Зинаида Зарецкая - Фальконе
В это время Дидро писал Фальконе из Парижа:,Я надеюсь, что ваш конь будет крепко стоять на своих двух ногах, но я знаю здесь немало людей, которые не пожалели бы 20 луидоров, чтобы он сломался при установке. Они не проявили бы отчаяния, если бы Вы попали под него".
Фальконе же ответил на это виртуозной отливкой памятника. Но, к несчастью, по небрежности Помеля, в мастерской возник пожар от разлившегося металла, уничтожившего верхнюю часть модели. Благодаря присутствию духа и выдержке Кайлова,
с опасностью для жизни продолжавшего регулировку литья, нижняя часть статуи была отлита удачно. Фальконе отметил мужественное поведение Кайлова и настаивал только на доделке верхней части статуи, не выполненной из‑за повреждения формы, отказавшись от предложения Бецкого отливать ее вновь всю целиком.
С неиссякаемой энергией Фальконе трудился над изготовлением утраченной формы. 1 ноября 1777 года была безупречно отлита недостающая часть памятника. Вместе с опытным чеканщиком Сандозом, работавшим до этого над курантами в Петропавловской крепости, скульптор сам чеканил и отделывал бронзу. В 1778 году в своем последнем письме к Екатерине II Фальконе докладывал об окончании работ. Здесь же он опровергал слухи о недостаточной устойчивости коня. На это письмо императрица уже не ответила — она успела охладеть к художнику, который больше ей не был нужен. Прежнее покровительственное отношение сменилось безразличием и даже недоброжелательностью. Не дождавшись установки памятника, в сентябре 1778 года Фальконе покинул Санкт — Петербург.
В июле 1782 года под руководством скульптора Ф. Г. Гордеева была закончена установка конной статуи Петра I на постаменте и доделаны согласно авторской модели голова и хвост змеи, извивающейся под копытами коня. „Некоторые полагают, что змею следует убрать. Они не знают, что без этого эпизода статуя была бы весьма ненадежна. Змея имеет значение тем большее, потому что она усиливает смысл произведения"[18], — писал Фальконе.
Торжественное открытие монумента, приуроченное к двадцатилетию царствования Екатерины II, состоялось 7 августа этого же года. Вся площадь, помосты, вал Адмиралтейства, окна и даже крыши ближайших домов были заполнены народом. Екатерина смотрела с балкона сената[19]. Вокруг памятника выстроились войска, на Неве стояли военные суда. По сигналу были сброшены полотняные завесы. В центре обширной площади, над притихшей толпой поднялся „Гигант на бронзовом коне" (илл. 18). Ружейная и артиллерийская стрельба, ликующие крики слились в сплошной гул. Торжество завершилось парадом. На открытии не было только самого создателя этого памятника.
18. Памятник Петру I.
По смелости композиционного и технического решения, строгости и лаконизму форм это было одно из лучших, созданных до этого времени, произведений монументального искусства. Фальконе нарушил установившиеся традиции конных памятников XVIII века со спокойно сидящими фигурами королей, полководцев, победителей в римских панцирях или пышных одеждах, окруженных многочисленными аллегорическими фигурами.
История России, личность Петра I подсказали Фальконе новое монументальное решение. Скульптор правильно оценил его значение для России. Образ Петра у Фальконе — это образ монарха— мудрого политика и самодержавного деспота, человека, обладающего могучей волей, законодателя, совершающего великие преобразования, преодолевающего косность и невежество в стране, направляющего ее к прогрессу.
19. Памятник Петру I. Деталь.
Совершенно новая трактовка образа Петра I произвела необычайное впечатление на современников, вызвала ожесточенные споры. С предельной простотой скульптор стремился выразить свою идею: „Я ограничусь только статуей героя, которого не рассматриваю ни как полководца, ни как победителя. Надо показать людям более прекрасный образ законодателя, благодетеля своей страны, он простирает свою десницу над объезжаемой им страной… он поднимается на верх скалы, служащей пьедесталом, — это эмблема побежденных трудностей"[20].
