Владимир Беляев - Я обвиняю!
Чтобы население оккупированных земель не выступало сообща против захватчиков, гитлеровцы продолжали, но с ещё большей силой и коварством, традиционную политику императорской Австро-Венгрии — «разделяй и властвуй». Обрекая на смерть интеллигенцию Львова, оберлендеры, кригеры, стависские не только «очищали захваченную территорию от нежелательных для рейха элементов», и прежде всего интеллигенции, но и старались превратить Западную Украину в котёл, кипящий национальными противоречиями и ненавистью. Гитлеровцы считали, что разжигание национальной ненависти поможет им в борьбе с партизанским движением, которое ширилось с каждым днём на оккупированной территории.
В 1940 году член нацистской партии с 1933 года профессор Теодор Оберлендер писал: «Германизация восточных территорий должна быть полной. Мероприятия по полному выселению и переселению могут больно ударить по отдельным единицам. Но лучше раз оказаться беспощадным, чем целыми поколениями вести партизанскую борьбу». Когда были написаны эти зловещие слова приказа, «чёрные списки» ОУН уже лежали у Оберлендера на столе.
Страшны подробности сговора иерархов греко-католической церкви с представителем гитлеровской администрации, а позднее деятелем Христианско-демократического союза в Бонне католиком Теодором Обер-лендером! Много, очень много дал бы Ватикан за то, чтобы они никогда не всплыли на поверхность, не сделались достоянием гласности.
Поздней осенью 1939 года на территориях, воссоединённых с Советским Союзом, работала комиссия по переселению в Германию лиц немецкого происхождения, в которую входили Оберлендер и Бизанц. Они использовали своё пребывание во Львове в интересах фашистской разведки — для получения нужной информации и установления контактов с профессором-медиком Марьяном Панчишиным и епископом униатской церкви Чарнецким.
На уютной вилле Панчишина была достигнута договорённость, как должен вести себя профессор, дожидаясь прихода гитлеровцев. Его популярность врача, знакомство с польской профессурой помогут ему быть в курсе всех событий научной жизни города.
Не менее гостеприимно встречает Бизанца и Оберлендера у себя в палатах титулярный епископ Лебе-дийский, визитатор для верующих византийско-славянского обряда, официал митрополичьего церковного суда второй инстанции, преосвященный Кир Николай Чарнецкий.
Пока уважаемые гости поудобнее рассаживаются, епископ подходит к окну и, отдёрнув портьеры, долго и внимательно рассматривает улицу. Не следят ли чекисты за переодетыми в штатское бывалыми немецкими разведчиками? Шестой десяток пошёл епископу Лебедийскому, давно уже он является служителем Ватикана и, как опытный иезуит, знает тонкости разведывательной работы…
В 1959–1960 годах прогрессивные газеты на Западе и даже некоторые буржуазные газеты Федеративной Республики Германии начали выводить Оберлен-дёра на чистую воду, всё чаще и чаще называя его убийцей львовской профессуры. Он открещивался как мог, рассказывал на пресс-конференциях такие небылицы, как, например, то, что за время, пока он руководил батальоном «Нахтигаль», «не было сделано ни одного выстрела».
Стараясь выпутаться, он в своей лжи дошёл до того, что заявил: «В соборе святого Юра мы нашли на полу кардинала Андрея Шептицкого, закованного в кандалы». Такая ложь вызвала улыбки не только среди противников Оберлендера, но даже среди симпатизирующих ему униатов за рубежом. Ведь общеизвестно, что митрополит Андрей Шептицкий никогда не был кардиналом и при Советской власти не подвергался абсолютно никакому давлению.
Как ни изощрялся Оберлендер, утверждая, что «ни батальон «Нахтигаль», ни другие части немцев во Львове не применяли насилия и не бесчинствовали», как ни поддерживали и ни защищали его тёмные силы, с министерского поста в ФРГ он вынужден был уйти. Однако разоблачённый старый фашистский волк только на время решил укрыться в тени, чтобы дождаться своего часа,
Вскоре после пресс-конференции «Кровавые злодеяния Оберлендера», которая состоялась в Колонном зале Дома Союзов в Москве 5 апреля 1960 года, украинские националисты созвали в Нью-Йорке, как уже говорилось, специальную конференцию, посвящённую связи бандеровцев с гитлеровскими войсками. На конференции была предпринята попытка как можно искуснее замести следы сотрудничества украинских националистов с германской разведкой и гестапо, представить себя в виде невинных, обманутых ягнят и обелить одного из главных своих тогдашних шефов — доктора Оберлендера. Именно с этой целью на конференции в Нью-Йорке выступили бывший офицер батальона «Нахтигаль» Юрко Лопатинский и бывший руководитель бандеровской службы безопасности кровавый палач Микола Лебедь. Однако факты — упрямая вещь, от них не уйти никогда.
