. P. 349–353). Это еще раз подтверждает высокие боевые качества этих советских танков, особенно тогда, когда они оказывались в умелых руках.
2
О том, что показатели советской военной экономики умышленно фальсифицируются, еще в 1942 году сделали вывод немецкие экономисты-аналитики, работавшие на VI управление Главного управления имперской безопасности, возглавлявшееся В. Шелленбергом. См.: Schellenberg W. The Labyrinth. N. Y. Harper Brothers, 1956. P. 273–274.
3
Почти теми же словами Георгий А. Эгнаташвили рассказал мне эту историю 10 декабря 1997 г.
4
«Грозой» назывался сигнал для введения в действие схемы общей мобилизации.
5
Оценка по: ВИЖ, 1992, № 1. С. 27; № 2. С. 22 (в сентябре 40-го в 159 авиаполках на Западе насчитывалось 6422 самолета, а к марту 41-го количество полков возросло до 234); Советские Вооруженные силы: Вопросы и ответы. С. 218 (здесь дано число боеспособных самолетов, развернутых на Западе).
6
Можно было бы предположить, что сталинские секретари под именем «Грюнвальд» ошибочно записали советского военачальника-артиллериста В.Д. Грендаля, как раз 16 января 1940 г. назначенного командующим 13-й армией, а в конце «зимней войны» — начальником артиллерии Северо-Западного фронта. Действительно, Владимир Давидович дважды в своей жизни был на приеме у Сталина, 15 и 16 января 1940 г. (Исторический архив, 1996, № 2, с. 5), однако оба раза вместе со своими непосредственным начальником H.H. Вороновым, руководившим артиллерией Красной армии. Они вместе вошли в сталинский кабинет и вместе же вышли оттуда. К тому же на тех совещаниях, на которых присутствовал Грендаль, не было Молотова. Да и что было обсуждать Вячеславу Михайловичу с командиром-артиллеристом? Да и непонятно, почему один раз секретарь исказил фамилию Грендаль, а дважды написал ее правильно. Нет, гораздо более вероятным представляется предположение, что 2 января 1940 г. на приеме у Сталина был адъютант Маннергеима Гренваль.