Не в римский панцирь, не в греческую одежду, не в русский кафтан одел Фальконе Петра I. На нем, по словам скульптора, „одеяние всех народов… одеяние всех времен, словом, одеяние героическое"[21]. Оно сочетает в себе элементы античной и русской народной одежды. Широкая рубаха плотно облегает грудь и руки, а ткань, подобно плащу, ниспадает складками по спине, драпирует плечи. Вместо седла на коня наброшена медвежья шкура.
На краю скалы, вздымающейся подобно высокому гребню волны, взвился на дыбы конь, поднятый могучей рукой Петра I. Совершенно необычная форма постамента органически входит в общую композицию памятника, подчеркивая и усиливая его динамичность.
Вся глубина и богатство памятника раскрываются последовательно, по мере обхода его с разных сторон. Каждый аспект выявляет новые художественные достоинства произведения. Величие всадника подчеркивается властным, спокойным, умиротворяющим жестом протянутой правой руки — если смотреть с одной стороны, с другой — она не видна, зато приковывает внимание взлетевший на скалу и поднявшийся на дыбы конь, сдерживаемый энергичным движением левой руки Петра. Движение ощущается особенно сильно, если мы встанем перед памятником: кажется, еще мгновение — и конь обрушится, и все будет растоптано на его пути. Величественный, монументальный памятник прекрасно сочетается с архитектурой, организует окружающее пространство, став центром одного из красивейших ансамблей города. Его силуэт четко вырисовывается со всех сторон. Уже в „Размышлениях о скульптуре" Фальконе писал, что скульптура должна выделяться на фоне неба, деревьев или архитектуры с полной ясностью с самой дальней точки, откуда ее можно разглядеть. Широко и умело расположенные свет и тени содействуют созданию основных форм и общего впечатления. Для колоссальных произведений скульпторы должны делать свои модели на месте, где должна стоять статуя. Этим они обеспечивают правильность освещения и цельность впечатления всего произведения на площади.
20. М. А. Колло. Голова Петра I.
Касаясь другого важного вопроса постановки круглой скульптуры на открытом воздухе, он говорил, что скульптор в противовес живописи редко имеет возможность изменить или исправить свою работу позднейшими корректурами. Точность в деталях для него поэтому необходима. Если он хорошо скомпоновал и выполнил свое произведение с одной стороны, то он сделал только одну часть своей работы, потому что его произведение имеет столько сторон, сколько точек зрения имеется в окружающем его пространстве.
Широкий диапазон скульптора — мыслителя, его способность к художественному обобщению, подчиненному большому идейному замыслу, помогли Фальконе по — новому раскрыть могучий образ Петра I. В монументальном произведении он сохранил реалистическую форму и живую силу выразительности. В памятнике Петру I мощное барочное движение находится в органическом единстве с глубокой жизненной правдой и строгой простотой классического искусства.
Двенадцать лет, проведенных Фальконе в России, протекли в напряженной работе. Сложные взаимоотношения с окружающими, незнакомый язык заставляли скульптора держаться замкнуто, в стороне, мало общаться с людьми. Придворные интриги, зависть и недоброжелательное отношение Бецкого затрудняли жизнь. В то же время находчивость и изобретательность всех тех, кто проводил подготовительные работы, способствовали установке памятника. Условия, созданные Фальконе в России, дали ему возможность раскрыть в полной мере свой огромный талант и создать произведение, которое стало ярким выражением мощного подъема русской национальной культуры.
21. Р. Корбен. Медаль в память 250–летия со дня рождения Э. М. Фальконе.
В течение двух веков, вплоть до наших дней, памятник, воспетый многими поэтами, писателями, вдохновляющий художников, органически входит в архитектурный облик города. Его ярко охарактеризовал Александр Сергеевич Пушкин в поэме, Медный всадник":
Какая дума на челе!
Какая сила в нем сокрыта!
А в сем коне какой огонь!
Куда ты скачешь, гордый конь,
И где опустишь ты копыта?
О мощный властелин Судьбы!
Не так ли ты над самой бездной
На высоте уздой железной
Россию поднял на дыбы?
После отъезда из России Фальконе уже не работал как кульптор. Два года он провел в Гааге, в гостеприимной семье воего друга, тонкого знатока искусства, Д. А. Голицына. Здесь «подготовил к печати свои литературные труды, которые ышли в 1781 году в Швейцарии.
