Джулия Кэмерон - Поиск источника: настойчивость на пути художника
– Так, значит, ты утрачиваешь чувство собственного «я»? – спросила Тереза.
– Да, мое «я» становится частью чего-то большего.
– Я это тоже чувствую, когда кому-нибудь помогаю, – призналась Тереза.
– Да. Это как будто служение, только не собственному эго, а чему-то иному.
Тереза регулярно ходит в спортзал и, отдаваясь ритмичным движениям тела, забывает о своем «я». Мы, художники, можем забыться, отдавшись ритмам своей души. Мы можем делать то, что словно бы хочет быть сделано. Берясь за повседневные труды, можем пробудить в себе детскую радость. Помня о существовании Великого Творца, можем ощущать себя детьми.
Для начала можно подумать: «Все, что я вижу, создано силой, многократно меня превосходящей». Посмотрите на боксера и шпица. Посмотрите на мраморного дога, который беззлобно обходит моих малышей, Тигровую Лилию и Шарлотту, не обращая внимания на их неистовый лай. Посмотрите хотя бы просто на собак – неужели вы не видите здесь руку чуда? Кто создал этого спокойного, исполненного достоинства ротвейлера? Кто придумал таксу-забияку, которая точно знает, что она здесь главная? О, этот Некто или Нечто наделен бескрайним воображением и талантом. И это великое Нечто протягивает нам руку. Нам нужно лишь сказать: «Помоги».
И потому, когда наступает черная полоса, я молюсь. По ночам, лежа в постели без сна, терзаемая страхами, стараюсь вспомнить все, что знаю. Я знаю, что Бог добр. Я могу просить этого доброго Бога о милости. Я могу молиться:
«Помоги мне лучше усваивать уроки, которые Ты даешь. Помоги стать восприимчивее. Помоги мне видеть лик Твой в каждом лице и руку Твою – в каждой руке. Помоги по-детски радоваться миру, который Ты создал. Помоги понять, что я могу работать и играть с Тобой вместе – и так творить мир дальше. Помоги почувствовать Твою силу и величие. Пошли мне сердечной чуткости, чтобы я видела Великого Творца во всем сотворенном. Помоги помнить, что я – художник, рядом с которым идет Великий Художник. Пусть то, что я сделаю, станет частью великого целого.
Помоги мне всегда чувствовать Тебя рядом. Помоги сделать так, чтобы все дни были удачны. Помоги творить с сознанием того, что Ты творишь вместе со мной. Помоги мне быть маленькой частью чего-то большого. На дворе середина мая и погода стоит чудесная. Помоги мне насладиться этим божественным даром».
– Да, в хорошие дни я чувствую, что не одинока, – ответила я Терезе.
Важно не на что ты смотришь, а что видишь.
Генри ТороВолшебная лозаУ многих бывают периоды ощущения полного одиночества. Мы отрезаны от всех, затеряны в море, лишены друзей, мы одни во всем мире, и нет ни единой живой души рядом. Откуда это чувство? Все как предупреждала Тереза: мы становимся жертвами самодостаточности. Бессознательно стремимся все делать сами, без Божьей помощи и поддержки. Но силы человеческие имеют пределы, и потому рано или поздно мы утыкаемся в стену. Нас охватывает такое чувство, будто чего-то не хватает. И в эти минуты следует обратиться к Богу и к тем, кто способен осветить нам путь. Я в такие периоды обращаюсь к Бернис или Терезе, Джули, Эду, Соне, Ларри, Либби или Элберте. А если чувствую, что не осталось ничего, обращаюсь ко всем разом. «Помогите мне, – прошу я. – Помолитесь за меня». Мои друзья умеют верить. Мне хочется, чтобы мне напомнили: Бог существует.
Возьмите ручку. Извлеките из памяти самые черные периоды, которые довелось пережить. Что вы делали, чтобы дотянуть до конца черной полосы? Какие способы придумали, чтобы ее пережить? Как искали Бога? Или это Бог искал вас?
Пронумеруйте строки с первой по пятую. Перечислите пять вещей, которые вы могли бы сделать, чтобы укрепить осознанную связь с Богом. Например – больше гулять, читать перед сном духовную литературу, попросить кого-нибудь из друзей помолиться за вас, каждый день писать по молитве. Выберите один из пунктов и выполните его. Помните, что «осознанный контакт» – это ваше решение, и вы вольны принять это решение в любой момент.
Мало-помалу
Ветер в кронах деревьев шепчет о чем-то тайном. Над дорожками парка смыкаются длинные зеленые кровли переплетенных ветвей. Погода который день идеальная. Лошадей на гравийной дорожке нет, но отпечатки копыт сохранились, и меж ними гуляют голуби. Среди ветвей чубушника шныряют маленькие вьюрки. В небе вдруг появляется огромная цапля. Она летит на юг, к озеру в глухой части парка – там ее дом. В кустах вдоль дорожки перекликаются певчие птицы. Ночью прошел ливень, и в лужах играет солнце. В такой день приятно выбраться на прогулку.