Как известно из книги Яна Заборовского «Оберлендер», «для осуществления своих политико-диверсионных задач на территории Западной Украины абвер-II накануне войны создал специальную оперативную группу, в состав которой вошли следующие единицы абвера: батальон полка «Бранденбург» под командованием майора Гейнца, который отвечал за военные действия группы, и батальон «Нахтигаль»… Кроме того, в эту группу входила часть гехаймфельдполицай[10] под командованием гауптштурмфюрера СС Ганса Кригера, старого офицера гестапо, временно командированного на службу в фельдгестапо. Сюда входила также абвергруппа-II под командованием лейтенанта, профессора Миттельхаве, состоявшая из небольшого количества младших офицеров и офицеров абвера, отвечающих за политическую сторону действий.
Руководство операциями в целом возглавлял профессор Оберлендер, который сам себя называл «непосредственным представителем адмирала Канариса» (на самом деле он был уполномоченным шефа абвера-II генерала Лахузена)».
Таково резюме — результат долгого, напряжённого, тщательно документированного расследования зловещей деятельности бывшего боннского министра Оберлендера.
Как же в свете этих разоблачений выглядит деятельность украинских националистов? Конечно, защитники Оберлендера постарались затушевать воспоминания о кровавых делах «соловьёв». Последовала команда отвести огонь от «Нахтигаля», представить его «певчим» соединением, к тому же быстро расформированным, а всю вину переложить на плечи особых команд СС, так называемых айнзатцкоманд СС. Для этого следовало вывести «Нахтигаль» из подчинения Оберлендеру и скрыть тот факт, что на Вулецких холмах в то страшное утро эсэсовцы айнзатцкоманды целились в профессоров Львова вместе с карателями-оуновцами.
Стараясь добиться этой цели, хорошо и давно обученный искусству дезинформации Микола Лебедь заявил: «В связи с тем, что Москва повела широкую… кампанию вокруг батальона, я хочу подтвердить следующее: батальон не имел решительно никакого отношения к каким-нибудь террористическим актам во Львове и в других местах его расположения».
Выгораживая своего шефа, прикидывается невинной овечкой воспитанник Оберлендера и Шептицкого — Микола Лебедь, по приказу которого загублены тысячи польских и украинских крестьян на Волыни, который рекомендовал своим подчинённым сажать на кол каждого, кто откажется помогать ОУН. Подобные же версии пытался пустить в ход Юрко Лопа-тинский.
У немецкого слова «нахтигаль» двойное значение: соловей и ночная птица. Те злодеяния, которые совершили каратели из «Нахтигаля», позволяют переводить это название только во втором значении. Зловещие ночные птицы, хищные, кровожадные, готовые уничтожать и уничтожающие всё живое, — такими были бандиты из этого батальона и их руководители.
Пролетев над Украиной во мраке кровавых оккупационных ночей, нахтигальцы оставили после своих полётов неизгладимый, чудовищный след. Сейчас они чистят пёрышки, прихорашиваются на земле западных «демократий», но каждый из них не прочь по зову новых хозяев повторить такие полёты.
Вот почему следует перелистать эти грустные страницы истории минувшей войны, чтобы люди, жаждущие мира, знали повадки слуг ночи, участников операций «Мрак и туман», «Телефонная книжка» и других злодеяний.
* * *Наступила осень 1960 года, и в газетах появились сообщения из Бонна, что притихший было в своём поместье Оберлендер собирается возглавить союз по борьбе с коммунизмом. Уже 26 октября 1960 года, как сообщило агентство АДН, Оберлендер встретился в Бад-Годесберге с бывшими активными гитлеровцами, политиканами из Христианско-демократического союза, вожаками фашистской студенческой организации, а также с представителями бундесвера, чтобы обсудить вопрос о создании неофашистской организации в Западной Германии.
Прошёл год.
24 октября 1961 года Оберлендер возобновляет в городе Фульде процесс против главного редактора антифашистской газеты «Ди тат» (Франкфурт-на-Майне) Эдварда Карпепштейна, который одним из первых выступил с разоблачением его деятельности в годы войны. Удачное для Оберлендера завершение процесса сулило ему возможность снова занять место в бундестаге вместо одного из посланцев ХДС, уходящего в отставку. 22 февраля 1962 года газеты сообщают о том, что престарелый канцлер Конрад Аденауэр послал Оберлендеру личное послание, в котором от своего собственного имени и от руководства Христианско-демократического союза выразил удовлетворение по поводу того, что якобы «Оберлендеру удалось добиться полной юридической реабилитации». Выражая надежду, что вслед за ней наступит «политическая реабилитация», канцлер Аденауэр просил Оберлендера, чтобы он в полную силу выполнил стоящие перед ним задачи «в рамках партии», и заверил его в своей «полной поддержке». Чего же ещё можно было ожидать от Аденауэра, который любыми способами помогал замести кровавые следы своего фаворита?