Тигровая Лилия и Шарлотта сворачивают на усыпанную гравием дорожку. Неосмотрительный голубь оказывается слишком близко, и Тигровая Лилия делает бросок. Шарлотта не обращает на это внимания: она слишком поглощена обнюхиванием и разглядыванием всего вокруг. Навстречу идет дама с двумя маленькими пуделями: один шагает сам, другого она несет на руках, прижимая к груди.
«Хочешь, я тебя тоже так буду тетешкать?» – спрашивает Эмма Шарлотту. Подруга призналась, что однажды гуляла вокруг пруда с Шарлоттой на руках. «Она все время терьерила – упиралась, не хотела идти, буквально силой приходилось тащить. Ну и у меня терпение лопнуло».
Прошлым вечером Эмму остановил на улице какой-то симпатичный незнакомец. «Вы не знаете, почему вест-хайленд-уайт-терьеры все время так упираются? – спросил он. – У меня их было двое, и оба упирались».
«Может, они просто упрямые», – ответила Эмма.
И вот пожалуйста, Шарлотта опять терьерит без причин. «Ну Шарлотта, ну идем же», – уговаривает ее Эмма.
Что добыто, забыто тотчас; души отрада – лишь в борьбе[23].
Уильям ШекспирТворческий процесс у нас, художников, – тоже штука упрямая. Именно поэтому нам лучше двигаться вперед медленно и равномерно. В иные дни будет так тяжело, словно мы взбираемся в гору и силком тянем за собой внутреннего художника. Весело и радостно идти вперед будем отнюдь не всегда. Внутренний художник наш – существо упорное.
Лучше всего, если мы станем придерживаться принципа «есть слона по кусочкам». Если зададим слишком высокую планку, то сегодня допрыгнем, а завтра позорно недотянем. Нет уж, будем задавать себе скромную высоту, которую сможем взять даже в те дни, когда наш внутренний художник встанет на дыбы.
Чтобы преуспеть на ниве творчества, нужно хорошенько заучить две роли: художника и тренера. Тренер – это упорный взрослый. Он следит за ходом дела и оценивает дальние перспективы. Он улещивает, ублажает, упрашивает, умасливает и в итоге дисциплинирует нашего художника, который, уподобившись терьеру, скачет совсем не туда, а то и вовсе упрямо стоит на месте.
Важно поставить планку достижений достаточно низко – так, чтобы у художника появился соблазн взять эту высоту. Когда я пишу нон-фикшн, ежедневная норма составляет какие-то жалкие три страницы. Написать три страницы на заданную тему может практически любой, и мой внутренний художник это знает. Когда он встает на дыбы и не желает двигаться с места, я волочу его за собой, пинаю, браню, но заставляю сделать три страницы. Но чаще всего он сам весело бежит вперед, и три страницы оказываются готовы в мгновение ока. Такого рода цели можно ставить в любой художественной деятельности. Музыкант может задать себе урок: играть в течение 15 минут. В иные дни эти 15 минут покажутся ему вечностью, но чаще всего они будут заканчиваться, едва начавшись. Танцор может делать определенные упражнения для разогрева, актер – читать монолог, певец – петь песню.
Если мы поставим планку не слишком высоко, внутренний художник не сможет противиться соблазну. Проще всего вообразить его в облике внутреннего ребенка, которого так легко подкупить. Пообещайте ребенку награду – и, скорее всего, он сразу станет паинькой. Лучше всего внутренний художник работает, когда его улещивают и умасливают. «Напишешь три страницы – и можно будет поговорить с Соней», – обещаю я порой, зная, что Соню мой внутренний художник любит больше всех, потому что она умеет играть. «Напишешь три страницы – и пойдем гулять», – подначиваю я.
Кое-кто считает, что внутренний художник заслуживает более уважительного обращения, однако мой опыт подсказывает, что на уважении далеко не уедешь. Эмма со смехом вспоминает, как ей однажды сказали насчет Шарлотты: «Боюсь, мэм, с терьером мы ничего поделать не сможем». То же самое можно сказать и о художнике: «Боюсь, мэм, с художником мы ничего поделать не сможем». Вот почему художники так раздражают нехудожников. Мы вовсе не стараемся специально противиться правилам. У нас это выходит само собой. Порой это часть нашей натуры, даже если хотелось бы совсем иного. Спросите любого художника, у которого дела пошли под откос как раз тогда, когда ему было что терять; у продюсера, который никак не может снять второй фильм; или у многообещающего молодого писателя, которому после блестящего дебюта не дается следующий роман.
